“Скорую”? Все так серьезно?

– Я сейчас приду! – не слишком вежливо обрываю учительницу.

Бросаю тряпку, бутылку с моющим и лечу в коридор.

Мать, конечно, не пойдет за Ниной ни в коем случае. Ей же надо за малой следить, да еще приготовить что-то Руслану. Это все, что ее волнует. Так что я лучше сама схожу за сестрой.

Ежусь, вспоминая, как сама болела. Мама все время была на работе. Ни разу не взяла больничный. Утром оставляла лекарства, которые врач выписала, и уходила до самого вечера. А я лежала одна, целыми днями в пустой квартире.

Зато подруга рассказывала, что ее мама даже с работы уволилась, чтобы за ней ухаживать. Я тоже о таком мечтала, но моя сначала работала, а потом забеременела Ниной и вообще перестала подходить ко мне. Говорила, что я ее могу заразить, а беременным нельзя пить лекарства. Вместо нее помогали бабушка и отец. Тогда он еще был нашим отцом. Теперь у нас нет ни бабушки, ни отца. Но и я уже не маленькая девочка. Сама позабочусь о себе и о сестре.

Я быстро одеваюсь.

На шум из кухни выходит мать.

– Ты куда? – с подозрением смотрит на меня.

– За Ниной.

– А не рано ли?

– Позвонили со школы, сказали, что ей стало плохо.

Лицо матери кривится.

– Прекрасно. Просто чудесно! – она всплескивает руками. – Наверняка это грипп! Или еще что похуже. Как ведешь ее домой – сразу в комнату. И пусть там сидит. Еще не хватало заразить Сонечку, у нее только насморк прошел!

– Мам, Нина тоже твоя дочь, – тяжело выдыхаю, засовывая ногу в кроссовок.

– И что? Нине уже семь лет! А Соня совсем маленькая. Маленькие дети болеют тяжелее, чем взрослые, и лечить их сложнее. Иммунитет еще слабый, а антибиотики вообще нельзя, иначе можно на всю жизнь ребенку здоровье угробить.

Я качаю головой. Иногда мне кажется, что она нас с Ниной просто терпит, но была бы ее воля – давно бы уже выставила их дома. Потому что мы мешаем ее счастью с Русланом.

– Все. Я пошла, – не прощаясь, выскакиваю наружу.

До самой школы бегу, лишь иногда переходя на быстрый шаг. В голове так и бьет мысль, что с Ниной случилось что-то ужасное. Учительница так толком и не объяснила, а слово “плохо” можно понимать по-разному.

В холле, не успев отдышаться, набираю Марину Михайловну. Дальше меня охрана не пустит.

Вскоре приводят Нину.

– Ей на физкультуре стало плохо, – объясняет учительница. – Медсестра замерила, у Нины высокая температура. Мы дали жаропонижающее, но ей нужно срочно к врачу. Есть подозрение на грипп. Ох, у нас уже половина детей на больничном сидит с этим гриппом. Видимо, и Нина подцепила.

Она качает головой.

– Спасибо вам.

Протягиваю сестре руку. Мелькает мысль, что я тоже могу заразиться, но плевать. Сестра важнее.

– Привет, как ты? – спрашиваю Нину.

Та жмется ко мне.

– Не очень, – поднимает на меня красные глаза.

– Ну тогда пошли к доктору, – ободряю ее улыбкой.

Сестра горит. Едва касается ладошкой моей руки – и я сразу чувствую жар, исходящий от нее. Понимаю, что без врача никак. Надо идти в поликлинику. Хотя можно и на дом вызвать. Но когда этот врач до нас еще доберется. Быстрее сами к нему дойдем.

Идем в районную поликлинику. Нашего врача нет, так что Нину осматривает дежурный педиатр Ольга Юрьевна. Зато на наше счастье очереди к ней почти нет. Всего полчаса ожидания – и мы в кабинете.

Нервничаю, пока врач проверяет у Нины горло, слушает сердце и легкие. Мне не нравится, как Тамила Юрьевна хмурит брови. Неужели что-то серьезное?

– Идите, сделайте рентген легких, – она протягивает мне направление. – Рентгенолог еще работает. И с результатом сразу приходите ко мне, без очереди.

Я бледнею, но киваю, показывая, что все поняла.

Идем с Ниной на третий этаж. Сестренка тяжело дышит, будто ей воздуха не хватает.

– Мне холодно, – говорит жалобным тоном.

Но в больнице тепло – и это меня пугает. Сжимаю в кармане чаевые, которые получила за последнюю смену. Надеюсь, этого хватит на лекарства.

В рентгенкабинете нас уже ждут. Догадываюсь, что это педиатр позвонила. Нину сразу проводят в кабинку, а я остаюсь в коридоре, нервно переступать с ноги на ногу. Внутри все обмирает от нарастающей тревоги. Скрещиваю пальцы в карманах, начинаю молиться: только бы все было хорошо!

Вскоре сестра выходит. В глаза сразу бросается ее несчастный вид. Следом за ней выходит врач. Протягивает мне пленки с рентгеном.

– Вы сейчас к ТамилеЮрьевне? – спрашивает, пристально глядя на меня.

– Да, – прижимаю сестренку к себе.

– Хорошо, не затягивайте.

От ее слов, а особенно от тона, которым они были сказаны, меня бросает в холодный пот.

– Идем, – говорю Нине.

– Не хочу, я устала, – хнычет она.

– Еще немножко осталось. Хочешь, я тебя понесу?

Она кивает и трет глаза кулаком.

– Хорошо, забирайся на спину и крепко держись. Поняла?

На руках я ее точно не унесу, а так хоть какой-то шанс.

Нина устраивается у меня на спине. Как маленькая обезьянка. Я держу ее за ноги, подхватив их под колени, а она сживает мою шею ручонками.

– Только не сильно дави, – предупреждаю.

Так мы и спускаемся на первый этаж, где кабинет дежурного педиатра. Там уже очередь, как в голодные годы за хлебом – конца ей не видно. Но я молча иду к самой двери.

– Эй! – кричит какая-то тетка. – Куда прешь? Очередь занимай!

– Девушка! – вылетает вперед другая. – Вы занимали?

– Мой сестре плохо, врач сказала, – начинаю я.

Но меня тут же перебивают:

– Тут всем плохо! И детки есть помладше твоей сестры! Совсем совесть потеряла!

Стискиваю зубы. На глазах наворачиваются злые слезы. Но, к счастью, дверь кабинета открывается, выглядывает медсестра и быстрым взглядом обшаривает толпу:

– Дмитриева здесь?

– Да! – кричу с облегчением. – Это мы!

– Заходи, – она распахивает дверь пошире.

Слышу летящее вслед:

– Совсем молодежь обнаглела!

Но мне уже все равно. пусть говорят, что хотят.

– Долго вы, – Тамила Юрьевна недовольно качает головой. Разглядывает пленки с рентгеном. – Все хуже, чем я думала.

Во рту сразу становится сухо. В горло будто стекла насыпали.

Врач складывает руки в замок и поднимает на меня изучающий взгляд.

– У твоей сестры двусторонняя пневмония. Ей нужна срочная госпитализация. Сообщи родителям, а я пока подготовлю направление.

– Нет… родителей, – выдавливаю через силу. – Мама занята, я сама.

Взгляд врача становится понимающим:

– Ну сама, так сама. Лена, – кивает она медсестре, – вызывай машину. Пусть везут в горбольницу.

– Подождите, – останавливаю их, нервно сжимая ладошку Нины. – А других вариантов нет?

Наша больница уже несколько лет закрыта на ремонт, всех больных кладут в другую, которая в соседнем районе. А до нее от дома – сорок минут автобусом. И почти полтора часа ехать от ресторана. Там я просто не смогу навещать сестру!

Врач и медсестра переглядываются

– Ну, – говорит Тамила Юрьевна, – с вашим диагнозом только стационарное лечение. Могу предложить частную клинику, отсюда недалеко. Правда, у них нет детского отделения.

– Как называется? – достаю телефон, чтобы сразу на карте проверить, где это “недалеко”.

– “Эдельвейс”.

Знакомое название. Вбиваю его в поиск на карте. Через пару секунд геолокация показывает, что от нашего дома до клиники всего десять минут пешком. Просто я в ту сторону редко хожу, вот не сразу и вспомнила про нее.

– Если подходит, то я могу прямо сейчас переговорить с главрачом, – с участием продолжает Тамила Юрьевна. – Цены у них, конечно, высокие, но часть покроет страховка.

Я во все глаза смотрю на нее. Нет у нас никакой страховки, кроме обычного полиса, который заставили в школе оформить. Но вряд ли он покроет лечение в частной клинике.

Впрочем, альтернативы нет. Я соглашаюсь. Потому что вести Нину домой нельзя. Там Соня. И таскать больную сестру туда-сюда тоже не вариант.