– Какой Вадим? А я думал тест-драйв с вами… то есть… с тобой.

И тут прозвенел звонок, приглашающий на представление.

– Как тебя зовут? Меня – Роман.

– Полина.

– Дай телефон.

–Проходите на выступление, увидимся в антракте.

Он взял за руку девочку, и они ушли смотреть спектакль. Я смотрела им вслед и думала, как он вот так запросто перешел на «ты».

В антракте, только войдя в вип-зону, он сразу направился ко мне.

– Дай телефон.

– Как меня зовут, помнишь?

– Полина, – растеряно произнес он.

– Ок, записывай.

Так начались самые болезненные отношения в жизни.

Он начал приезжать к концу моего рабочего дня или передавал через водителя цветы. Мама прозвала его «Цветочный магазин», потому что это были охапки цветов, они стояли в нашей небольшой квартире повсюду, заполнив собой все вазы, банки и даже ведра. Иногда мы встречались поужинать и поговорить. Нам было весело и легко. Мы рассказывали друг другу свои истории, забавные и не очень, делились мечтами.

В свои тридцать четыре Роман имел седину на висках, не был никогда женат, от одних отношений у него росла дочь (с ней я его и увидела в цирке), недавно закончились длительные отношения. Женщина от него ушла, потому что извела себя ревностью и не понимала его графика работы. Он был холост и одинок. Основал свою инвестиционную компанию, много работает, не отдыхает, пытается успевать быть отцом. Все звучало для меня привлекательно и понятно. В конце концов, меня дома тоже ждал персонаж, который бесконечно уточнял, где я и с кем, раздражался на ночные смс, и было бесполезно объяснять, что моя работа иногда подразумевает внезапные замены, отмены, уточнения. И я не объясняла. Если бы Виталик выкатил бы мне требования оставить эту работу, потому что его так не устраивает, я бы выбрала не его.

Виделись мы не часто, во-первых, напомню, я была не свободна, во-вторых, училась и работала. Но каждая встреча была наполнена юмором, интересными разговорами и легкостью. Он обожал современное искусство, сетовал на пробелы в образовании, мечтал пойти на второе высшее и так интересно рассказывал о картинах, что мне тоже захотелось узнать о современном искусстве больше. Каждый день мы были на связи и писали друг другу и писали. Кто ж знал, что он был королем эпистолярного жанра.

Буквально за несколько недель до нашего знакомства, заскучав, я загадала себе сероглазого поклонника. Мне очень хотелось, чтобы он был способен оценить изобразительное искусство, так для меня это отдушина. Гуляя как-то по извилистым улочкам Москвы, наткнулась на бар с названием «ROMА» и прочла его как «Рома». Лишь потом поняв, что это Рим. И вот стоя в цирке, поднимаю глаза на вошедшего в шатер мужчину, вижу серые глаза и типаж, который мне всегда нравился, чтобы вы меня поняли, это типаж актера Рэйф Файнс, времен фильма «Английский пациент». И, естественно, меня триггернуло, когда мужчина представился Романом.

То есть глобально я придумала героя себе сама, и мои фантазии (читаем, как ожидания) уселись в ракету и рванули к звездам.

Я улетела встречать Новый год с Виталиком и друзьями в Стамбуле, и наше общение с Романом как-то незаметно сошло на нет. У Романа начались закономерные для его бизнеса проблемы в конце года, и он утонул в болоте работы.

Ничто так не занимает ум, как путешествия. Я ходила по прекрасному древнему городу, был план того, что нужно успеть посмотреть и где побывать. И незаметно для себя перестала ждать смс. Мы сухо поздравили друг друга с праздником, и пропали с радаров.

Через месяц я улетела во Вьетнам. И там так заскучала от хорошего и такого приторного Виталика, от размеренной жизни, что начала писать Роману. Сама. Для меня никогда не было проблемой проявлять инициативу, но все же надеялась на ответный порыв. Он вяло отвечал, на поздравление с 23 февраля отписался сверхкратко: «Спасибо». А потом проявился лишь на 8 марта, прислав мне массовую рассылку, обезличенное поздравление. Тут у меня забрало упало, и энтузиазм иссяк. Я же была нарциссом, влюбленной в себя, и привыкшей к всеобщему обожанию. Такое положение дел абсолютно не приемлемо для этого психотипа. Самолюбие мое чуть взгрустнуло, послушала слезливые песни и забыла об этой встрече.

Но стоило вернуться в Москву, как мой телефон стал разрываться от фото и смс, которые я успешно игнорировала. Понимаете, когда человек выбирает себя, он не может допустить по отношению к себе пренебрежения. Виталий, другие персонажи держались ровно столько, сколько длился их цветочно-букетный период.

В конце концов, я нарвалась на него, когда он позвонил с нового номера. Диалог выдался на редкость дурацким:

– Привет, почему ты не отвечаешь мне?

– Это кто? (Конечно, я его узнала. Но, как говорят актеры: «Пауза наше все!».)

– Роман. Я писал, слал своего кота, звонил. Ты же уже вернуться должна была из своего Вьетнама. (Лёгкое обесценивание моей поездки? Хм, ну, ок.)

– Знаешь, во Вьетнаме большая влажность, хотя откуда тебе знать? Ты дальше Подмосковья не ездишь же (токсичная женщина встрепенулась), так вот телефон стал ужасно глючить.

– Это легко решить. Ты где сегодня? – он игнорировал мой саркастичный тон.

– У меня показ на Цветном бульваре. Закончу не раньше 11. Потом, может, пойду на афтепати.

– Диктуй адрес, привезу новый айфон, чтобы ты была на связи.

Ну, кто откажется от нового айфона? Я соизволила разрешить. (Надеюсь, тут вы улыбнулись.)

Он приехал, вручил телефон, взял за руки и проникновенно всматривался в глаза:

– Не пропадай, я разрулил все свои проблемы, знаю, не уделял тебе внимания и время. Готов исправить ситуацию.

– Я не оценила массовую рассылку на 8 марта. Лучше не включай меня в список своих дам, которым что-то, а точнее, хоть что-то надо дать.

И он меня поцеловал. Первый раз. Влюбилась я? Нет. Но это те эмоции, которых я жаждала. Спокойная и размеренная жизнь с ровесником настолько вгоняла меня в скуку, что я искала страстей. Тут было очевидно, что эмоций будет через край.

Мы начали чаще встречаться, я приехала к нему после очередных съемок, мы проспали весь вечер, а потом случился первый секс. Ужасный. Обоюдно нам не понравилось совсем. О чем радостно друг другу сообщили.

Когда ты не знаешь, как может быть, а только оперируешь категориями, как быть точно не должно, как это ни странно, продолжаешь рассматривать возможность таких отношений. Потому что есть шкала: ужасно – очень плохо – плохо – сойдет – рабочая история. И ты, меняя шкалы, глобально ничего не теряешь.

Мы полетели вместе на регату, как было сказано: чтобы переформатироваться. Он взял с собой дочь, пару друзей – и это и была наша команда на лодке. В полете все уже было сильно так себе, они много пили, ругались матом, невзирая на ребенка и людей рядом. Мне, как человеку на тот момент абсолютно непьющему, было некомфортно, моментами даже стыдно. Я все ждала, что сейчас долетим, доедем, отплывем, и все нормализуется, но это «все» не случалось.

Комментарии психолога: героиня игнорировала тревожный звонок, не защищала свои личные границы. Человек, который показывает свое лицо через свое окружение и манеру поведения, явно не вписывается в представлении о партнере женщины рядом, но предпочла не замечать, тем самым поставила себя на шаг назад от себя истинной. Скорей всего, резкая потребность быть понимающей и удобной сложилась из-за стресса и детского паттерна поведения. Иногда родители вели себя чересчур весело на своих квартирниках, а мне, ребенку тихому и застенчивому, становилось не по себе, и я пыталась быть предупредительной и беспроблемной.

Вечером яхты вышли в море. И тут я поняла всю трагичность ситуации. С корабля не спрыгнуть, вокруг – дикие острова, обратно – через 5 дней. На стоянке следующего дня был устроен праздник для всех участников регаты. Роман флиртовал с женщинами, много пил, забыл, что у него не только я, но и ребенок, и в какой-то момент просто растворился в толпе. Окончательно потеряв его из вида, я забрала девочку с мероприятия, и мы ушли на лодку спать. Лежа в каюте, в моей голове был только один вопрос: что я тут делаю? Как так произошло, чтобы мужчина, смотрящий на меня с восхищением, просто забыл о моем существовании? Мозг отказывался признать простую вещь: тут было много новых людей, нового общения и эмоций, что это тебе не Виталик, ходящий за тобой всюду тенью. Тут или ты становишься ярче всех, или вот довольствуешься ролью няни.