А потом мы узнали, что она беременна. И жизнь тети обрела смысл, а я перестала следить за каждым ее шагом и смогла сосредоточиться на нашем выживании.

Айришка показала язык вредной гусенице. Та продолжала следить за облаками.

-Айны исчезли давно. Много веков о них никто и не слышал. Или они умело прятались. Некоторые считали, что айны –это воплощение богинь, которые появились в мире людей, чтобы одаривать простых смертных своей милостью. Айны –это сама любовь, -она все-таки оторвалась от неба и пристально посмотрела на меня, -поэтому твое сердце запело, оно жаждет поделиться любовью. Счастливчик тот, кому она достанется –тот обретет могущество и власть, а еще сможет залечить душевные раны и даже изменить свою сущность.

Я не решилась перечить Катарпилле, но для себя уже давно решила –я никогда не влюблюсь и никому не позволю растоптать мое сердце. Достаточно, насмотрелась на тетю.

Гусеница проворно сползла с гриба и вышла из-за него, обратившись молодой женщиной, возраст которой не поддавался определению. Высокая красавица, с заостренными скулами и худощавыми чертами лица, тонкой костью и прозрачной белоснежной кожей. Русые вьющиеся волосы рассыпались ниже плеч. Хрупкое грациозное тело могло принадлежать молоденькой девушке, но ее выдавали глаза, умудренные долгой жизнью. Проницательный взгляд не давал обмануться –она смотрела прямо в душу, видела человека насквозь, играючи угадывала потаенные желания и тщательно скрываемые секреты и грехи, о которых человек, может и сам не догадывался.

Она улыбнулась и подошла ближе:

-Айна Итар, ты создана для любви и наслаждения страстью. Ты и есть –сама любовь. Только не ошибись с выбором.

Глава 5

Катарпилла не дала мне возразить, потрепала Айрин по голове:

-Ну, что, речная красавица, пойдемте, угощу вас чем-нибудь вкусненьким, -она вновь посмотрела на небо, где солнце уже стояло в зените, -времени у нас немного. Или немало, смотря, как посмотреть.

Старая карга часто говорила загадками. Собственно, почему ее все называют старой? При нашей первой встрече она явилась нищей скрючившейся старушкой с клюкой, закутанной в штопаный старый плащ с капюшоном, скрывающий лицо. Она стояла на паперти у подножия капища Беригине в центре города и тянула костлявую руку из складок плаща, прося подаяния.

Большая площадка на возвышении была окружена ступенями, по которым дозволялось подниматься лишь избранным. Несколько резных колон высились по кругу, вместо одной их них была установлена огромная статуя Берегини без лица, развернутая на восток -встречать солнце каждое утро. Говорили, что есть один миг, когда первый рассветный луч касается лика и доброверующий человек может узреть улыбку богини, коли сердце и помыслы его чисты.

Сгущались сумерки, служители складывали кострище на высоком постаменте, готовясь восславить Берегиню. У меня была назначена встреча, которой я добивалась несколько месяцев, истратив кучу денег и пройдя через множество подставных лиц. Меня обещали свести с человеком, который поможет найти убежище, скрытое от человеческих глаз. Я понятия не имела, кто придет на встречу.

Я провела у капища полдня, боясь отлучиться хоть на минуточку. Порядком перенервничала, проголодалась и хотела в туалет. Тут рядом замаячила старушка. Люди проходили мимо и не обращали внимания, никто не подавал. Сердце исполнилось жалости. Я протянула ей грош –половину того, что осталось на покупку нам скудного ужина. Подумала, что могу сама и без ужина остаться, главное накормить тетю и сестренку.

Рука исчезла в складках, из-под капюшона раздался скрипучий голос:

-Даю дозволение. Приходите на южную окраину города в полночь. Вас проведут.

Я ошарашенно уставилась на нищенку. Она приподняла капюшон, и я вздрогнула –у старухи не было лица. В этот момент угасающий луч солнца коснулся расплывчатого пятна под капюшоном, я уловила улыбку –казалось, мне улыбнулась сама Берегиня.

Я благоговейно коснулась лба двумя пальцами и склонилась в низком поклоне, готовая пасть на колени и кинуться в ноги старой женщине, явившей мне образ богини.

-Буде, тебе деточка, -закаркала старуха, разрушив очарование момента, -Чего удумала-то?

-Так… дык.., -не смела я глаз поднять и язык не слушался.

-Хех, -раздался старческий смешок, -уважила старую. Да, пошутила я. Ну-кося, посмотри на меня.

Я послушалась. Мне улыбался щербатый рот на морщинистом лице. Старая карга покачала головой.

-Ох, напридумывают себя всякого, молодо-зелено. А, ну-ка вертайся задом. Да не смотри за мною. Считай до десяти да ступай домой.

Я развернулась, она договорила мне в спину:

-Скоро полночь. Не опоздайте.

Когда мы с тетей собирались в спешке, в дверь постучали. Сердце часто забилось, почуяв неладное. Убегали мы через окно. И каждый раз, когда мы сбегали из очередного временного пристанища, шестое чувство вопило об опасности. Я не могла объяснить тете, но мне казалось, что мы не просто скрывались от людей, а что какой-то один и тот же злой рок охотился, преследовал нас по пятам и настигал снова и снова.

Вот и сегодня, на поляне, когда я танцевала, и когда бежала по лесу знакомое чувство сопровождало, оно было где-то рядом, на самом краешке сознания.

Катарпилла в новом непривычном образе толкнула калитку, пропуская на двор с покосившейся избушкой, сложенной из бревен.

-Да, -пробормотала я, -ремонт бы не помешал. А то крыша того и гляди, обвалится.

Я заметила у крыльца корыто. Из воды выпрыгнула золотая рыбка, блеснула чешуей на солнце и, махнув роскошным хвостиком, скрылась под водой. Ага, карга сказку про золотую рыбку почитала. Я ей прошлый раз из города привозила. Книги стоили дорого, но чего не сделаешь, чтоб уважить старую. Я улыбнулась:

-Стало быть владычица морская? –окинула ее облик оценивающим взглядом.

На голове моей спутницы появился ободок-обруч, на котором загорелась звезда.

-И во лбу звезда горр-рит, -старательно выговорила Айрин стишок, который я с ней учила.

-Умничка, моя, -засюсюкала Катарпилла и выудила из кармана конфетку.

-Так, -я напустила строгости в голос, -сначала мыться и кушать, потом сладкое.

-Ой, да, подумаешь, -Катарпилла убрала руку и повернулась ко мне, став задом к малышке и сложив руки за спиной.

Как будто я не видела, что Айрин схватила конфетку и сунула за щеку, невинно захлопала глазками.

Мы подошли к колодцу. Катарпилла щелкнула пальцами и на скамеечке появились два отглаженных беленьких сарафана: побольше для меня и совсем маленький, который пришелся как раз впору Айрин. Ее мы вымыли первой. Она уселась на скамеечку, весело замотала ножками, втихую рассасывая конфетку.

-Покажи цветок-то, -не сдержала любопытство Катар.

Я спохватилась, полезла в карман. Слава Берегинечке, голубой бутон на длинном стебельке не сломался, не помялся, все также разбрызгивал капельки света. Айрин выдохнула с восхищением и затихла. Я протянула цветок старой. Но та, помахала пальцем:

-Нечего разбазаривать добро. Вам самим пригодится.

Я вертела бутон в руках:

-И что нам с ним делать?

-Так заплети в косу девчушке.

Айрин аж захлопала в ладошки:

-Мне? Мне в косу?

Я направилась к малышке, но проходя мимо Катар услышала тихие слова:

-Только девочка родилась мавкой, ей может стать не по нраву человеком обратиться.

Даже слушать ничего не желаю. Айрин нетерпеливо ерзала, взбудораженная тем, что ей достался такой роскошный подарок.

На скамейке и гребень нашелся. Я расчесала влажные зеленые волосы. Сестренка замерла и затаила дыхание, пока я ей в косу папоротник вплетала. А когда закончила, вместо толстой зеленой косы, в моих руках оказался облезлый мышиный хвостик с голубой ленточкой и кисточкой на конце.

Ох, и правда, расстроится малышка. Я обошла присмиревшую сестренку. На скамейке сидела худющая девчушка: кожа да кости, без слез не взглянуть. Бледная кожа с синюшным отливом обтянула высокие скулы, лицо вытянулось, щеки впали, большой рот улыбался щербатыми зубами. На меня смотрели человеческие глаза с блеклыми радужками, черные болезненные круги залегли под ними.