Малколм хотел вежливо удалиться, но потом подумал, что, наверное, грек уже заканчивает свой туалет и если немного подождать... Из санузла раздался голос господина Кирьякидиса, преувеличенно громкий, чтобы перекричать шум воды:
- Нет, - говорил кому-то грек, - Это не моя квалификация. Мистер Нукер, мы с вами так не договаривались. Мое дело сопроводить клиентов и пристроить их под свою крышу. С этой стороны все тип-топ. Меня не волнует, что обстоятельства изменились. На то они и обстоятельства, чтобы меняться... Мало того, что мне приходится изображать из себя грека, лететь на чертовом шаттле, морозить яйца, принимая холодную ванну, так теперь мне предлагают еще и мокрое дело! Да мне плевать, что говорит Дональд Паркер... Что? Сколько?! Полтора лимона? Ну, я не знаю... Дайте подумать. Что ж вы так наседаете... Два лимона?! О'кей! До связи. Больше не звоните, я сам с вами свяжусь.
Заслышав имена "Нукер" и "Дональд Паркер", Малколм насторожился. Определенно этот грек был вовсе не грек. Впрочем, он и сам об этом сказал. Тогда кто же он? Сообщник Паркера - вот кто! Значит, враг! Надо сообщить папе...
Мальчик на цыпочках вышел из апартаментов коварного псевдогрека и кинулся к себе в номер. Отец сидел на лоджии в полотняном кресле, обозревал окрестности, как полководец перед сражением. Мама возилась на кухне, грела на электроплите чан с водой для всей семьи. Ведь надо же с дороги привести себя в порядок. Все действия миссис Винески сопровождались рефреном - "какой ужас". "Они живут здесь как сущие дикари", - восклицала она, имея в виду бедных африканцев.
Малколм присоединился к отцу. Здесь царствовала тень, дул ветерок и было не так жарко. Против лоджии шелестели, шуршали растопыренными зелеными пальцами низкорослые пальмы. Они окружали оазис бассейна, дно которого потрескалось и высохло под палящими лучами солнца. Воды, естественно, не было.
- Ты что такой грустный? Мистер Кирьякидис отказался идти на охоту?
- Не то чтобы отказался... Он еще думает...
- Сынок, полагаю, что охоты не будет. Ведь она запрещена давным-давно. Здесь как никак тоже цивилизация...
- Пап, как отличить хорошего человека от плохого?
- Ну и вопросики ты задаешь...
- Ну вот, когда я читаю про супермена Гудмэна, мне всегда ясно: это хороший парень, а этот плохой. А в жизни все так запутано. Почему так?
- "Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха, /Что такое "хорошо" и что такое "плохо"?". Есть такие древние стишки... Как видишь, сынок, над этим вопросом бьются по сию пору.
Новел Винески раздумчиво посмотрел на синевато-лиловую гряду гор на горизонте, полукругом охватывавшую город; на кусок rue Bonaparte с редкими прохожими, лениво ползущими по синей её стороне, переходящими вброд текучую реку зноя на перекрестке.
- Понимаешь ли, Малк... Честные люди всегда находятся немного в проигрышном положении, чем мошенники. Именно потому, что они честные, играют в открытую, не мухлюют.
- Значит, мошенником быть выгодно?
- Может быть, и выгодно. Но противно. Просто омерзительно. Все равно как быть... ну я не знаю... крокодилом. Лучше быть честным.
- Я тоже буду честным.
- Ты и так честный. Пойдем, поможем маме.
<p>
20</p>
Вечером, когда спала жара, они отправились в город. Лавки уже снова открылись, кругом шла бойкая торговля. Семейство Винески купили себе кое-какую одежду для смены. Торговаться было странно, но необходимо. Привыкшие к твердым ценам, пришельцы были удивлены этой, прямо скажем, дикарской процедурой. Если вы не торгуетесь с продавцом, то вас могу обругать, даже побить, и уж точно ничего не продадут. Конечно, обругать и поколотить вас могут даже когда вы яростно торгуетесь, но это не одно и то же. Хотя синяки и шишки те же.
Еще одна особенность. Приходилось крепко придерживать карман с деньгами. Здешние базары так и кишели мошенниками, вернее карманниками, как местные болота крокодилами. Сразу по прибытии в космопорт Новел обналичил некоторую сумму в местной валюте. Это были настоящие древние деньги, даже, кажется, бумажные. Анахронизм! Но Земля - планета контрастов. Об этом надо помнить и держать ухо востро.
После базара они гуляли, осматривали древний город, любовались его минаретами, храмами и дворцами. Хижины тоже попадались. Их было даже в избытке. В бедных кварталах царствовали грязь и нищета. Но местные жители почему-то ходили с веселыми и даже радостными лицами, ослепляя встречных белозубыми улыбками. Будто этим хотели сказать: "Вот какие мы засранцы. Но мы не виноваты. Такими нас создал бог". Богам тут поклонялись разным. И Христу, и Магомету с Аллахом, и Будде, и десяткам другим племенным божкам рангом пониже. Пестрая языковая, религиозная и культурная смесь - вот что представлял собой город Эль-Буджут, столица Западной Гуаны, бывшей некогда французской колонией. Название "Гуана" вообще-то переводится с местного диалекта как "говно", но не простое говно, а возвышенное, вернее, птичье. А еще точнее - помёт кокамбу. Это такая птица. Ареал ее обитания весьма узок. Так вот - о съедобном помете. Он когда немного потомится в горных гнездах, то превращается в изысканный деликатес, который подают туристам в ресторане довольно дорого. Бедные местные жители, чьими трудами этот помет собирается, едят его только по праздникам. Благо праздники здесь часты - то у Христа, то у Буды с Аллахом день рождения или озарения. То намаз, то пасха. То десятый сын родился у шестой жены соседа. Вот местный житель с утра пропустит рюмочку бузганы, закусит гуаном и ходит весь день веселый в тридцать два зуба.
Утром, чуть свет, будит их господин Кирьякидис. Он был одет в песочного цвета полувоенную униформу, на голове - пробковый шлем с коротким шлейфом, прикрывавшим затылок.
