– Хоть бы что-нибудь интересное оставили. Как же мы уйдем отсюда ни с чем? Смысл был тогда…

– Отставить панику. Внутри точно что-то будет.

Оба знали, что здесь должен был появиться госпиталь, судя по разговорам взрослых. Еще ходила легенда, что планировался развлекательный центр с боулингом и кинотеатром, но в нее почти никто не верил, даже дети, которым бы такое место в скучном Мидлбери очень понравилось. Прежде, чем стройка стала заброшенной, здание успели возвести до двух с половиной этажей. Местами стены отсутствовали, благодаря чему снаружи проглядывали узкие бетонные лестницы, ведущие наверх крутым подъемом с маленькими пятачками пролетов. Их оказалось пять на все здание, кое-где ступени раскрошились и осыпались, и вместо бетона в воздухе висел каркас из толстой проволоки, словно непрогруженная текстура в видеоигре.

Не спеша подниматься на следующий уровень, напарники внимательно исследовали первый этаж, затаив дыхание и наслаждаясь запретной деятельностью, плоды которой вкушали в первый раз, а потому они были особенно сладки. По углам ютился разномастный строительный мусор: треснувшие ведра в корке краски или битума, ковши с отломанными ручками, одеревеневшие вонючие тряпки, куски брезента, банки растворителя с торчащими из них кисточками, куски дерева и монтажной пены вперемешку с землей, пара мешков цемента, окаменевших, как аммониты.

Порывших в «древних артефактах», мальчик обнаружил несколько грязных инструментов. Чувствуя себя палеонтологом, под пристальным взглядом спутницы он выбрал в качестве трофея шестнадцатидюймовый строительный уровень и сунул его за пазуху, не отряхивая от пыли – предмет не должен быть чистым, иначе кто поверит, откуда он на самом деле? Девочка решила поискать что-то более подходящее на эту роль, более солидное, нежели кусок алюминия с желто-зеленой жидкостью внутри, расчерченный под линейку, хотя было бы забавно принести такой на математику и посмотреть на лицо мистера Зейна, и без того вытянутое.

В крохотном закутке, обнесенном безоконными стенками с трех сторон (вероятно, будущая подсобка или инвентарная), кто-то обустроил лежбище из подгнивших досок и старой одежды. Дети переглянусь, обменявшись информацией: кто бы это ни был, он не здесь, и вряд ли вернется, судя по мху, которым успела покрыться лежанка. Голые стены вторили эхом осторожным шагам двух школьников, как будто предлагая послушать, на что они сейчас единственно годятся.

Всего остального мира как будто не стало на то время, пока приятели исследовали пустое строение, сейчас именно оно было их миром, отрезанным от прочей реальности, в которой были школа, родители, хлопья по утрам и сэндвичи на ленч, домашние обязанности и скучные уроки. Здесь же они чувствовали себя героями фильма «Мумия», бродящими с факелами по древней гробнице и ожидая, что кто-нибудь давно мертвый выскочит из-за угла. Ощущение сакральности происходящего так возросло, что даже болтать не хотелось, лишь перебрасываться краткими информативными фразами, как морские котики на операции.

– Ничего особенного. Идем на второй?

Несмотря на огромные, особенно по меркам ребенка, прорехи в ступенях, поднялись они без происшествий, а точнее сказать – взобрались, как на гору, помогая друг другу. Только девочка один раз зацепилась шнурками за металлический прут, но, сильно дернув ногой и едва не потеряв равновесие, высвободила ступню и полезла дальше, как ни в чем не бывало. На втором этаже, по планировке идентичном первому, витала совсем иная атмосфера, будто здесь-то как раз и начинались приключения, повыше от земли. Пахло сыростью, мокрой древесиной и, как показалось мальчику, смутной угрозой, чем-то еще не оформленным, но уже гнетущим. Похожие ощущения он испытывал, если доводилось идти мимо кладбища в темное время суток, а еще, когда воочию наблюдал настоящий смерч в поездке с родителями глубже на Восточное побережье: пустота, притупленный страх, некая заторможенность движений и реакций. Мальчик взглянул на свою отчаянную напарницу, но она, как ему показалось, подобного не испытывает либо тщательно маскирует, причем первый вариант был более вероятен.

Ветер вел себя здесь значительно резче и громче, подвывая в углах, перекатывал мусор, создавая из него маленькие неустойчивые воронки, свистел между торчащими на добрый локоть штырями арматуры, зловеще ожидающих нанизывания, словно ржавые шампура, облизывал осыпающийся серой штукатуркой потолок. Изучив грозди битого стекла у оконного проема (ничего интересного в уже разбитом стекле не оказалось, а вот если бы они сами могли его разбить – это совсем другое дело), они пошли дальше и вскоре оказались в самом большом помещении, в центре которого исполинской стопкой лежали друг на друге толстые листы металла, изглоданные коррозией только с одного края, с того самого, что был ближе к ряду высоких окон, естественно, не застекленных. Некоторые листы пошли едва заметными волнами, как будто толстая бумага, высохшая после того, как на нее попала вода, вследствие чего вся конструкция скособочилась и непонятно как держалась в устойчивом положении.

Несколько минут ушло на убеждение напарницы в том, что взбираться на эти листы – не лучшая идея, откровенно говоря вообще нехорошая, хотя бы потому, что их вероятный обвал создаст ненужный шум, но у девочки был аргумент: а вдруг там, наверху, где им не видно, лежит что-нибудь этакое? Она продолжала по инерции спорить, пока не увидела новую цель, и даже остановилась, пораженная важностью момента. Ни одной лестницы или подъема не вело на крышу, а точнее, на недостроенный третий этаж, куда ей горячо хотелось попасть, видимо, их не успели сделать, поэтому дыра в потолке, возникшая после обрушения его части, всерьез привлекла ее внимание. Проследив за сосредоточенным взглядом спутницы, мальчик поспешил напомнить очевидное:

– Здесь высота где-то три твоего роста. Даже не думай, что…

– Если забраться на эту кучу, то шанс дотянуться есть.

Дальше можно было не спорить, и он покорился энтузиазму, с которым девочка направилась исследовать гору хлама, сваленного в углу под прорехой осеннего неба вперемежку с кусками обвалившегося потолка. При ближайшем рассмотрении стало очевидно, что, если взобраться на кучу отсыревших балок, кирпичей и досок, сваленных вместе явно не просто так, и при этом не сломать себе ноги, ступая по шаткой конструкции, можно практически достать лбом до цели, а там и руками ухватиться, в общем, справиться при желании и оказаться наверху, а там уже точно есть, чем поживиться.

Они по кругу обошли нагромождение непригодных стройматериалов несколько раз, присматриваясь, с какого места безопаснее начать подъем, и остановились на двух железных брусьях, выпирающих вперед и под наклоном к полу, подобно железнодорожным рельсам разной длины, похороненным под руинами взорванного вокзала. Девочка сбросила рюкзак прямо на грязный пол, чтобы тот не нарушал равновесие при подъеме, и попробовала расшатать брусья сначала руками, затем ногой. Они стояли на своем месте крепко, словно забетонированные. Неудивительно, учитывая, какой вес их погребал. На долю секунды у мальчика возникла ассоциация с пандусом для инвалидной коляски, но он сразу же ее отогнал.

– Похоже, надежно. Только давай по очереди. Лови, если что.

Они улыбнулись друг другу улыбкой людей, которые понимают, что страхи напрасны, и ничего ужасного в действительности с ними случиться не может, только в фантазиях, навеянных страхами родителей, поэтому предосторожности кажутся слегка наивными, даже глупыми. Не успел он глазом моргнуть, а девочка уже взбежала по брусьям за каких-то пару секунд, как будто стремилась скоростью компенсировать прилагаемую силу, и зафиксировалась на месте, переводя дух. Столь отчаянные, и оттого четко выверенные движения могут быть только у ребенка, который не знает, что такое риск, но каждый день имеет с ним дело.

Мальчик внимательно следил за нею, словно страховщик за акробатом, отказавшимся от снаряжения. Либо «рельсы» действительно не успели понять, что по ним кто-то пробежал, из-за скорости подъема, либо зафиксированы были еще надежнее, чем казалось на первый взгляд, либо все вместе, но конструкция под весом девятилетней девочки не шелохнулась, не скрипнула.