— Не волнуйтесь, пациент. Больно не будет, — с доброй улыбкой произнес Непостижимцев и резким движением руки завел агрегат. Тот громко зажужжал, его многочисленные подвижные части задвигались, лампочки замигали, — Первые пару секунд…

Рите было грустно. Она сама не знала почему. Вид военной базы, расположенной в самом сердце Аномалии Архидемон, нагонял на неё тоску.

А ещё как назло в голове постоянно крутился этот хам и мерзавец Булгаков. Рита сама не понимала почему, но в последнее часто его образ постоянно приходил ей на ум. Как навязчивая мысль, от которой трудно избавиться.

«И Ня куда-то запропастилась», — печально подумала Рита. Она не знала, как объяснить, но в компании розовой кошкодевочки она чувствовала себя довольно уютно. Почти как с хорошей подругой, с которой можно поболтать и весело провести время.

— Ты отвлечена, — раздался над ухом голос Петра Алексеевича, — Соберись.

— Да, отец, — послушно произнесла Рита.

Петр Алексеевич был как всегда собран и сосредоточен. Его темные глаза смотрели прямо перед собой, он шел к цели, готовый смести любые препятствия.

После внезапной встречи с Омутовым, отец стал куда более серьезен. Он действовал быстро и порывисто, уводя Риту куда-то вглубь базы.

— Куда мы? — спросила она.

— Омутов не просто так сюда явился, — хмуро произнес Апрелев, — Он что-то знает.

— Ты уверен в этом? — Рита приподняла бровь.

— Абсолютно, — последовал короткий ответ.

Они вошли в небольшой подсобное помещение, находившееся в дальнем закутке. Здесь, по идее им никто не мог помешать.

— Открывай портал, — приказал он.

— Прямо тут? — Рита не верила своим ушам, — А если вдруг кто-то войдет?

— Призови его, — повторил приказ Пётр Алексеевич.

— Ты уверен, отец? — Рита удивленно посмотрела на отца, — Прямо здесь, в этом месте?

— Да. Действуй.

Отец выглядел непреклонным. Рите не оставалось ничего, кроме как подчиниться. По своему опыту она знала, что, когда отец находится в таком состоянии, ему лучше не перечить. Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Рита достала из поясной сумки Зелёный мел. Она всегда носила его с собой на крайний случай. Никогда не знаешь, когда он может пригодиться.

Рита начала чертить на стене зелёные линии. Она действовала быстро, и постепенно на обоях появилась внушительного вида зелёная пентаграмма. Пётр Алексеевич тем временем закрыл дверь на ключ. Поблизости и так никого не было, так что вряд ли им помешают.

Закончив приготовления, Рита начала читать заклинание. Воздух перед пентаграммой замерцал, линии, кажется, пришли в движение. Пентаграмма начала испускать яркое зелёное свечение. Свет освещал лицо Риты и её отца, добавляя к их образам зловещие потусторонние оттенки.

Вскоре яркий свет закрутился в воронку, напоминающую портал в другое измерение. В зелёном сиянии появился контуры человеческой фигуры. Вспыхнули два ярких глаза.

— Зачем вы меня вызвали? — раздался жутковатый голос, отдающий эхом.

— Омутов прибыл на военную базу, — доложил Петр Алексеевич, голос его был тверд, — Его сопровождает граф Сухоруков. Тот самый, которого ранее вы подчинили. Вполне возможно, что Омутов в курсе наших планов.

Загадочная фигура в черном, казалось, нахмурила брови в глубокой задумчивости. Внезапно его охватил резкий приступ кашля. Он согнулся пополам и уперся руками в колени, пока его тело сотрясалось от судорог.

Петр Алексеевич с беспокойством спросил:

— Вам нездоровится?

Фигура в тени отмахнулась от него:

— Небольшое недомогание.

Теневой фигуре потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя. Затем он вновь обратил свой взор на Петра Алексеевича, его светящиеся глаза, казалось, выражали повышенную серьезность.

— Сухоруков… он полностью под моим контролем, — заявил он, его голос звучал слегка хрипловато, — Не волнуйтесь на счет него. Он не способен сделать что-то против моей воли. Омутов… может быть, он и не знают всего нашего плана, но его нельзя недооценивать. Он — сила, с которой надо считаться.

— Не просто так он прилетел на базу именно сейчас, — сказал Петр Алексеевич, — Я чую, что дело не только в обращении Императора.

— Может быть он что-то узнал о нас, и хочет сообщить об этом Императору? — предположила Рита.

Петр Алексеевич кивнул.

В комнате снова воцарилась тишина, зеленое свечение пентаграммы отбрасывало жуткие тени на человека в черном. Взгляд его глаз, угадывавшихся сквозь стекло маски, был отрешенным. Петр Алексеевич наблюдал за ним, на его лице ясно читалось беспокойство.

Наконец человек в черном снова заговорил, его голос был едва выше шепота:

— Мне нужно отдохнуть. Мы обсудим этот вопрос чуть позже…

— Но что нам делать? — Петр Алексеевич изогнул бровь.

— Продолжайте придерживаться плана. Рой… очень скоро сделает свой ход…

После этих слов зеленое сияние начало меркнуть. Портал закрылся. Петр Алексеевич и Рита в недоумении переглянулись.

— Этот мужик ведет себя все страннее и страннее, отец, — сказала Рита, — Ты всё еще уверен, что сотрудничество с ним было хорошим решением для нашего рода?

Хмурый Петр Алексеевич ничего не ответил.

Сидя на жесткой койке в своей камере, я в полной мере осознал всю серьезность своего положения. Шершавая холодная поверхность ошейника на моей шее постоянно напоминала о моей печальной участи.

Сырой воздух был наполнен страхом. Я чувствовал, как сердце учащенно бьется в груди, реагируя на адреналин, переполняющий мой организм. Мне нужно было выработать стратегию — просто ждать у моря погоды не вариант.

Мой разум, подгоняемый адреналином, начал работать на полную. Мрачные стены тюремной камеры, металлический привкус страха в горле, оглушительная тишина — все, казалось, толкало меня в объятия паники. Но паника была роскошью, которую я не мог себе позволить. Нет, я должен мыслить ясно, собрать жопу в кулак. Нужно здраво оценить свои возможности и придумать план.

Но это было куда легче сказать, чем сделать. У узника вариантов не много.

Следующие дни были наполнены неумолимым однообразием. Суровый ошейник, казалось, высасывал мои силы, низводя меня до уровня обычного человека. Моя жизнь в стенах тюремной камеры мало чем отличалась от жизни животного в клетке. Мне давали еду по минимуму, чтобы не сдох — воду и безвкусную кашу, которая больше напоминала сырые опилки в соплях. Охранники оставались неразговорчивыми и равнодушными, их каменные лица были лишены всякого сострадания и сочувствия.

Дни сменялись ночами, а затем снова наступал рассвет — цикл оставался неизменным. Тусклый свет, проникавший через маленькое зарешеченное окно в моей камере, был единственным признаком того, что время идет. Большую часть времени я проводил в медитации, пытаясь вызвать в себе хоть немного силы, которую не подавлял ошейник. Это было тщетное занятие, похожее на попытку разжечь пламя из сырого хвороста

Так время и шло, пока один из таких серых дней не был нарушен неожиданным визитом.

Это была Мара — один из высокопоставленных мутантов. Она вошла в мою камеру, ее глаза сканировали мрачную комнату со смесью любопытства и опасения. Ее появление пробудило во мне противоречивую смесь тревоги и предвкушения.

— Хм… я не часто принимаю здесь гостей, — начал я, стараясь не выдать удивления, — Чем обязан?

Мара вздохнула, ее глаза ненадолго вспыхнули от невысказанных эмоций.

— Скажи, — произнесла она, — Какова твоя реальная цель?

— Хочу вступить в вашу общину, — просто сказал я, — Ну раньше хотел. Теперь-то, после такого отношения, вижу, что поторопился…

— Ну, мне-то можешь не врать, — проворчала она, — Ни один человек так просто не пойдет в Аномалию и не будет проситься к нам.

Я молчал, не собираясь раскрывать перед ней все свои карты.

— Скажи… — негромко произнесла она, щелчки сопровождали её речь. Серая кожа, больше похожая ни хитин, поблескивала в полумраке — Ты хочешь выбраться отсюда?