Сделав пару десятков мощных гребков, я достиг противоположного берега, оттолкнулся от деревянного пирса, и двинул обратно. Сто лет не плавал и от нагрузки мышцы приятно загудели. Наравне с ними гудели и мысли, вот только дать им волю, чтобы хоть как-то успокоить, не получалось.

Сомнения разные роем клубились и друг об друга сталкивались. Думал разом обо всём. И о Семье Грековых, которая наверняка розыск устроила, и о нечисти лесной, что чуть жизни не лишила, и о местных, которые мутантом окрестили, а сами же за спинами своими всяких сущей таскали и не знали о том.

Городок этот ещё. Сколько ходил по нему, сколько выглядывал, но только взрослые тётки, мужички доходяги, да молодцы двадцатилетние мне и попадалась. На детей и намёка нет, так что, скорее всего, и тут все печатями на бесплодие увешаны.

От мысли этой стало тошно, потому на берег вышел и прямо в кустах на солнышке близ шмоток своих и разлёгся. Как всегда дурят честной народ, доят до последнего, а сам народ и не знает. Вопрос конечно актуальный встаёт о том — кто же их доит? — но так ответа на него поди сыщи. Ведь те же мажоры под тем же гнётом находятся, пускай и меньшим.

И глядя в небо безбрежное, в котором облака причудливые формы принимали, мысль я верную за хвост ущипнул. Ведь если по цепочке власти вверх идти, то будешь находить всех тех, кто выше предыдущих. А выше власти наземной, только власть поднебесная. И в подтверждении мыслей моих где-то далекооо-далеко в вышине на фоне облаков заблестело что-то крошечное.

На деле же, наверняка огромное, ведь то была вершина социальной лестницы — Парящий Город.

Как прабабушка моя говорила между поднятием в небо машин и городов, времени немного пробежать успело. Где-то в двух тысяча трёхсотом году первый город в небеса взмыл и с тех пор количество их только растёт и растёт. И мечтой каждого пацана и девчонки было побывать в этом чуде из чудес.

Как сейчас помню, каждый раз редкий дрейф какого-либо города над деревней вызывал бурю восторга. Ох и бежали мы за таким по полям, пока от усталости не падали, провожая блистающую громаду восторженными взглядами.

И вроде как, в них как раз самая, что ни на есть, элита и жила.

Информацией о них я не слишком интересовался, а в короткой памяти Сергей Кравец были лишь отрывки о неких платформах над океаном, но сам он ни разу на них не был. По крайней мере в молодости. Поэтому первым делом себе наметил в регрессию сходить и побольше вызнать, но сперва конечно же належаться под солнцем всласть и в радость.

Летний ветер кожу ласкал, камышами шуршал и даже вороны докучать не стали, на ветке ивы усевшись и перья перебирая. И будто благословил меня кто, но услышал я голоса звонкие, явно девичьи, так как глубокий женский говор местных тёток на пару тональностей вниз отличался.

Судя по всему шли они аккурат купаться, беззаботно шутя и друг друга подкалывая. И мне бы по хорошему стоило о себе заявить, да только так я пригрелся хорошечно, что и двигаться не хотелось.

Только рубаху на лицо закинул, чтобы солнце в глаза не било, и чтобы развратником каким не сочли.

К тому же над их трелями девичьими всё таки говор женский и властный разносился…

— А ну хорош лясы точить! Давайте быстрее, пока молодцы наши не приехали. — сказала женщина весомо, но всё же мягкость в её голосе присутствовала, так как со смехом ей девушки ответили.

— Так точно, маман.

— Будет сделано!

— Да матушка просто мутанта боится.

— А вы его видели, кстати?

— Нет, но говорят он на монстра лесного похож.

Раздалось вдоль берега весёлое и как бы я глаза свои не закрывал, но тонким зрением ауры их видел. Да и как тут не увидеть, когда пруд за пару минут обойти можно. На фоне природной энергии девушки мерцали ярко и уж сущности их ни в какое сравнение с остальным городским монструозным разнообразием не шли. Всё точёные, подтянутые, и пусть также по рукам и ногам спелёнутые, но формами хотя бы повторяющие тела своих носительниц.

Одна лишь женщина высокая на их фоне выделялась, имея за спиной сущю, больше на глыбу каменную похожую, нежели на что-то живое. Да и сама мадам одетая в платье тёмное внушала движениями своими кременной характер. Мощь баба, одним словом. С такой связываться себе дороже, потому откинул голову обратно на траву, довольствуясь звуками смеха девичьего, прыжков в воду и брызгами.

Идея была проста. Тихонько полежать в траве до их ухода, а после и самому пойти в таверну. Вот только плану моему не суждено было сбыться.

Внимательно следя за своим выводком, их матрона словно волчица территорию оглядывала и вместо того, чтобы в беседке спокойно сидеть, пошла в обход, вдоль озера. И уж на сколько я тихонько лежал, без шума, без вздоха лишнего, но всё равно она у кустов моих задержалась, а после и вовсе выдала.

— А ну вставай, кто бы ты ни был. — вблизи суща её и вовсе оказалась будто сплошным монолитом гранитным, где на уровне носа меж всех бинтов и жгутов две прорехи имелись.

Значит и правда учуяла. Пришлось восхититься и с кряхтением сесть.

— Вы уж простите, сударыня. У меня и в мыслях подглядывать не было. — сел я, с лица рубаху стягивая и штаны надевая, дабы вовсе ни в чём таком не уличили.

— Это женский пруд. — строго произнесли за моей спиной и я услышал знакомое до боли пищание включённой тазерной батареи.

Вот это она радикально.

В противовес её действиям, девушки по ту сторону озера заметили меня и замахали руками, нисколько не стесняясь наготы своей.

— О, девчата, там маменька прижала кого-то

— Наверняка мутанта!

— Айда сплаваем.

И дабы завершить недоразумение, я затянул лямку штанов потуже, поднялся и повернулся, чтобы поговорить с суровой женщиной лицом к лицу. И уж не знаю, какими силами, высшими, али низшим, но уготовано мне было сегодня обомлеть второй раз за день.

Потому что передо мной во всей своей зрелой красоте стояла и держала меня на мушке карманного тазера не абы кто…а моя давнишняя бывшая.

— Лизка? — неверяще спросил, во все глаза на неё глядя и побери меня тот чёрт, ведь после тридцати пяти годков она меня тоже узнала.

— С-семён⁈ — воскликнула она вопросом на вопрос.

И выстрелила…

Глава 16 «С кровью из носа…»

Неисповедимы пути, где женщина сумела пройти.

Никто не успел среагировать.

Ни девушки в пруду, ни вороны на дереве, даже я сам стоял дурак дураком, забыв и ауру огненную включить, и уплотнение использовать. Тончайший луч пронзил моё плечо так быстро, что даже вылетевшего саламандра не успел разглядеть, настолько он был крошечный.

— Вот и поговорили. — успел сдавленно сказать, прежде чем боль нахлынула и я на коленки рухнул.

— Маменька, ты чего?!! — закричали девки, уверенно в нашу сторону плывя, а те, что на берегу оставались, шмотки похватали и в обход побежали.

Сама же маман, которую по молодости я знал как Лизку-смутьянку, так и стояла с остывающим тазером. И видок у неё был прям достойный немой сцены. Я уж думал вторым выстрелом добьёт, но она вдохнула глубоко, сквозь зубы выдохнула и произнесла то, чего и вовсе от неё не ожидал услышать.

— Моя вина, Семён. — и спокойно так тазер во внутренний карман платья убрала, к девам своим поворачиваясь.

А те уже и подбежать и подплыть успели.

— Матушка, да как так можно то⁈ — спросила дева белокурая. Она раньше всех до берега доплыла и сквозь траву направилась, бёдрами широкими камыш раздвигая, аки нимфа из сказок. — Зачем стрелять то сразу?

— Случайно. Давайте, берите его и потащили. — скомандовала их матрона, хмуря брови и потирая пальцами лоб.

— Случайно⁈ — воскликнула худенькая рыжая девчонка, чьи кудри даже после контакта с водой всё равно сохраняли свою форму. — Да кто ж в незнакомцев-то случайно палить будет, Елизавета Михайловна?

— Вот да, действительно. — поддержала рыжую девчонку высокая и черноволосая дева, в стройности своей на ивовый прут похожа.