Это было точно подмечено: в «Ялте» я выглядела что называется «хуже рынка». Когда Лекс с Китом внезапно исчезали по своим таинственным делам, мы с Ириной шли в бар «покрасоваться», как она это называла. Но красовалась, конечно же, только она одна, потому что на меня в моем скромном платьице, приобретенном у Вадика, никто не смотрел. А кавалеры меж тем все были парами, и каждый претендовал именно на Ирину.

— Может, тебе сделать укладку? — обычно не выдерживала моя подруга. — Хочешь, я дам тебе красную помаду?

Дальше разговор каждый раз тек в одном и том же русле.

— Спасибо. Но кажется, мне лучше оставаться скромницей. В конце концов, это дает вполне надежную гарантию, что не случится скандала. Думаю, Кит не простит тебе такие вещи. Да и зачем все это нужно? Я вижу, вы полностью поглощены друг другом.

— Да, поглощены, но такие приключения очень бодрят. Организм, знаешь ли, должен быть на взводе.

— А ты бы от другого чего-нибудь подзаряжалась. Утренние пробежки, купание.

— Ага, упражнения со скакалкой и обручем… Придумай что-нибудь поновее, — хмыкала в ответ Ирина и заказывала очередную порцию сладкого крымского вина, от которого сразу начинаешь испытывать слабость в ногах.

Мы с Лексом все-таки переехали. Реакция Кита на это событие была примерно такой:

— Черт с вами, все равно скоро домой. Поосторожней там с нефтяными королями.

Получив такое своеобразное напутствие, мы сели в такси и отбыли в сторону Мисхора. Санаторий оказался на редкость приятным местом: скалистый берег, сосны, невысокие здания, полная тишина, если не считать шума волн, и действительно хороший бар. Постояльцы старались лишний раз не показываться друг другу на глаза. Это обстоятельство обрадовало Лекса, и он, проведя со мной лишь один день, стал исчезать с самого утра и возвращаться далеко за полночь. Сначала я даже запереживала: вдруг он целыми днями развлекается в «Ялте» с какой-нибудь южной красоткой? А Ирина с Китом веселятся вместе с ним и насмехаются над моим санаторным заключением. Была даже мысль неожиданно туда нагрянуть, но я всегда старалась избегать идиотских ситуаций. Рыскать по гостинице и искать доказательства измены — это было бы утомительно и пошло, не говоря уже о тяжелой и некомфортной дороге до места событий: такси в Крыму редко оборудованы исправными кондиционерами. В общем, я оставалась в санатории и даже обзавелась интересным знакомым.

Постояльцы санатория, как уже было сказано, просто так друг с другом не общались, видимо, оберегали тайны своей отрасли от посторонних. А посторонние тоже чувствовали себя немного не в своей тарелке и вели себя тихо. В такой ситуации оставалось наслаждаться красотами природы в полном одиночестве, что я и делала, предварительно набрав в газетном киоске журналов. Однажды, когда я раздумывала, не взять ли, за неимением лучшего, «Cosmopolitan» на украинском языке, со мной заговорил пожилой мужчина.

— Я смотрю, ваш спутник окончательно пропал, и теперь у меня есть шанс познакомиться с такой очаровательной женщиной, — сказал он. — Разрешите составить вам компанию. Обязуюсь изо всех сил развлекать, оставаясь при этом в рамках приличий.

После этого он взял меня под руку и решительно повел в сторону парка. По местным меркам это было что-то из ряда вон выходящее. Я буквально ошалела и смогла лишь выдавить:

— Но я даже не знаю, как вас зовут.

— Надо же, забыл представиться. Я, признаюсь, порядком разволновался, давно не знакомился таким образом. Меня зовут Павел Викторович.

— Я Валерия, можно Леля.

— Я смотрю, Леля, вы все грустите. Это оттого, что ваш муж все время где-то пропадает?

— Довольно бесцеремонный вопрос, вы не находите?

— Но я же должен уяснить себе ситуацию. Если женщина безнадежно влюблена в своего мужа, то и мое положение безнадежно.

— Дело не в безнадежной любви, просто здесь довольно скучно.

— Это верно. — Он усмехнулся. — Да ведь сюда не развлекаться приезжают. Так, прийти немножко в себя и снова в бой.

— В бой за нефть?

— Так тоже можно выразиться, хотя звучит весьма дилетантски.

— А я и есть дилетант. Ничего не понимаю в нефти еще со времен школьных уроков химии.

— В чем же вы разбираетесь?

— Вообще-то я журналистка, специализируюсь, — я запнулась, — на моде. — В данных обстоятельствах это прозвучало довольно странно.

Но Павел Викторович ничуть не удивился.

— Теперь мне понятен ваш горячий интерес к глянцевым журналам. С каким из них вы сотрудничаете?

— В данный момент ни с каким. Хотелось бы затеять что-то свое, но Алексей…

— Ваш муж?

— Не то чтобы муж, но в любом случае он не поддерживает эту идею.

— Наверное, боится вас потерять…

— Павел Викторович, вам не обязательно говорить мне исключительно приятные вещи или пытаться сглаживать неровности. Я так измучилась за последние дни, что рада любому знакомству и любому разговору. Сама-то я никогда бы не осмелилась к кому-нибудь пристать.

— И напрасно. — Мой собеседник засмеялся, показав идеальный ряд зубов — результат кропотливой работы дорогого стоматолога. — Многие были бы рады.

— Вы опять за свое, а я совершенно серьезно.

— Я тоже серьезно. Как вы смотрите на то, чтобы отправиться вместе на пляж? Я буду не лучшим образом дополнять вашу красоту, но здесь, к счастью, не принято обращать внимание на такие обстоятельства.

— Ну что вы. — Мне стала нравиться эта игра в галантность. — Многие бы позавидовали вашей форме…

— Скорее тому, что не испугался к вам подойти…

Тут мы оба не выдержали и засмеялись.

Так состоялось наше знакомство. Весь день мы провели за разговорами, и на следующее утро я еле дождалась отъезда Лекса, чтобы оказаться в компании нового знакомого. Павел Викторович явно был человеком значительным; по всему: по уверенной и спокойной манере держаться, по весомым суждениям — в нем чувствовался хозяин. Где-то на Севере он распоряжался настоящей империей, и, возможно, целые города жили и выживали его милостями. Как-то незаметно я выложила ему все, что тревожило. И про непонятное мое положение, и про Кита с Лексом, и про Юру с Ольгой Арсеньевной, и про вынужденное безделье. Он без устали мне сочувствовал:

— Вы, Лелечка, должны себе уяснить: быть вместе с человеком с сомнительной биографией — это тенденция вчерашнего дня. Вы утонченная, умная, я бы сказал, породистая женщина, способная глубоко чувствовать… Таким капиталом нужно распоряжаться с умом, тем более что, как это ни печально, он не вечен. И в этом нужно отдавать себе отчет. Хотелось бы предложить вам бросить все это…

— Как это так? — Было неприятно, что собеседник, в сущности, читает мои сокровенные мысли.

— А так. Поезжайте к нам на Север, на местном телевидении вы будете звездой, точно скажу. Потом переберетесь в Москву, уж я-то поспособствую… — Заметив мое выражение лица, он поспешно продолжил: — Нет, вы не подумайте, что я приглашаю вас к себе в наложницы. Мне в следующем году будет шестьдесят, и теперь я больше ценю человеческие отношения и, хотя был бы несказанно рад, если бы они переросли во что-то большее, настаивать не буду никогда. Так что не бойтесь.

— Ну что вы, дело не в этом. Просто вы мне напомнили Кнурова из «Бесприданницы» в исполнении артиста Петренко. Помните, он говорит Ларисе: «Для меня невозможного мало». И с такой интонацией, что все зрительницы думают: ну почему она не соглашается?

— Как же, как же, помню. Таким сравнением вы мне льстите. Ларисе согласиться помешали, насколько я помню, самым радикальным образом.

— Да, что-то не очень удачная ассоциация всплыла, я как-то сразу не подумала.

— А думать-то надо, иначе всякое может произойти. Но оставим этот пример. — Павел Викторович сделал отметающий жест рукой. — Почему вам не нравится мое предложение?

— Алексей все-таки мне небезразличен, понимаете? — С ним постоянно тянуло на откровенность и сопротивляться было просто невозможно. — У меня есть чувство, что ситуация, как бы это сказать, не проиграна до конца. А кроме того, раньше в советских фильмах герои часто уезжали на Север. Запутался окончательно на Большой земле, все в руинах: работа, личная жизнь и так далее. И тут-то ты все бросаешь и уезжаешь на Север начинать жизнь заново. Не нравится мне такой вариант.