Мы вернулись в Москву. Есть такой тип людей, которые от стресса теряют вес. За сутки переживаний я похудела на 3 кг. Обессилевшая, опустошенная, я мечтала просто упасть в свою кровать. Я лежала целый день, просто не могла раскрыть глаза и все спала и спала.

Очнулась от того, что мою руку целуют и надевают на палец кольцо.

– Выходи за меня. Это кольцо уже давно лежит у меня, мне все хотелось организовать что-то красивое. Дурацкая работа и нервотрепка. Прости, что так буднично.

Я молчала. За окном моросил дождь, в Москву пришла осень. Вспомнила, как ждала летом предложения. Есть такой момент в паре, когда этот вопрос висит в воздухе. Иногда от сложившихся обстоятельств, иногда от накала эмоций, иногда как само собой разумеющееся. Летом всю неделю ждала его по вечерам, готовила ужины, а в пятницу, каким бы усталым он не приходил, мы шли в новое место. Я всегда предлагала остаться дома и не мучиться, но неизменно получала один и тот же ответ: ты всю неделю меня ждешь, мы почти не общаемся, не видимся. Хотя бы вечер пятницы должен посветить тебе. Согласитесь, это подкупает. По воскресеньям мы заказывали ужин домой, он делал мне кальян, мы смотрели кино в обнимку. В будни он мог написать, что едет в спортзал после работы и будет поздно, а потом внезапно появлялся на пороге:

– Ехал в зал и думал, что спорт – это хорошо, но ты меня ждешь. А это важнее. И мое сердце замирало от счастья. В такие дни все эти истории со смс, «монахинями на диване» становились неважными. В конце концов, думала я, какая разница? Машины и бриллианты он дарит мне, ночевать приходит ко мне, все планы строит со мной и, если какая-то женщина себя ценит ровно на перепихон в переговорке, то это точно не моя проблема.

И когда мы летали в Милан на мой день рождения, я была уверена, что мне там сделают предложение и предвкушала этот момент. Поэтому, открыв коробочку «Картье», и увидев там кулон, не сдержалась и разочарованно выдохнула, еле выдавив: «Спасибо», чем ввергла мужчину в панику. Он долго переспрашивал, неужели кулон такой некрасивый? Как ему было сказать, что вообще-то ожидалось помолвочное кольцо, а не кулон. По-детски и наивно? Тогда еще остатки капризного и избалованного ребенка сидели во мне и диктовали настроения. Вот тогда я ждала предложения. Хотела ли я замуж? О, нет. Это было важно услышать для подтверждения своей значимости, как медаль при забеге.

Лето прошло, унеся с собой иллюзии (как мне казалось, все). Крутя кольцо с большим камнем, ничего не чувствовала, пыталась воссоздать радость, удовлетворение, но нет. НИЧЕГО.

– Ты так и будешь молчать?

– Я не знаю, что сказать. Кольцо красивое. Замуж я не хочу.

– Ты обиделась на меня из-за глупой переписки, которая послужила причиной затянувшегося конфликта. Ты ставишь на одну чашу весов нашу любовь, а на другую какую-то писанину. Все неважно. Главное – это ты и я.

И опять мне показались эти слова весьма убедительными. Мне очень хотелось верить в то, что так все и есть. В эту ночь мы заснули крепко обнявшись. Целуя мои волосы, крутя кольцо на пальце, он повторял: ты моя, моя любовь, мой смысл, хочу от тебя дочь. Назову ее Полиной. Будет у меня Полина большая и Полина маленькая. Я буду самым счастливым.

Через неделю его арестовали…

Комментарии психолога: игнорируя свои чувства и отрекаясь от элементарного самоанализа и саморефлексии, практикуя философию «страуса с головой в песке», мы усугубляем стресс. Отсюда невозможность радоваться тому, что по идее создано для этого.

Абьюзер заставляет вас сомневаться в собственной адекватности, приводит «здравые» аргументы, которые все очень хорошо объясняют, особенно его правоту. В оторопи женщина перестает критично мыслить, установка «мужчина – глава семьи» дарят ему безоговорочный авторитет, что чрезвычайно пагубно сказывается на восприятии действительности женщиной.

Контроль под прикрытием заботы — парковка машины, контроль времени, манера одеваться, контроль общения. Добавляем к этому ревность и манипуляцию на ее почве и получаем абсолютное лишение выбора, а затем и воли жертвы.

Я никогда не интересовалась работой мужчины. Для меня было естественным, что каждый отвечает за свое поле жизни, и так же естественным для меня было то, что люди зарабатывают деньги законно. Когда мне позвонил адвокат Романа Давид, пухлый и флегматичный армянин, я никак не могла понять, о каком мошенничестве идет речь, лишь уловила, что Роман под следствием в СИЗО.

Спустя 3 дня его привезли домой фсбэшники. Взяли с меня расписку, что я гражданская жена, не буду давать ему свой телефон, оставили телефон для связи с ними и предупредили, что будут приходить с проверкой в неурочный час. Домашний арест стал возможен лишь потому, что Роман согласился сотрудничать со следствием. Слушая все это, как будто не понимала. Вроде на одном языке говорим, а вроде, как и нет. Когда все ушли, мы бросились друг другу в объятия.

– Я так испугалась за тебя, Роми!

– Не переживай, все решается. Посидим дома, партнеры занесут кому надо, и все будет норм.

Но партнеры не занесли. Счета заблокировало ФСБ, конторы, которые приносили деньги, были забраны пресловутыми партнерами, телефоны замолчали. Образовалось выжженное поле. Я вышла работать в шоу-рум, чтобы банально зарабатывать на еду и оплату коммуналки. Продала машину, чтобы оплатить адвокатов, сдала бриллианты, чтобы закрыть долги. Только обручальное кольцо осталось неприкосновенным. Роман наотрез отказался от этой идеи. К слову, ему было очень важно делать подарки, самоутверждаться, так он чувствовал себя героем. Его любимой фразой тогда было: «Ты мужчина тогда, когда твоя семья обеспечена. Не можешь заработать? Иди и укради. Главное – это благополучие близких».

Вот опять момент, когда человек в открытую говорит о своих взглядах на жизнь, но разве можно думать о своем мужчине, как о воре? И я додумывала, что это преувеличение, чтобы мысль выглядела ярче. То есть нежелание слышать правду и ее принимать вышли на уровень, когда придумываешь свою реальность.

В общем и целом, все ситуации, в которые попадаем, мы создаем сами. Иногда своими конкретными действиями, иногда нежеланием разбираться и выходить за рамки комфорта, иногда просто допуская возможность действий другого человека по отношению к себе.

Наши будни проходили однообразно: я уезжала на работу, Роман мыл полы, ждал адвоката, иногда его возили на допросы. Вечерами мы смотрели кино. Иногда к нам приезжала его дочь.

Девочка была милой и доверчивой, как и все дети. Пухленькая и немного неуклюжая, она безмерно раздражала своего отца. Роман, как и все абьюзеры, хотят видеть везде и всюду подтверждения своей исключительности. То есть я должна смотреть только на него, улыбаться только ему, все время посвящать ему, никаких друзей (лишняя и бесполезная трата времени), работы тоже желательно не надо, ибо там непонятные люди, много сил и ресурса уходящего не в него, ребенок же должен быть идеальным: спортивным, отличником, эрудированным, которому все по плечу. И если я худо-бедно проживала жизнь по его установкам, то бедная девочка не могла соответствовать в полной мере ожиданиям отца.

Помню, как он мог легко назвать ее или свиньей, за не помытую вовремя голову, или свиноматкой – из-за лишнего веса, были слова «тупая как твоя мама».

Сначала я старалась не реагировать. Говорила себе: ребенок не сирота, у нее есть мать, это ее отец. Не вмешивайся.

Когда он заводил разговоры о совместных детях, у меня потели ладони. Никогда не была так рада своему диагнозу, ставящему под сомнения саму возможность материнства, как в тот период. Одна мысль, что моего ребенка будут так шпынять, вызывала оторопь.

Однажды, я не выдержала:

– Перестань. Девочка не может тебе ответить. Только трус может обижать того, кто не в состоянии дать симметричный удар. Я никогда не стану рожать от тебя детей. Потому что, если бы это была моя дочь, я могла бы тебя убить!