В голове вспыхнула опасная мысль: «А вдруг эта действительно моя единственная и последняя возможность спастись?»

Вопреки моему желанию в сознании пронеслись неприятные картины того, как я стреляю в него, а затем запрыгиваю в машину и быстро уезжаю отсюда.

От таких мыслей низ живота резко скрутило от дикого страха смешанного с каким-то ещё непонятным чувством, а Азиз всё приближался, и глаза его горели металлической уверенностью.

Я совсем не собиралась нажимать на курок, но когда Аз подошел вплотную и схватил меня за руку, мои дрожащие от напряжения пальцы неожиданно для самой себя резко сжались. Прогремел выстрел.

Время снова замедлилось, когда я увидела, как багровеет белая футболка Азиза.

Он глухо замычал. Зажав одной рукой левый бок, второй облокотился о капот внедорожника.

Я молча открывала и закрывала рот, не в силах что-либо сказать, и даже пошевелиться. Пистолет выпал из моих трясущихся рук, которые от охватившего всё моё тело бессилья повисли словно плети.

— Кажется, аптечка всё-таки пригодится, ты не могла бы её мне подать? — слегка натужно, но не менее игриво попросил меня Азиз, своим уже неуместно шутливым настроением окончательно вогнав меня в ступор.

Я стояла и смотрела на него как полоумная, переваривая случившееся. Ну и кто ещё тут псих из нас… Чёрт, я же только что выстрелила в человека!

— Ангелина, солнышко, прошу тебя, подай мне, пожалуйста, бинты, — предпринял он ещё одну попытку вывести меня из состояния оцепенения.

— Бинты. Да. Сейчас принесу… — проговорила я вслух ближайшую цель, заставляя своё тело сдвинуться с места.

Голова была как в тумане. Нашарила в багажнике аптечку и неуверенно приблизилась к Азизу, чтобы осмотреть его рану.

— Лина, я сам. Иди приляг в машину, если тебе плохо. Только фары включи, чтобы мне видно было.

— Нет, что ты… Я же медик, — Сделала глубокий вдох и выдох, собирая себя в кучу, чтобы качественно оказать первую медицинскую помощь.

— Похоже, что ты меня теперь по жизни лечить будешь, — не очень хорошо пошутил Аз.

Включила свет в салоне и помогла Азизу осторожно устроиться с краю на сиденье машины. Осторожно отлепила намокшую футболку и обработала свои руки спиртом.

Рана кровоточила не слишком сильно. Несколько долгих секунд осмотра, и я с облегчением выдохнула — пуля пролетела по касательной, повредив только мягкие ткани и кожу.

Аккуратно промокнула спиртом область вокруг травмированного места и наложила асептическую повязку.

Закончив процедуры, я ощутила невероятную усталость. Азиз тоже выглядел измотанным, он молча сидел, отрешённо смотря в окно. На улице уже совсем стемнело.

Я предложила вздремнуть в машине и потом уже отправляться на поиски убежища.

Осторожно разложила второе сиденье, помогая пострадавшему лечь на здоровый бок. Сама устроилась на соседнем месте.

Глаза уже слипались, но я продолжала смотреть на крепкую спину Азиза, не без сострадания и чувства вины, задевая взглядом потемневшее багровое пятно на хлопчатой ткани футболки поверх забинтованной раны.

И зачем мы так напились? Алкоголь, да ещё и в таких количествах никогда не доводит ни до чего хорошего…

Так хотелось прикоснуться к его плечу, чтобы как-то подбодрить, да и вообще попросить прощения, но я боялась его разбудить, вероятно, он уже отрубился от усталости. Но Азиз едва слышно начал делать глубокие вдохи и ровные затяжные выдохи.

— Всё хорошо? — поспешила я поинтересоваться его самочувствием.

— Пойдёт. Просто пить очень хочется… — Его голос стал каким-то совсем потухшим.

Меня тоже мучила жажда. Оно и понятно, учитывая, сколько мы выпили того, чего совсем не надо было… А ведь Аз ещё и потерял немного крови, должно быть ему сейчас совсем было несладко.

Очень хотелось хоть как-то облегчить его страдания и, взбодрившись, я вернула своё кресло в сидячее положение.

— Ты чего? — он вопросительно повернул голову в мою сторону.

— Ты спи, а я довезу нас до места назначения. Только объясни куда ехать?

— Да я сам уже плохо помню. Но постараюсь накидать тебе приблизительную схему проезда, — не стал противоречить мне Азиз и попросил передать ему рюкзак.

Вынув из него небольшой блокнот и автоматическую ручку, стал уверенно что-то чертить.

— Тут всего несколько километров, правда придётся немного попетлять. — Закончив, он оторвал лист бумаги и передал его мне, объясняя путь следования.

Я ещё раз внимательно посмотрела на схему, запоминая намеченное на ней местоположение искомого дома.

— Ну что, разберёшься? — Кажется, Азизу реально было очень плохо.

— Думаю, справлюсь. Ты прости меня, пожалуйста… Я правда не хотела в тебя стрелять…

— Жить буду, не переживай.

Периодически сверяясь со схемой проезда, чтобы ненароком не пропустить в темноте нужный поворот, я вглядывалась в освещаемую фарами часть дороги, и вела машину как можно осторожнее, чтобы спящего Азиза не качнуло слишком сильно.

Деревьев становилось всё меньше, и спустя какое-то время вдали справа от нас стало виднеться каменистое побережье, тянущееся вдоль песчаного склона на уровень ниже просёлочной дороги, по которой ехали мы.

Впервые в своей жизни я видела море, но моё эмоциональное истощение не позволило мне сейчас в полной мере насладиться этим открытием.

Без каких-либо сильных переживаний, которые, как я всегда думала, захлестнут меня при виде подобной картины, я свернула в нужном направлении. Засмотрелась на наиболее полно открывшийся моему взору бескрайний водный горизонт, и практически сразу же чуть не въехала в сетчатое ограждение, похожее на то, каким обычно обносят природные заповедники.

Резко затормозила, а мой пассажир, дёрнувшись, проснулся. В забытьи попытался сесть, но тут же со стоном разогнулся обратно.

— Ой, Азиз, извини, пожалуйста! Тут просто неждан такой случился, — я виновато тыкнула пальцем вперёд себя.

Выйдя из машины, я подошла к преграде, мешавшей проехать дальше. Металлический забор оказался очень высоким, а по ширине терялся только ближе к обрыву.

Несмотря на то, что был уже поздний вечер, воздух здесь был даже теплее чем днём в наших краях в это время года.

Подошедший следом Азиз сказал, что нам придётся спуститься и вновь подняться, чтобы попасть на участок. И, оставив внедорожник, дальше мы пошли пешком.

Склон был хоть и внушительных размеров, но довольно пологим, и через несколько минут мы без труда спустились почти к самому берегу.

Азиз шёл медленно. И я не спеша насладилась дивной картиной непривычной для меня местности.

Море было невероятно красивое. Волны, нахлёстываясь друг на друга, прибивались к песчаному берегу, унося с собой ранее образованную пену. Песок местами усеивали камни разных размеров, встречались даже огромные валуны ростом с Азиза. Здесь явно была не пляжная зона, и это дикое природное место выглядело удивительно живописно.

Вдохнув необычного для меня запаха местный морской воздух, на выдохе я оценила обстановку:

— Как же здесь здорово!

— Да, мне тоже тут очень нравится, — поддержал меня Аз.

— Я раньше ни разу не была на море.

— Серьёзно? А на небесах только и разговоров, что о море, — рассмеялся мой пациент, процитировав фразу из одного моего любимого фильма.

— Значит, мне теперь будет что рассказать после смерти, если ещё попаду туда, — указала я пальцем вверх.

— Для такого ангела как ты по-другому быть не может, — совершенно без сарказма выдал Азиз.

— Ангел, который чуть тебя не застрелил, — невесело усмехнувшись, напомнила я о своём «подвиге». — Как рана?

— Побаливает чутка, а в целом норм, — улыбнулся этот крепкий орешек и подытожил наш разговор сомнительной для меня фразой: — Каждый ангел рано или поздно познаёт не только добро, но и зло.

Спустя ещё пару минут Азиз остановился, чтобы немного отдышаться, и я предложила ему облокотиться на меня. Тот отказался, и мы так же неспешно двинулись дальше, болтая уже о разных пустяках.