Ефимовский оторвался от своих метаний по кабинету столь резко, что можно было предположить появление в замкнутом пространстве невидимых стен.

– То есть вас совершенно не смущают последствия? – слегка прищурил глаза тот, мгновенно успокаиваясь.

Хозяин лишь взмахнул ресницами, что явно должно было означать ленивое согласие.

– Что ж, – выдохнул слегка обескураженный (профессиональная деформация – играть роли не столь повидавших всякого-разного на своем веку людей!) собственной недавней вспышкой мужчина. – Может, оно и действительно на пользу всем пойдет. Особенно учитывая матримониальные планы иных… персон.

Последние слова Ефимовский буркнул практически себе под нос, но старый командир все еще отличался острым слухом, что не раз помогало ему выживать в самых неприятных местах нашей планеты.

– Кстати, а тему разговора наш парень не обозначил? – с некой даже ленцой поинтересовался князь у давнего соратника, намекая, что при нем этот театр одного актера можно и не разыгрывать.

– Нет, – пожал плечами тот, но тут же добавил: – Желает об этом побеседовать уже с вами. И непременно лично!

– Непременно лично… – слегка передразнил своего подчиненного Никита Владимирович.

– Именно так, – подтвердил «не заметивший» легкой шпильки Ефимовский, но тут же весьма ехидно ввернувший свою: – Сказал, что коли решение принимать долго изволите, то просил намекнуть, что речь он с Демидовым о некоторых аспектах дара Воды вести желает. Надеюсь, что вам эта белиберда скажет больше, чем мне.

– Чего-чего он хочет? – Глаза Михалкова, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

Был ли тому виной горячий чай, которым князь подавился, услышав подобное заявление, или все-таки крайняя степень удивления, так и осталось тайной. Скорее первое. Все-таки, повторимся, старый чиновник видел много всякой жути, а иную и сам творил без оглядки на всякие там Женевские конвенции.

Однако и ему не каждый день приходилось видеть человека, самостоятельно подписывающего себе смертный приговор. С гарантией.

– Я должен что-то знать о своем подчиненном? – равнодушно уточнил подполковник, старательно сохраняя вид лихой и придурковатый. Получалось плохо. Неожиданно прорезавшийся холодный оскал вкупе с равнодушным взглядом снайпера стирал привычный образ к чертям собачьим.

Тем временем князь Михалков и сам вскочил со своего любимого кресла, словно резким движением заставляя свой могучий интеллект работать еще быстрее. В крайнем возбуждении он даже не заметил, как его любимая ручка покатилась по полу, сверкая толстыми лакированными боками. Недавнее благодушие было моментально забыто… Равно как и собрание глав экспедиций, которое он назначил не далее 15 минут назад.

– Так-так-так, – лихорадочно бормотал Никита Владимирович. – Что-то он задумал… Но ведь не может же он?.. А если все же…

Ефимовский равнодушно наблюдал за этой картиной. Хочет придуриваться шеф, изображая из себя колобка на амфетамине, так и пожалуйста! Впрочем… В таком состоянии он шефа действительно видел не в первый раз, но одно мог сказать совершенно точно: такое поведение всегда свидетельствует об очень серьезной ситуации.

Наконец хозяин кабинета резко, как пару минут назад, остановился. Вздохнул несколько раз и повел плечами, в очередной раз решив, что гимнастика при его работе – самое настоящее благо.

– Организуй, – спустя несколько секунд заключил он.

Кабинетное пространство погрузилось в тишину. Благополучно был забыт недопитый чай, остывающий в вылепленном на заказ блюдце.

– Ваше сиятельство, вы уверены, что мне не стоит знать что-то еще? – осторожно уточнил подполковник, но тут же продолжил, добавляя металла в голосе: – Никита Владимирович, вы сами повесили мне на шею этот жернов. Я имею право знать, что происходит в моем подразделении.

Обозлился. Ефимовский всегда прибегал к титулованию, когда ему что-то очень не нравилось. Случалось это крайне редко, но вмешательства в дела его экспедиции с темными играми за спиной выглядели действительно… некрасиво.

– Сядь, – резко прервал душевные метания подчиненного Михалков. – Первое: встречу организуй. Второе: я действительно не считаю, что тебе стоит знать больше, чем уже доведено в части касающейся. Подумай, мне-то свалить вину будет не на кого, а у тебя, если что-то пойдет не так, всегда будет возможность честно заявить даже императорским мозголомам, что в игры начальства ты посвящен не был. Мне важно, чтобы пока так и оставалось!

Ефимовский нахмурился.

– Я давал когда-нибудь повод усомниться?.. – только начал он, но тут же был перебит своим давним командиром.

– Андрюш, послушай меня, – тяжело вздохнул князь, сбрасывая со своего оскала опытного, но сытого волкодава всяческие маски. – Я тебе всегда добра желал. Сейчас же складывается ситуация, когда ценой ошибки становится не просто карьера, но и сама голова. С тех пор как у Матвея прорезались зачатки абсолюта, даже сам император пока не в курсе, знает он или не знает о нашем… эксперименте. Если Матвей сорвется, плохо будет всем причастным. Сейчас ты спокойно можешь на любой вопрос менталиста заявить, что ничего не знал о моих планах, однако стоит мне ответить на твой вопрос, как ответственность ляжет тяжким грузом и на твои плечи.

Ефимовский промолчал.

– Упорный, – едва ли не про себя пробормотал хозяин кабинета.

Так ведь и винить в этом некого. Сам в свое время за это качество и выбрал в ординарцы неродовитого поручика, отличавшегося лишь хладнокровием, а затем долгие годы продвигал своего верного соратника по службе, помогая избежать хитросплетений великосветских игр и интриг доморощенных военных типа экспертов от аристократии. И все ради чего? Чтобы его протеже голову сложил из-за ошибок старика?

С другой же стороны, князь Михалков прекрасно понимал Ефимовского. Ну кому, скажите, понравится непонятный тип в подразделении, от которого и избавиться нельзя, и чего ждать, тоже непонятно.

– Хорошо, – подумав еще мгновение, заявил разом словно постаревший, сдувшийся князь. – Помнишь, кто хуже всего поддается внушению? Так вот…

– Да мать же вашу! – только и пробормотал пораженный подполковник через пятнадцать минут, переживший не одну авантюру своего начальства. И очень надеявшегося, что она не станет последней.

Еще через четверть часа Ефимовский буквально вывалился из кабинета, мучимый двумя вопросами: «Почему этот еще жив?» и «Организовать этому несчастный случай или нет?».

Старый же аристократ не обратил на откровенное хамство подчиненного никакого внимания, некоторое время невидящим взором уставившись на закрывшуюся за полковником створку двери. Он и сам бы высказался не хуже, но решение было принято на самом верху. Да и обещание было дано старому другу позаботиться о его непутевом внуке. Как же непросто теперь выглядела казавшаяся совсем недавно элементарной операция. Ровно с того момента, как в одном боевом маге очень средних способностей «в потолке» пробился потенциал.

Еще через несколько минут старый князь вновь открыл «вражеский» сервис для обмена фотографиями. Задумчиво потерев подбородок, он легко ударил подушечкой пальца по иконке личных сообщений и вполне сноровисто стал вбивать «весточку» пользователю с ником imp0000001ri.

Кто бы мог подумать, что иногда безопаснее использовать открытые каналы связи (да еще и подконтрольные вероятному противнику!), про которые никто не знает, чем защищенные по высшему уровню официальные сети. Тем более что стойкость самого совершенного шифра никогда не превышала стойкости отнюдь не совершенной шифровальщицы, верно?

Где-то в старых дворах центра Петербурга. День семьдесят третий от прибытия в столицу Российской империи

Огромная аскетичная пещера, украшенная шкурами и идолами тотемного животного… Нет, пусть будет вигвам со вздымающимся над ним маревом волшебных зелий, сгорающих в трубке мира! Или, может быть, огромный офис на двадцать пятом этаже сверхсовременного небоскреба, чей дорогущий наборный паркет иногда украшают капли воска со свечей пентаграммы и кровь девственниц. Ой… Что-то Ольгу уже совершенно не в ту степь понесло! Ну не так она представляла обитель шамана, совсем не так!