Никто не может сейчас помочь девочке успокоиться. Она горько плачет ещё и оттого, что успокаивает себя сама, а не её мама или папа.

Рядом с ней ползает жук-носорог. «Удивительная находка! Вот это да! Папа бы сейчас удивился и порадовался вместе со мной.» Но мама отругала девочку за то, что она притащила в дом этого страшного жука.

– И вовсе ты не страшный. Я ведь знаю это. Ты снаружи такой грозный и тебя боятся все. А внутри ты маленький и добрый, как я. И понимаешь меня. Но сказать не можешь… И я не могу сказать. Не могу объяснить. Потому что такая маленькая и непонятливая еще. Что хочу сказать и как это объяснить – не знаю.

О том, что я не знаю почему и для чего делаю разные вещи, о которых меня потом спрашивает мама,

– Ты зачем это сделала?

– Посмотреть, что будет.

– О, Господи! Но что же там такого будет? – возмущается мама

– Вот и я не знаю и хочу узнать…

– Это всё глупости. Ты что, глупая? Что соседи скажут? Ты совсем не думаешь!

– Ну, конечно, я не думаю. У меня в голове очень редко думается. Я пока просто наблюдаю, смотрю. Если что-то интересно – беру и пробую что-нибудь сделать. И смотрю, что получится и что будет происходить вокруг… – думает девочка.

Но не знает, как это объяснить маме. Ведь глупой её уже объявили. Видимо, это очень плохо – быть глупой, раз уж мама так сокрушается. Да и соседи важны, значит. Если мама стыдится своего ребенка. Жаль… И некому утешить.

– И люди так же боятся тебя и злятся на тебя, потому что не понимают тебя. Они всегда злятся, когда не понимают. А ты мой… мой хороший. И вот мы вместе с тобой тут будем сидеть и грустить потому, что нас не понимают – продолжает монолог с жуком девчушка.

И слезы все сильнее капают на штанишки маленькой девочке и рядышком с жуком на бетонные ступеньки. Они как маленькие озерца боли и отчаяния, тёпленькие и солёные, как море.

Море, которое не может разразиться внутри этого маленького тельца. Оно переполняет девочку, но выразить его пока что помогают только слёзы. Которые морем через край переливаются из девочки на эти некрасивые ступеньки.

Это первая встреча девочки со своим внутренним зверем. Который, пока ещё, жук-носорог. Она и не знает, что этот снаружи потрясающий, а внутри ранимый, как она, зверь скоро будет расти. И расти будет он именно как зверь – хищный и агрессивный. Уже совсем не жук, а настоящий носорожек. У которого снаружи будет толстая броня. А внутри… никому он и не даст понять, что у него внутри. Потому что это никого не должно касаться.

А сейчас тут на заброшенном стадионе девочка плачет тихо и решает, что жаловаться и объяснять никому ничего не будет. Всё равно это глупости. Она просто отпустит жука на свободу и попытается забыть об обиде. В конце концов, маму она очень любит. И без маминой любви и внимания жить невозможно. Просто невыносимо так жить.

А носорожек пусть останется невидимым в её огромном сердце. Ведь там много что может поместиться.

Так девочка и спрятала своего зверя глубоко внутри и долго-долго его не вынимала оттуда. Даже память не вынимала об этом маленьком звере.

НОСОРОЖЕК. ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Когда девочка была уже подростком, то любила компании, общение, своих друзей. Они много гуляли, играли на гитаре, слушали и пели песни. Выпивали, дурачились, даже дрались.

Когда девочка возвращалась домой с таких прогулок, она обязательно сталкивалась интересами со своей мамой. Маме не нравился образ жизни девочки. А девочка не понимала, почему мама считает её такой ужасной и её образ жизни тоже считает ужасным.

Ведь она не выходила за рамки дозволенного – училась хорошо, дома была в 8 вечера, матом не ругалась. Она и не спорила никогда с мамой о её претензиях к девочке. Она привыкла молчать и слушать. Иногда даже не слышать. Потому что слушать часто приходилось одно и тоже.

А вот от выпитого пива в такие моменты вечерних слушаний соглашаться и молчать не хотелось. В такие моменты носорожек внутри девочки настолько чувствовал, что его не контролируют и не сдерживают, что позволял себе «отвести душу по полной».

Девочка могла наговорить маме то, что считает на самом деле. Ей не было в эти моменты стыдно. Злился носорожек и злилась девочка. Он будто позволял ей выпускать те чувства, которые нельзя было чувствовать и выражать в обычном её трезвом состоянии.

Она могла замахнуться на маму, когда та била её. Всё по честному: тебя бьют – ты бьёшь. На тебя орут – ты орёшь. Всё как у животных.

Иногда родители не могли справиться с нетрезвым подростком и вызывали милицию. Они просто были в отчаянии, совершенно не знали как сладить с этой девочкой, которая так неожиданно стала неуправляемой. Родители хотели припугнуть девчонку. Если у них нет с ней сладу, может, государство поможет? Они же на него так надеются во многом.

Но девочка и на милиционеров кричит матом, чтоб шли подальше, рассказывает, какие они сякие, и как она их не любит и презирает. Устраивает дикие пляски, чтоб пострашнее. Ребята в форме крутят пальцем у виска, их такое не впечатляет. «Пусть из больницы к вам приедут, это не по нашей части. Проспится и завтра будет нормальная» – говорят.

Из психушки приезжают, тоже не впечатляются и уезжают, посоветовав уложить ребенка спать.

Так девочка мстит родителям за то, что мнение соседей, государства, чужих людей, важнее, чем она сама и её чувства, её интересы и её желания.

Носорожек учил ее какой то другой стороне жизни. В моменты опьянения носорожек приглашал девочку в другую её часть. Он приглашал и показывал ей свою жизнь. Которую девочке жить нельзя было. Это было под запретом с тех самых ступенек на заброшенном стадионе.

В этой другой части жизни, такой неотделимой от ее обычной жизни, не было морали, не было праведности и чистоты. Всё было какое то настоящее, какое-то животное. Всё было такое манящее и красивое. В ней были все чувства. И эти чувства здесь принимались. В первую очередь, эти чувства принимались ею самой. Она была счастлива.

В мире носорожка ей пахло морем, светило ярким солнцем. Она чувствовала свободу и ширь этого моря. Она закрывала глаза и представляла, будто на скорости летит над самой поверхностью моря, и капли иногда попадают на тело, освежают его. Звучала какая-то музыка, кажется, Земфира с ромашками и оркестр радостных чувств врывался в эти ощущения.

Нет, вкус алкоголя ей не нравился. Не нравилось, что приходилось «догоняться» когда его действие немного утихало. Ей нравилось в гостях у носорожка. Этот мир был ей мил. Она становилась еще больше эгоисткой. Хотя мама часто говорила, что она думает только о себе. Как же о себе – если о своих чувствах можно только думать, а переживать нельзя? Этого девочка не совсем понимала. Она еще многого не понимала. Единственное, что она могла делать, чтобы выжить в этом мире – чувствовать. И в этом е помогал ее подраставший в сердце зверь.

В мире зверя каждый был эгоист и каждый был прекрасен. Каждый любовался собой и другим таким же, кто со зверем. Если кто-то был без зверя, то он был не так интересен. В нем не чувствовалась жизнь, не чувствовался вкус к жизни.

НОСОРОГ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Девушка стала женщиной. Многое пережила и прожила. Она уже не живет с мамой. Она уже давно сама мама. Многие вещи о жизни девочка понимает. Будем называть ее все так же девочкой. Потому что внутри она осталась совсем той же девочкой с маленьким жуком-носорогом на ступеньках.

Иногда она злится и кричит на своих маленьких детей, на их отца тоже кричит и злится. Потом она плачет в пустой комнате о том, что ей стыдно перед этими маленькими детьми, перед мужем. Потом винит себя в том, что не хотела бы так кричать на этих самых близких людей. Которые не особо то и виновны в том, что девочка злится. Да, ее многое злит и раздражает. Она не хочет понимать, даже если понимает поступки других. Она в отчаянье.

С алкоголем девочка попрощалась много лет назад. Все же, она хорошая мать и решила, что игры с алкоголем не приведут к чему то хорошему. Да и детям это не на пользу – пьющая мать: горе в семье, любит шутить она.