— Дзен, — коротко отвечает непонятным словом напарница, прижимаясь ко мне вплотную и пристёгивая саму себя ремнями и карабинами.

— Чего? — то ли не расслышал, то ли понятия не знаю.

— Чань по-китайски.

— Не слыхал. Что это?

— Потом объясню, полетели. Если коротко, для её ментальных захватов я стала скользким намасленым шаром — она меня удержать не может.

— Эй! Ржевский, хочешь меня как женщину⁈ ЗАМЕР, НЕ ДВИГАТЬСЯ, ВЫПОЛНЯТЬ КОМАНДЫ! — Елена Вячеславовна совсем в разнос пошла, хотя на её работе проигрывать стоило бы уметь. — ЗАДЕРЖИ УЗКОГЛАЗУЮ И ПЕРЕДАЙ МОИМ ЛЮДЯМ! САМ МОЖЕШЬ ИДТИ ПОТОМ! НАГРАЖУ, В РУКАХ НЕ УНЕСЁШЬ!

Я на мгновение замираю: с одной стороны, надо бы ей честно кое-что объяснить. Напоследок.

С другой стороны, момент для абстрактных словоблудий не самый подходящий.

Она истолковывает эту заминку по-своему, черты её лица ещё больше искажаются:

— ЭТО ПРИКАЗ! СТОЯТЬ, С-СУКА! ТВОЙ МЕНТАЛ В МОИХ РУКАХ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ…

Дальше не слушаю. Эк её растащило.

Мадина накануне объясняла, что гипноз и ментальное принуждение — две принципиально разные физики процесса. Судя по тому, что я наблюдаю, эта мадам от стресса одно с другим перепутала.

— Дим? У тебя всё в порядке? — тихий шёпот и испуганные глаза Шу намекают, что с актёрскими талантами я сейчас переборщил. — Ты же не под контролем, да?

Ну а чего, могут у меня быть какие-то свои развлечения.

— Да, — отвечаю по-японски со вздохом, не меняя выражения лица. — То есть нет. — Затем перехожу на русский. — Спасибо тебе, Елена, за этот великолепный урок.

— Чего⁈ Какой⁈ — её рабочий транс слетает, как пыль под ураганом.

— Было у меня подозрение, что не всюду в этой жизни стоит нырять, — с намёком трогаю определённую часть тела. Должна сообразить иносказание, ибо менталистка, как ни крути. — Я это заочно теоретически предполагал, но сейчас понял, что не всё, что шевелится, надо стремиться… — не оканчиваю фразы.

Давал себе слово не сквернословить.

— Больно ядовитая среда, — завершаю. — Недружественная и агрессивная.

— ТВАРЬ! УНИЧТОЖУ! МРАЗЬ! — секретарша словно получает дозу наркоты, которой внизу задвигалась Шу.

Подскакивает, как в попу ужаленная, и бросается на нас.

Японка с этим своим дзеном делает невозможное: чуть подталкивает меня, смещая наш с ней тандем в сторону.

Параллельно она бьёт Решетникову ногой, раскручиваясь вместе со мной как веретено.

Занятно. На танец похоже.

Менталистка по всем законам инерции предсказуемо продолжает двигаться вперёд: и собственный импульс был изрядным, и напарница в резонанс добавила. Ногой. А ноги у неё сильные.

Панорамное стекло разлетается. Выбившая его своим телом обладательница больших дряблых сисек летит вниз с двадцать четвёртого этажа.

Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси.

Дмитрий отреагировал молниеносно: только что стоял и таращил глаза, весьма убедительно изображая недоумка, а в следующую секунду, активировав реактивный ранец, он бросает их сцепку в пике за выпавшим в окно телом.

Извиняюсь, что мало.

Завтра будет больше 🙏

Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси.

Шу не выходила из дзена, потому её мыслительные процессы, возможно, сейчас опережали даже иного менталиста. В пару раз.

Или в миллионы: жизнь — мгновение, мгновение — жизнь. Пустота — это всё, всё — это ничего. Не познавшие дзен не поймут его категорий.

А ведь иностранцам даже не объяснишь, отметила она про себя. Надо знать нихонго — в том же русском половины понятий банально не существует.

— Дим, получается, ты на самом деле японец? — спросила она под влиянием потока в следующую секунду.

С её точки зрения вывод был логичным: если кто-то говорит по-японски без акцента, ведёт себя как японец (взять хоть и последние его пассажи, которые вполне соответствует образу идеального самурая), дерётся как японец (дан по каратэ-до, пусть и с адаптированной техникой) — значит, он кто?

То-то и оно.

Нос картошкой, голубые европейские глаза и белобрысые волосы, конечно, не вяжутся с версией, но в аргументы «за» можно смело добавить его бесценный подарок: выделение части земли и право на свой клан, безо всяких условий отданные им японке, не кому-то иному.

— Ты наш⁈ Нихондзин⁈ — на душе почему-то стало легко и радостно.

Ржевский ничего не ответил, только хмуро покосился, застывая лицом.

Тело блондинки падает вниз с ускорением свободного падения, легко вспомнила школьную физику Норимацу. Мы пытаемся её догнать. Не успеет кое-кто вырулить — догоним уже на земле, точнее, на асфальте. Будут между небоскрёбами лежать три лепёшки, двойная и одинарная.

Восемнадцатый этаж. Ничего себе у меня скорость мысли в этом состоянии, восхитилась собой японка. Вокруг всё несётся вверх, а с другой стороны, еле ползёт — занятные выходки изменённого сознания.

Лицо партнёра по бизнесу стремительно багровело. Судя по всему, удержание летательного аппарата на нужной траектории только с её позиции казалось лёгким.

Пятнадцатый этаж. Ржевский поравнялся с падающей стервой и схватил её за воротник. С обвязки, будто издеваясь над хозяином, отвалился трофейный блок.

Ржевский вытолкнул между зубов сквозь плотный воздух неприличное слово из трёх букв, взгляд его заметался по сторонам в поисках решения.

Шу молча протянула руку, цапнула летящий в воздухе артефактный куб и указала глазами на соотечественницу товарища: если так уж хочешь, спасай, только лично.

Хотя ей было искренне непонятно, зачем. Если бы сука Решетникова разбилась, с точки зрения Норимацу вселенная стала бы только лучше.

— Б****! — Дмитрий побагровел сильнее, а его мышцы превратились в бетон, настолько он напрягся.

Товарищ за долю секунды успел совершить каскад манёвров: подтащить секретаршу к себе, развернуться по вертикали на сто восемьдесят градусов, каким-то образом изменить режим работы реактивных сопел.

Шу мало что понимала в изделии, тем более не могла пилотировать ранец на его уровне, но отлично чувствовала: артефакт отжил своё и умер ещё пару мгновений тому. То, что он сейчас каким-то чудом работает (и летит), заставляет подозревать в напарнике техно-некроманта.

Ржевский словно вливал в ранец собственную жизненную силу, теряя сам, но продлевая секунды существования машины.

Три сцепленных тела тряхнул аэродинамический удар. Скорость падения резко снизилась.

Техно-магический куб попытался выскользнуть уже из её пальцев, но в дзене Шу победила и эту напасть: использовала вторую руку (всё равно висит на обвязке на партнёре, полёт контролирует он).

БАХ! По асфальту они покатились смешно и со стороны наверняка комично, однако все были живы.

— Ты гений, Дим. В школе Кансэй ты получил бы отличный аттестат только за этот полёт. — Шу плавным движением мастера менее чем за секунду высвободилась из пряжек и ремней.

Нужный товарищу блок она аккуратно поставила рядом с собой на асфальт — тяжёлый.

— Зачем спасал суку? — поинтересовалась она нейтральным тоном. — В окно тварь бросилась сама, обычный несчастный случай. — Норимацу перешла на русский. — Помер Максим и хрен с ним; к чему лишние хлопоты?

По улице сразу от пары зданий в их направлении бежали люди.

— К бою, — японка достала танто.

Они на чужой родовой земле, сюда проникли вопреки воле хозяев, с лазутчиками не церемонятся нигде.