«Безопасность» как лозунг представляется само собой разумеющимся. Но она имеет разный смысл. За призывом к безопасности большей частью скрываются определенные интересы.
Стремление к безопасности как требование несуществующей всеобщей безопасности вызывает то, чего нет в сознательном стремлении к безопасности. Последствия могут быть следующими:
Сохранение олигархии партий душит политическую жизнь западногерманского населения.
Стремление обеспечить безопасность Федеративной Республики посредством законных притязаний, которые не признаются таковыми другими государствами, и утверждения Федеративной Республики, будто мир окажется в опасности, если эти притязания не будут удовлетворены, сами создадут угрозу безопасности и станут причиной военного конфликта. Неясная оценка действительной международной обстановки обусловливает политику, которая усугубляет отсутствие безопасности утверждениями о ее укреплении.
Безопасность в условиях демократии имеет элементарные пределы. Она существует до тех пор, пока, если нет единства, действует принцип большинства. Насилие может быть исключено только в том случае, если меньшинство примирится с большинством в надежде путем последующего убеждения изменить последнее. Без принципа большинства нет активно функционирующей демократии.
Но что если при этом большинство само ликвидирует демократию, принцип большинства? Если большинство передает неограниченную власть меньшинству, называющему себя авангардом, элитой, партией? Если большинство ликвидирует основные права, которые, согласно нашей конституции, не подлежат никаким изменениям? Если посредством свободы голосования уничтожается сама свобода?
Если ликвидируется республиканский путь самоубеждения и развития событий в результате бесед и споров между силами, борющимися легальными методами, если политика в полном смысле этого слова прекращается, то остается самоотречение (закон о чрезвычайных полномочиях 1933 г.) или гражданская война.
Только насильственным путем можно помешать установлению абсолютной власти. Должно ли меньшинство отречься, если большинство хочет установить над ним свое абсолютное господство, уничтожить его? Народ, который в таком случае не предпочтет гражданскую войну отсутствию свободы, не является свободным народом. Только гражданская война может принести то или иное решение в такой ситуации.
А. Через авторитарное государство к диктатуре
Похоже на то, что плана установления диктатуры не существует. Нет и целеустремленного развития в этом направлении, нет соответствующей организации, нет второго Гитлера. Однако накапливаются силы, определяются взгляды, вырисовываются пути, которые могут привести к диктатуре.
Со времен веками существовавшего сословного государства у народа остались привычки, которые сильны еще и сегодня: уважение к правительству как таковому, каким бы оно ни было; потребность почитать государство в лице представительных политиков взамен кайзера; верноподданность по отношению к власти, кем бы она ни олицетворялась, вплоть до последнего чиновника государственного учреждения; готовность к слепому почитанию; вера в то, что правительство сделает все, что надо. Верноподданные рассуждают так: нам не стоит беспокоиться за правительство, оно позаботится о нашем благополучии и о нашей безопасности в мире; мы горды тем, что живем в могучем государстве и можем предъявлять загранице справедливые и солидные требования. Для верноподданных все находящиеся у власти окружены ореолом. Благодаря занимаемым ими постам, как бы безумно они себя не вели, они словно святые, и даже сами чувствуют себя таковыми. Стоящие у власти могут себе позволить все: питать друг к другу личную вражду, в жертву которой они приносят государственные интересы, плести интриги и демонстрировать свою подлость даже в политических речах. И все же их продолжают почитать. Короче говоря, общественное сознание у нас часто представляет собой сознание верноподданности, а не демократическое сознание свободного гражданина. Правда, в тех случаях, когда не следует бояться последствий, верноподданный ругается, но он остается послушным, уважительным и ничего не предпринимает.
Признаком такого сознания является выдвигаемое политиками требование особой юридической защиты от оскорблений и клеветы по адресу федерального президента, канцлера и министров. Требование это недемократично. Каждый гражданин пользуется одинаковой защитой от оскорблений и клеветы. Никому, даже самому федеральному президенту, не нужна другая защита. Деятелей, находящихся у кормила государства, отнюдь не должен окружать ореол. Напротив, желательно, чтобы они подвергались самой резкой критике. Кто отваживается занимать подобные посты, должен знать, что к нему предъявят высокие политические и моральные требования, что вся его деятельность будет на виду и что от него будут ожидать гораздо большего, чем от других.
Разве любой гражданин не имел права публично высказать самое резкое осуждение, когда, например, Аденауэр манипулировал постом президента, как любой другой официальной должностью: сначала он согласился занять этот пост, а затем отказался от него; когда тот же Аденауэр во время предвыборной кампании в 1965 году заявил в защиту министра Штрауса: «Какой парламентарий всегда говорит в парламенте только правду?»; когда Штраус был изобличен в лживых высказываниях перед парламентом; когда министр внутренних дел Хёхерль во время скандала с журналом «Шпигель» говорил о «мерах, несколько выходящих за рамки легальности», а во время скандала в связи с подслушиванием телефонных разговоров заявил, что его чиновники не могут «повсюду таскать с собой Основной закон»?.
Нынешнее положение в Федеративной Республике характеризуется тем, что крайне мало людей способны и готовы взять на себя ответственность в больших масштабах. Каждый стремится укрыться за чьей-либо спиной, не хочет ни за что отвечать, не отваживается поступать в соответствии с собственными принципами, со всей серьезностью принимать решения: таков уж я есть, иначе не могу и готов нести за это ответственность. Люди, занимающие руководящее положение в экономике и по праву пользующиеся авторитетом, в своей сфере делают все, что могут. Но все они надеются, что за ними кто-то стоит: правительство, государственные деятели. Они уклоняются от выполнения более высоких задач, имеющих жизненно важное значение, ведь с политической точки зрения это означало бы взять на себя руководство и ответственность. В результате вакуум заполняется людьми, которые думают, возможно даже не отдавая себе в этом отчета, что способны справиться с такой задачей. В этой непоколебимой, но фактически необоснованной самоуверенности их поддерживают беспомощные верноподданные. Когда совершенно отсутствует и не допускается личная ответственность граждан, они – признавая это или нет – хотят послушания. Таким образом прокладывается путь к авторитарному господству, а затем – к диктатуре.
Вследствие всего этого политическое мышление как населения, так и правящих кругов парализуется. Правящие круги пустили политику на самотек; ничего не предпринимая, они занимаются болтовней, терпят все, что сваливается на них, и не делают из этого никаких выводов. Они не действуют, поскольку имеют перед собой лишь мнимые цели, которые нереальны и не волнуют их. Внутри страны правительство превратилось в бюрократическую администрацию. Бюрократы же не могут осуществлять политику или изменить ее. Люди, находящиеся у власти, манипулируют постановлениями бундесрата и специально ассигнованными средствами, чтобы обеспечить себе голоса избирателей или деньги партиям. Во внешней политике правительство предъявляет нереальные правовые претензии. Политическое мышление заменяется юридическим. Стремление к власти ищет удовлетворения каким-то иллюзорным образом. У этой политики нет высоких принципов. Они заменяются догматическими заявлениями типа доктрины Хальштейна, которые представляют собой не политику, а препятствия политике. Во время так называемых коалиционных кризисов становится отчетливо видно, как политические деятели обращаются друг с другом. Главную роль при этом играют несущественные, непринципиальные разногласия, партийные интересы, личная вражда и зависть.
