— Поскольку с Мухаммедом Али планируется 15-раундовый поединок, — вклинился Свиридов, — то и сегодня ты проведёшь на ринге 15 раундов. Причём с пятью соперниками. Во-первых, одного против тебя мы выставить не сможем, он вряд ли столько продержится, а по три раунда — вполне терпимо. А во-вторых — все твои спарринг-партнёры владеют разной техникой. Причем двое из них левши. Все они в зале, готовятся к спаррингу. После каждого третьего раунда товарищ Бутов будет измерять пульс и давление. А вот твои перчатки, в которых ты будешь боксировать с Али. 12 унций, как и прописано было в договоре. Внутри уже не конский волос, а пенный наполнитель. В таких же, только другой фирмы, боксирует Али.
Я взял в руки чёрные перчатки «Everlast». Думал, там уже перед боем выдадут, а тут вон наши подсуетились.
— Забирай, теперь они твои, — сказал Павлов. — Полетишь с ними в Штаты… Надеюсь, нам не придётся отменять эту командировку.
— Сейчас руки забинтуешь, примерь тогда перчатки, — посоветовал Свиридов. — А то вдруг не подойдут.
Мы спустились вниз, через прикрытую дверь зала раздавались звуки ударов по мешкам и «стенкам». Да, их было пятеро, и все они были мне знакомы по участию в чемпионатах страны, а с кем-то довелось пресечься и на ринге. Александр Изосимов, Валерий Иняткин, Александр Васюшкин, Виктор Ульянич и Камо Сароян. Я бы не удивился, увидев и Чернышёва, хоть и спарринговал с ним весь ноябрь. Им хоть заплатили? Не за спасибо же они все сюда приехали.
При нашем появлении в зале воцарилась тишина. Понятно, все меня узнали, и кто-то пошёл бы навстречу, стягивая перчатку, чтобы поздороваться, но присутствие высокого начальства заставляло парней стоять в напряжённом ожидании.
— Вот, товарищи, ваш соперник по спаррингу, Евгений Покровский, — представил меня Свиридов. — Ну да вы его и так все хорошо знаете, кому-то даже посчастливилось с ним биться в ринге. Сейчас он тоже разомнётся, и начнёте спарринговать. Напомню порядок выхода на ринг. Первые три раунда с Евгением работает Ульянич, с четвёртого по шестой включительно — Иняткин, с седьмого по девятый — Изосимов, с десятого по двенадцатый — Васюшкин, и последние три раунда, если до них дело дойдёт, — тут Георгий Иванович многозначительно покосился на меня, — против Покровского работает Камо Сароян. Все всё поняли? Отлично! Евгений, сколько тебе времени нужно на разминку?
— Минут двадцать, думаю, хватит разогреться.
— Хорошо, через двадцать минут начинается спарринг, — Свиридов посмотрел на часы. — Вернее, через двадцать пять, тебе же ещё переодеться нужно. Идём, покажу, где раздевалка.
В раздевалке первым делом после бинтования рук примерил перчатки. Сели как влитые, о чём я и сообщил окружившим меня тренерам и чиновникам.
— Ну и слава богу, — выдохнул Степанов. — А для спарринга бери вот эту пару, они полегче боевых.
И вручил мне ещё одну пару, не новых, но ещё с виду приличных перчаток. Шлем бы тоже пригодился, но до их введения в боксёрский обиход пройдёт ещё не один год. Будем надеяться, обойдётся.
Двадцати минут интенсивной разминки мне вполне хватило, чтобы почувствовать себя готовым к выходу на ринг. Моим секундантом был Радоняк, а роль рефери взял на себя Степанов.
— Готовы? — спросил он меня и Ульянича. — Бокс!
Я не форсировал события, тогда как мой соперник осторожничал с минуту, после чего пошёл в атаку. Не исключено, что все мои спарринг-партнёры получили установку колошматить меня из всех сил. Надеюсь, их предупредили, чтобы они при этом старались меня не травмировать. Хотя в бою как это можно предугадать, одно случайное движение — и вот тебе рассечение или вообще сломанное запястье.
С Ульяничем разошлись миром, а вот Валеру Иняткина я в пятом раунде отправил в нокдаун. Мог и вообще убрать, но подумал, что тогда вместо него придётся кому-то надрываться лишний раунд, и добоксировал с одесситом в игровой манере.
Всё-таки когда стараешься не уронить соперника, а он на тебя прёт без остановки — это то ещё испытание. Даже если ты вынослив, как бык. А тут ещё Радоняк между раундами советует:
— Чего ты их жалеешь? Али тебя жалеть точно не будет.
— Так ведь соперники раньше закончатся, чем раунды. Надо было тогда не пятерых, а человек десять пригласить.
— Ладно, ладно, не умничай, десятерых ему, видишь ли, подавай… С этими вон разберись.
Я и разбирался. Тяжелее всего пришлось с Карояном. Тот, такое чувство, не питал ко мне особой приязни, может быть, хотел отомстить за проигрыш в финале чемпионата страны 1970 года. Тут уж пришлось выкладываться по полной, а закончилось всё в 14-м раунде из-за рассечения у соперника. В горячке боя сошлись головами, но не повезло Карояну, а не мне.
— Ну что товарищи, какие выводы? — спросил Павлов, пока Радоняк расшнуровывал мне перчатки.
— Моё мнение — Женя готов к поединку с Али, — заявил Степанов.
— Согласен, — кивнул Радоняк.
— Поддерживаю, — отозвался Свиридов.
— Насколько я разбираюсь в боксе, наш подопечный выглядел вполне прилично, — добавил от себя Козлов.
Мнением врача, только что закончившего измерять мне давление и пульс, и готовившегося оказать помощь Карояну, тоже поинтересовались. По его словам, я мог хоть сейчас лететь в космос. Мол, у меня поразительно высокая адаптация к высоким нагрузкам. Ну я это и так знал.
Павлов подытожил этот небольшой коллоквиум:
— Что ж, согласен, мне тоже показалось, что Евгений хорошо подготовлен и, если понадобится, продержится на ринге 15 раундов.
Ещё бы кто-то высказался против… На кону куча американских денег, так нужной СССР валюты, попробовали бы они придумать причину, чтобы я не полетел в Штаты.
— Борис Яковлевич, — обратился Павлов к Козлову, — ты уж там приглядывай за подопечным, Америка всё-таки… Я бы и сам полетел, но завтра отправляюсь в Испанию, на международный спортивный симпозиум. Но я в тебе не сомневаюсь, ты человек проверенный.
Парни, толпившиеся у выхода, все как один, включая Камо, пожелали мне победы. Я пообещал их не подводить.
По пути в гостиницу Козлов по секрету шепнул, что в состав делегации мечтали войти немало чиновников от спорта, и ему самому пришлось выдержать серьёзную подковёрную борьбу, чтобы остаться при мне. Мол, мы уже сработались, а конец на переправе не меняют. Да уж, подумал я, Штаты — весьма лакомый кусок командировочного пирога.
Ужинал я в ресторане гостиницы «Советская», гуляя на выделенные мне в бухгалтерии «Динамо» задним числом командировочные. А утром за мной снова заехал Козлов, теперь уже на служебной «Волге» новой модели, с водителем.
— Вот ваш билет, — протянул Борис Яковлевич мне прямоугольный кусочек плотной бумаги. — Вот загранпаспорт, тоже в дипломат спрячьте, потом будете разглядывать. Прилетим в Нью-Йорк ночью по североамериканскому восточному времени США, а днём встречаемся с Векслером для подписи контракта. Пока же проведу краткий инструктаж. Вы за границей не впервые, и в Штатах были, так что знаете, что можно говорить, а что нет, как нужно себя держать, чтобы не бросить тень на светлый образ советского человека.
Мне показалось или в самом деле, но окончание фразы он произнёс со скрытым сарказмом, чего я, честно говоря, от чиновника такого уровня не ожидал.
В общем, пока ехали в «Шереметьево», я выслушивал от Козлова, как нужно вести себя за границей и отвечать на вопросы с подковыркой. У входа в здание аэровокзала в заранее обговорённом месте встретились с Радоняком и Бутовым, которые прибыли ненамного раньше нас.
Все вместе прошли регистрацию на рейс, получили посадочные талоны и миновали таможенный контроль. Вскоре мы заняли свои места в «ТУ-134», следующим рейсом «Москва — Франкфурт-на-Майне». Он так и назывался, немецкий аэропорт — «Франкфурт-на-Майне». Ну или «Рейн-Майнский».
Полёт прошёл без проблем, только разочек ухнули в воздушную яму. И вот уже наш садится на ВВП аэропорта города Франкфурта-на-Майне.
В направлении Нью-Йорка самолёты из Франкфурта вылетали три раза в день. Наш рейс был ближайший — в 21.25. Лететь нам предстояло первым классом. Не бизнес-класс, но и не эконом. Время до отлёта мы провели в зале ожидания. Козлов разрешил нам заглянуть в «duty-free». Сходили, поглядели… Но я покупать ничего не стал. Всё, что приглянулось (парфюм, жвачка, презики…), можно будет взять на обратном пути. Если, конечно, деньги останутся.
