Зло бросив на кровать найденные вещи, я с силой ударила по стене, разбивая костяшки в кровь – разрыдалась. Сейчас меня не волновало, что меня услышат. Мне было всё равно. Не знаю, сколько времени просидела зарёванная на кровати, под непрекращающее гулянье за дверью, я незаметно для себя уснула.

– Айрис! Ты опять дрыхнешь! – разбудил меня «приветливый» оглушительный голос Дебры, – Луис на кухне ждёт!

– Иду, – прохрипела сиплым голосом ото сна, даже не удосужившись умыться и почистить зубы, хотя в моей каморке и не предусмотрена ванная комната, я, расправив помятое платье, которое так и не сняла – вышла в зал.

– Опять ночь в покоях постояльца провела, – рыкнула хозяйка трактира, брезгливо поморщив нос, – морду умой и рыбу поди чистить.

– Хорошо, – безразлично кивнула, оправилась на кухню.

Второй день в этом кошмаре прошёл так же. Чистка овощей, рыбы. Уборка и вынос нескончаемого мусора. Мойка бесконечной посуды. И если первую половину дня Луис и Дебра на меня косо поглядывали, видно, ожидая нытья, то во второй половине местный повар даже доверил мне присмотреть за закипающим варевом в необхватной кастрюле. Мне же на кухне, где жарко, грязно и иногда противно, всё же находиться было гораздо спокойней. Временами зарёванные помятые девицы влетали в жаркое помещение, прячась за огромным Луисом, жалуясь на разошедшихся в рукоприкладстве постояльцев. Но успокоившись, насмешливо с толикой превосходства взглянув на меня, чистящей ужасно колючую и вонючую рыбу, гордо вскинув голову, возвращались в зал.

– Поди вернутся хочешь, девкам монет нынче хорошо отсыпали, обоз воротился, – ехидно проронил Луис, шмякнув на стол кусок мяса, быстро стал натирать его чесноком и перцем таким слоем, что кажется, тот, кто его отведает, должен извергать огонь.

– Нет, – коротко ответила, продолжая кромсать ненавистную рыбу, сегодня судя по её количеству в трактире рыбный день.

– Странная ты ныне, – задумчиво протянул повар, – то не загонишь тебя на кухню, а если уж здесь, то нытья наслушаешься, да и ругаться ты будь здоров, а сейчас тихая.

– Угу, – кивнула, покосившись на краснощёкого повара, – настроения нет, но, если хочешь, могу послать? Надо?

– Нет, – хохотнул мужчина, – вот… узнаю Айрис. Слышала, Гоби в его комнате сегодня утром с разбитой головой нашли.

– Нет, когда? Я ж на кухне с тобой весь день, – деланно равнодушно пожав плечами, я с трудом смогла справиться с волнением, уверенная, что речь идёт о том самом плешивом.

– Говорят, не поделился добычей, вот дружки и порешили.

– Ну, значит, сам виноват, – безразлично выговорила, собирая рыбьи кишки в помойное ведро, добавив – ещё одна партия готова.

– Ловко у тебя вышло, – похвалил Луис, с лёгкостью поднимая внушительных размеров таз, полный рыбьими потрошёными тушками, – может, и эту почистишь?

– Давай, – с усмешкой бросила, удивлённо осознавая, что, кажется, мой нос уже атрофировался и я совершенно не ощущаю вонючий запах болота, шедший от рыбьих мёртвых тушек.

Дни сменялись днями очень похожими друг на друга. Нескончаемая грязная посуда, чистка овощей, рыбы безобразно костлявой с ужасно колючими плавниками. Мытьё липких затоптанных полов, чистка очага, вынос мусора из которого несло тухлым мясом, свежими огурцами и тиной. Всё это слилось в один бесконечный жуткий морок.

Сегодня привычно поднявшись ещё до рассвета, с трудом разлепив глаза, я с ужасом осознала, что в этом кошмаре нахожусь уже пятый день и за всё время я ни разу не покидала это злачное место. Тёмную подворотню без единого проблеска света и дуновения ветерка, окружённую высокими глухими стенами я не принимала в расчёт, она, как будто была неотъемлемой частью трактира.

Задумчиво кроша овощи для Луиса, сидя на колченогом табурете, подальше от жара печи, я невидящим взглядом смотрела в ведро и понимала, что этот ужас стал меня затягивать. Я уже не вздрагивала от громких криков, улыбалась похабным комплиментам пьяниц, воров и бандитов. Умело укорачивалась от липких потных ладоней, желающих меня полапать. Спокойно засыпала в кровати, не обращая внимание на песни, хохот и ругань. А ещё я научилась воровать… убираясь в одной из комнат стащила зеленоватый брусок мыла, спрятав его у себя в шкафу. Незаметно подобрала оброненную кем-то монету, схоронив её в кармане фартука, а после спрятала в тайник. И привыкла к постоянным болезненным щипкам тётушки Берты, так она просила себя называть.

– Готово, – произнесла, поднимаясь с табурета, тряхнув головой, избавляясь от жуткого наваждения. Я подтолкнула ведро Луису, решила, что уже пора изменить хоть что-то в ставшей уже привычной жизни, добавила, – мне надо выйти.

– Недолго, а то Берта будет орать, – предупредил Луис, слегка поморщившись. За эти, казалось бы, бесконечные дни мы успели подружиться. Я не рвалась в зал, стараясь вообще меньше появляться в нём, не возмущалась и выполняла всю работу, порученную поваром.

– Хорошо, – кивнула, вытирая руки о грязный фартук, – прикроешь?

– Двадцать головок лука, – тут же выставил счёт Луис, зная, что вот его-то чистить и крошить я не любила.

– Хм… тогда не надо, – хмыкнула, покидая жаркое помещение.

В зале уже не было свободных мест. В дальнем углу тёмного помещения два стола были сдвинуты суровыми на вид мужиками – охрана частого гостя трактира «У тётушки Берты». Невысокий упитанный старичок перевозил огромные, битком заполненные чем-то мешки в соседний город и частенько останавливался в трактире выпить пару кружек пива. За столом у окна спиной к выходу устроился щуплый, с длинными засаленными волосами парень, время от времени навещавший нашу хохотушку Розу. Высокую, тучную с рыхлым телом девушку, которой всё никак не удавалось вывести свои веснушки. У столика, приютившего возле барной стойки, темноволосая с выдающимися нарумяненными скулами Лилия, чуть выдвинув оголённую ногу, склонилась так, чтобы была видна её грудь, соблазняла местного констебля. Вороватого, любящего выпить, но щедрого и ласкового ухажёра. Вероятно, сегодня выпала её очередь идти с ним в комнату. А значит, Мальва, пухлая, больше похожая на шарик с ножками, женщина, с редкой шевелюрой блёклых волос, сквозь которую виднелась кожа, ночью снова будет распевать похабные песни. Всё это я узнала, наблюдая и слушая рассказы рыдающих девиц, который несколько раз в день забегали к нам на кухню.

– Айрис! Тебя никак из кухни выпустили, – проворковала Мальва, скатываясь со второго этажа, – нос воротишь и всё надеешься приличного мужика здесь отхватить.

– Какое дело, – огрызнулась в ответ, уже зная, что в этом месте уважают только силу.

– Так и останешься нищей приживалкой у тётки, – язвительно бросила растрёпанная после бурно проведённого времени, женщина, так щедро замазывающая белилами морщины, что, казалось, стукни и всё осыплется, – мне б твоё молодость и красоту, уж я бы не сидела здесь.

– Но у тебя этого нет, – ответила, насмешливо улыбнувшись, – иди, отвар выпей, изо рта помоями несёт.

– Ты…, – задохнулся от возмущения шарик, но быстро сдулась.

Я была искреннее рада, что продолжать этот бессмысленный разговор Мальва не решилась, а гордо вскинув голову, так что стала видна розовая кожа на её затылке, поплыла на кухню. Я же поспешила к парадному выходу, ощущая смутную тревогу и охватившее меня волнение. На мгновение замерев в нерешительности, у повидавшей жизнь двери, дрожащими руками коснулась щербатого, потрескавшегося от времени дерева, с силой толкнула её.

Солнце! Первое, что я увидела, это было солнце. Ослепительное до рези в глазах… оно ласковым теплом погладило моё лицо, шею, немного припекло слишком оголённую грудь… А потом ветер, чуть прохладный, пахнувший морем и приторной сладостью цветов, он взъерошил мои волосы и ловко стряхнул пыль и крошки с подола платья.

За дверью трактира бурлила жизнь, другая, насыщенная светом и красками. С совершенно иным шумом и запахом. Застыв на пороге, я смотрела как женщины, одетые в куда скромнее наряды, чем мой, спешили по своим делам. Мужчины большей частью на улице отсутствовали. Несколько мальчишек играли возле двухэтажного дома, кидая длинную палку в сложенные башенкой камешки. Два пса, со стороны наблюдали за ребятнёй, но близко подходить не решались. В окне дома напротив, старушка с седым пучком волос, собранным на макушке, поливала большой куст с яркими бутонами цветов. Рыжая кошка с сердитым шипением, спрыгнула с балкончика, спугнув голубей, когда часть воды полилась ей на спину. По мощённой камнем улице проехала двуколка, в ней сидели две нарядные девушки, которые громко обсуждали вчерашний день. Их радостный беззаботный смех ещё долго звучал в моей голове.