Одним из симптомов развития на пути к авторитарному государству является трусливое желание застраховаться при помощи запрета враждебных государству партий: в Федеративной Республике Федеральный конституционный суд запретил Коммунистическую партию, обосновав запрет как законную меру на основе конституции. С политической точки зрения это недемократично. Свободный народ хочет, чтобы все политические силы могли открыто проявлять себя (правда, лишь идейно, а не физически), ибо то, что не проявляется открыто, действует подспудно и превращается в яд для государства. В идейном отношении эти силы можно побороть и, вероятно, даже уничтожить. И только в том случае, если они прибегают к насилию или организационно подготавливают насилие, должна вмешаться государственная власть.

Уменьшается политический контроль. Оппозиционные партии приспосабливаются к обстановке. Они борются не за контроль над правительством, а за то, чтобы разделять власть. Следственные комитеты являются редкостью. Невозможно избавиться от впечатления, что они созданы скорее для оказания поддержки олигархии партий, чем для полного вскрытия неблаговидных фактов в интересах народа. Никто серьезно не относится к праву контроля, осуществляемого парламентом через уполномоченных по делам бундесвера. Настоящий контроль, как видно, исходит только из сферы свободного мышления, но он не производит на правительство и парламент никакого впечатления и от него при случае с презрением отмахиваются.

Усиливаются попытки все засекретить, тем самым ослабляется стремление к правде, надежность права. Жажда власти может неограниченно расти за ширмой секретности. Все чаще происходят акты произвола властей. Развивается чуждое свободе интриганство.

Примером может служить случай с чиновником федерального ведомства по защите конституции Печа, который за показания относительно подслушивания телефонных разговоров, что является явным нарушением конституции, был отдан под суд. В условиях демократии свободных людей должно быть закономерностью, чтобы все чиновники публично разоблачали всякие антиконституционные действия, если они немедленно не прекращаются, и чтобы это никоим образом не сказывалось на их положении.

На пути к диктатуре растет тенденция к «минимализации основных прав» (выражение депутата от СДПГ Арндта). Последние не только не являются неприкосновенными, но их действие ограничивается, они не претворяются максимально в жизнь; больше того, к основным правам относятся безразлично или даже нарушают их.

О приближении диктатуры свидетельствуют тенденции к дискредитации свободного духа. Встает вопрос, не замирают ли у нас вообще воспитание, просвещение, научно-исследовательская работа, духовная жизнь, не снижается ли инициатива. Нехватка творческих сил всячески скрывается. Люди достигают чего-то в жизни благодаря не столько своему уму и характеру, сколько посредством связей. У нас призывают к развитию личности, но делают все для того, чтобы она не развивалась и не могла проявить себя. Отсюда проистекают бессилие и отсутствие размаха жизни, энергия которой либо обращена в простой труд, либо впустую растрачивается на болтовню, требования, ругань, успокоения. Деятельность на предприятиях и преходящие, быстро забываемые акции проводятся без веры. В итоге массы людей подготавливаются к установлению государства диктатуры и даже стремятся к ней.

Усиливается тенденция к осуществлению цензуры в интересах авторитарной политической власти. Она уже проявляется в косвенных мерах.

С превращением Федеративной Республики в одну из крупнейших в экономическом отношении стран в мире, а бундесвера – в сильнейшую армию в Европе быстро растет стремление к достижению полного суверенитета. Этому стремлению непосредственно противостоит то, что западные державы, разместившие на немецкой земле свои дивизии, зарезервировали за собой в Общем договоре право вмешиваться в случае попыток восстания или путчей в Федеративной Республике.

Возникает вопрос: способны ли мы самостоятельно защититься внутри страны от сил, выступающих против свободы, и от, возможно, подспудно зреющего переворота посредством инструмента чрезвычайных законов? Слишком мало немцев, на свободолюбие которых можно было бы положиться, занимают ключевые позиции в стране. То, что говорят и делают ныне иные люди, – просто страшно. Здесь же следует упомянуть и о таком факте, как, например, огромное число подписчиков газеты «Националь-ундзольдатенцайтунг». Мы должны защищаться прежде всего от самих себя. Стремление к абсолютному суверенитету активнее всего проявляют силы, выступающие против свободы.

Защиту от такого зла можно обеспечить на длительное время только посредством воспитания, с помощью общественности и целесообразных учреждений. И она будет тем эффективнее, чем решительнее будет реакция на любой признак утраты свободы.

Путь авторитарного государства может развиваться в направлении диктатуры и в условиях многопартийного правительства, а тем более – большой коалиции.

Такая коалиция делает абсолютной власть олигархии партий. Эффективной оппозиции больше не существовало бы и тем более не было бы опасности свержения этой власти, которая при максимальной засекреченности фактически происходящего и без всякого контроля приняла бы законные формы. Всякая борьба внутри коалиции и партий происходит скрытно, остается государственной тайной; ее причиной является в основном личная зависть, и ведется она путем интриг.

Сравним вильгельмовское, веймарское и федеративное государства.

В империи Вильгельма не велось никакой серьезной борьбы против государственного строя. Правда, социал-демократы и центристы хотели парламентской демократии в условиях конституционной монархии. Мыслящие политики, подобно Максу Веберу, понимали слабость и даже смертельную опасность рейха, политика которого делалась назначенными чиновниками, а не людьми с задатками государственных руководителей; такие руководители вырастают только в реальной политической борьбе, но таковой не было. Макс Вебер жаловался на ужасающее превосходство западных государственных деятелей над немецкими чиновниками. Виной всему была якобы «система».

В Веймарской республике государство не пользовалось уважением. Значительная часть народа и рейхсвер были его врагами. Их влекло к другому государству – к антидемократическому германскому рейху и к кайзеровской монархии. Напряженность в самом государстве ослабила его, так как внутренние силы были против него. Ведь это государство воспринималось как следствие поражения 1918 года. Им нельзя было гордиться, его презирали. Демократические силы не выдвинули выдающихся деятелей и не проявили энтузиазма в отношении политической свободы и связанной с этим ответственности; больше того, они показали, что являются лишь представителями определенных интересов, и были мелочными в спорах о ничтожных вещах, не продемонстрировав никакого морально-политического достоинства. Такое положение привело к установлению господства национал-социализма.

В Федеративной Республике враждебность к государству почти не проявляется. Остатки нацизма практически не играют никакой роли. Подавляющее большинство народа с большой легкостью отвергает Гитлера, желая возложить на него всю вину за несчастья, в которых, по существу, повинны сами. Но само это государство имеет черты, делающие его авторитарным образованием, в котором, правда, нет уважаемого монарха, но которое само собой превращается в сословное с образом мышления верноподданных, в значительной мере похожим на образ мышления вильгельмовских времен. Сейчас в самом государстве заключена та же самая опасность, которая в Веймарской республике исходила от направленных против этого государства сил, намеревавшихся посредством переворота изменить его характер. Ему угрожают не направленные против него движения. Оно будет преобразовано само по себе; сейчас, как и тогда, идут осторожные поиски того же самого: сословного, авторитарного государства, диктатуры.

Сравнение трех государств можно резюмировать следующим образом.