Его глаза вернулись к небу. Он высоко запрокинул подбородок, не обращая внимания на текущие слезы.

«Вначале было два солнца и две луны».

Однажды победоносный сын восстанет… И предаст огню всех врагов своего отца.

На первый взгляд все казалось правильным.

Элегантный паланкин. Покорная дочь. Оказанная честь.

Затем, словно в насмешку над ней, паланкин Марико дернулся, из-за чего она ударилась плечом о стенку норимоно[9]. Его выпуклые перламутровые вставки, несомненно, оставят синяк. Марико глубоко вздохнула, подавляя в себе желание начать ворчать в темноте, как злобная старуха. Запах лака норимоно наполнял ноздри, напоминая о леденцах «Борода дракона», которые она любила в детстве.

Мрачный, приторно-сладкий гроб, несущий ее к месту последнего упокоения.

Марико глубже зарылась в подушки. Ничто в путешествии в столицу империи Инако не шло гладко. Ее конвой отбыл позже, чем намечалось, и они слишком часто останавливались. По крайней мере, сейчас – по тому, как норимоно накренился вперед, – Марико могла заключить, что они двигались вниз по склону. Это означало, что они миновали холмы вокруг долины и преодолели уже половину пути до Инако. Она откинулась назад, надеясь, что ее вес поможет сбалансировать паланкин.

Как только она устроилась, норимоно внезапно остановился.

Марико приподняла шелковую занавеску, закрывающую маленькое окно справа от нее. Сгущались сумерки. Лес перед процессией утопал в тумане, деревья казались зазубренными силуэтами, вонзающимися в серебристое небо.

Когда Марико повернулась, чтобы обратиться к ближайшему солдату, в поле зрения появилась молодая служанка.

– Моя госпожа! – выдохнула девушка, прижимаясь к стенке норимоно. – Вы, должно быть, голодны. Это моя оплошность. Пожалуйста, простите меня за невнима…

– Здесь нечего прощать, Тиё-чан[10]. – Марико добродушно улыбнулась, но глаза служанки по-прежнему были полны беспокойства. – Это не я остановила конвой.

Тиё низко поклонилась, цветы в ее импровизированной прическе съехали набок. Когда она снова выпрямилась, служанка протянула Марико аккуратно завернутый сверток с едой. Затем Тиё вернулась на свой пост рядом с паланкином, задержавшись лишь для того, чтобы вернуть Марико теплую улыбку.

– Почему мы остановились? – спросила Марико ближайшего асигару[11].

Солдат вытер пот со лба, затем переложил длинный шест нагинаты[12] в другую руку. Отражение солнечного света блеснуло на его остром лезвии.

– Лес.

Марико ждала, уверенная, что он добавит что-то еще.

Над губами солдата выступили капли пота. Он открыл было рот, собираясь что-то добавить, но приближающийся стук копыт отвлек его.

– Госпожа Хаттори… – Нобутада, один из приближенных ее отца и пользующийся его наибольшим доверием самурай, остановил своего скакуна рядом с норимоно Марико. – Я прошу прощения за задержку, но несколько солдат выразили обеспокоенность по поводу путешествия через лес Дзюкай.

Марико дважды моргнула, ее лицо приняло задумчивое выражение.

– На это есть какая-то особая причина?

– Солнце садится, и они боятся ёкаев[13] и волнуются, что…

– Это просто глупые истории о монстрах, прячущихся во тьме, – она пренебрежительно махнула рукой. – И ничего более.

Нобутада сделал паузу, несомненно, принимая к сведению ее замечание.

– Они также утверждают, что недавно поблизости видели Черный клан.

– Утверждают? – Марико изогнула темную бровь. – Или их в самом деле видели?

– Это только утверждение, – Нобутада опустил защиту для подбородка своего шлема с рогами. – Хотя если бы Черный клан решил нас ограбить, это было бы нечто из ряда вон выходящее. Они обычно не нападают на конвои с женщинами и детьми. Особенно на те, что охраняют самураи.

Марико задумалась.

– Поступим так, как вы считаете нужным, Нобутада-сама. – Вспоминая солдата, с которым она говорила мгновение назад, Марико попыталась улыбнуться. – И пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы вскоре у асигару было время передохнуть и напиться воды. Они выглядят очень утомленными.

Нобутада нахмурился в ответ на ее последнюю просьбу.

– Если нам придется идти в обход леса Дзюкай, это добавит нам целый день пути.

– Что ж, тогда это добавит нам день пути. – Она уже собиралась опустить занавеску, неловкая улыбка все еще не сходила с губ.

– Я предпочел бы не рисковать и не гневать императора.

– Тогда выбор прост. Мы должны повести за собой остальных, Нобутада-сама. Вы научили меня этому, когда я еще была маленькой девочкой. – Марико не отводила взгляд, пока говорила. И не пыталась извиниться за резкость своих слов.

Его хмурый взгляд стал еще темнее. Марико подавила вздох. Она знала, что с ней тяжело. Знала, что Нобутада хотел заставить ее принять решение. Или по крайней мере хотел, чтобы она высказала свое мнение.

Чтобы они сыграли бесполезную игру за власть. Игру, в которой Нобутада потом мог со всем самодовольством подавить ее как старший.

Как мужчина.

Как Марико ни старалась, она не могла справиться со скрытой жгучей обидой.

«Власть – это иллюзия. Ожидания не будут управлять моей жизнью. Больше нет».

– Возможно, не так прост, – поправилась Марико, ее пальцы теребили край занавески. – Но на самом деле он прост. – Она смягчила тон – жалкая попытка успокоить его. Которая наверняка раздражает его, как часто бывало из-за ее противоречивости. Ее брат, Кэнсин, часто ставил ей это в укор. Часто говорил ей пореже… проявлять характер.

Чтобы хоть немного соответствовать, по крайней мере в подобных мелочах.

Марико склонила голову в поклоне:

– В любом случае полагаюсь на ваше мудрое решение, Нобутада-сама.

Тень упала на его лицо.

– Хорошо, госпожа Хаттори. Мы пойдем через лес Дзюкай. – Произнеся эти слова, он погнал своего скакуна обратно к началу процессии.

Чего и следовало ожидать: Марико разозлила его. Она не высказывала своего истинного мнения ни по одному вопросу с тех пор, как этим утром они покинули дом ее семьи. А Нобутада хотел, чтобы она командовала им. Отдавала ему приказы, соответствующие возложенной на него почетной роли.

Приказы, подходящие самураю, ответственному за сопровождение императорской невесты.

Марико полагала, что ей и вправду следовало бы побеспокоиться, что она может прибыть в замок Хэйан с опозданием.

Что она опоздает на встречу с императором. И на знакомство с его вторым сыном – ее будущим мужем.

Но Марико было все равно. С того самого дня, когда ее отец сообщил ей, что император Минамото Масару от имени своего второго сына Райдэна отправил предложение о свадьбе, ее вообще мало что заботило.

Марико должна была стать женой принца Райдэна, сына любимой супруги императора. Вступить в политический брак, который возвысит ее отца над остальной правящей элитой даймё[14].

Ее должно было волновать, что ее обменивают как собственность, чтобы получить благосклонность. Но ее это не заботило.

Больше нет.

Когда норимоно снова дернулся вперед, Марико потянулась рукой вверх, чтобы поправить изящную черепаховую шпильку, скрепляющую ее густые локоны. Крошечные полоски серебра и нефрита свисали с ее конца, сплетаясь друг с другом в непрекращающейся битве. Когда Марико закончила распутывать их по одной, ее рука опустилась на нефритовый гребень меньшего размера под шпилькой.

В памяти возникло лицо ее матери – выражение решительной покорности, которое было у нее, когда она вставляла нефритовое украшение в волосы своей единственной дочери.