Оттуда высунулся взрослый на вид парень. Вид у него был хмурый и настороженный. Что хуже всего, кажется, он понял, откуда прилетел журавлик. Парень смотрел прямо в мое окно. Меня он видеть не мог – я спряталась за занавеску. Наверное, он как-то почувствовал, что я на него смотрю. Парень выглядел как коп из фильма. Нет, одежда у него была обычная. Он смотрел и двигался как коп.

Его взгляд был очень тяжелым и испытывающим. Казалось, на меня водрузили что-то очень тяжелое и оно прижимает меня к земле. Мне тут же расхотелось продолжать игру. Дождавшись, когда парень уже не смотрел в мою сторону, я закрыла и плотно зашторила окно, после чего почувствовала некоторое облегчение.

Однако через несколько минут раздался звонок в дверь, и груз вернулся и надавил еще сильнее. Я догадалась, что это был парень с четырнадцатого этажа, закрыла дверь в свою комнату на замок и забилась в угол кровати. По тяжелым шагам я поняла, что отец пошел открыть дверь. Было слышно, как отец и парень немного поговорили. Голос и тон у парня был обычный, но он говорил с какой-то притворной непринужденностью, как коп, который пытается выведать что-то у собеседника, но так, чтобы тот не догадался об этом.

Парень наврал, что собирает подписи в поддержку обращения в управляющую компанию по поводу уборки двора. Стал расспрашивать отца о том, где и кем он работает, про работу и должность матери, про то, где и в каком классе учусь я. Оказалось, мой отец – просто находка для шпиона. Парень ушел хорошо проинформированный о нашей семье, а также унес с собой образец подписи моего отца, не рассказав о себе ничего, даже не назвав имени, пусть и поддельного.

Но открытость моего отца, кажется, сыграла мне на руку, потому что голос парня в конце разговора звучал менее притворным. Он, видимо, понял, что я ему не угроза, и расслабился.

В этот день я больше не тренировалась. Хотя парень ушел, некоторое ощущение груза осталось, а еще в душе поселился смутный страх и ожидание чего-то нехорошего. Постепенно это все переросло в уверенность, что не стоит демонстрировать свои способности кому попало, да и родителей ими лучше больше не напрягать. Буду растить свой талант тайно и применять его благоразумно. Клоунада – это действительно не мое, не люблю, когда надо мною смеются или смотрят на меня как на выродка…

На следующий день после неудачной тренировки с журавликом была контрольная. Я почти к ней не готовилась. Мои родители очень трепетно относились к моим оценкам. Иногда казалось, что только по оценкам они могли понять, любить меня или уже не стоит на это тратить свои душевные силы. Поэтому обычно я очень старалась получать только хорошие оценки, хотя круглой отличницей у меня быть никогда не получалось. Теперь же, когда у меня появился человеческий талант, любовь родителей незаметно отошла на второй план. Больше всего мне хотелось развивать и находить применение своему недавно обретенному человеческому таланту. Поэтому, несмотря на страх провала на контрольной, я предпочла заниматься своим талантом, а не заниматься зубрежкой.

Однако не могу сказать, что мой талант сделал меня совсем равнодушной к оценкам. Поэтому, чтобы избежать наихудшего исхода, я села на контрольной за одну парту с нашим самым отличным отличником.

Учительница, Сталина Вениаминовна, тоже подготовилась. Когда она написала на доске задания для контрольной, встала как раз напротив той парты, где устроилась я, и стала наблюдать за нами.

Мне сложившаяся ситуация не понравилась. Какое-то время я выжидала, чтобы мой сосед успел написать побольше. Затем я слегка подула на ручку, которая лежала на столе Сталины Вениаминовны. Ручка покатилась и упала на пол. Учительница удивленно посмотрела на нее и подошла к столу, чтобы поднять. Тем временем я быстро заглянула в тетрадь соседа. Он уже выполнил большинство заданий. Сразу видно, что отличник.

Записав в свою тетрадь все, что успела запомнить, я повторила фокус, но уже с замазкой, потому что Сталина Вениаминовна убрала ручку в стол. Замазка, а также еще ряд незакрепленных предметов отправились в стол вслед за ручкой. Теперь, когда на столе ничего не осталось, мне пришлось искать новые объекты для воздействия, потому что мне пока не удалось записать ответ на последнее задание. На тумбе у доски лежал учебник. Он был явно тяжелее ручки, но сколько он весит, я не могла себе точно представить. Поэтому рассчитать силу дыхания было сложно. Я подула, учебник не сдвинулся с места. Следующая попытка тоже оказалась неудачной. Раздосадованная, я дунула, наверное, слишком сильно, и учебник с громким шумом слетел с тумбы, впечатался в стену, отскочил от нее и упал на пол.

Учительница и все в классе, даже я сама, от неожиданности вздрогнули. Ребята стали наперебой кричать, что в классе завелся барабашка. Сталине Вениаминовне пришлось постучать по столу, чтобы утихомирить одноклассников и вернуть тишину в класс. Она не согласилась с версией о барабашке и потребовала, чтобы мы сознались, что это за шуточки и кто за это ответственный. Естественно, желающих не нашлось. Я точно не собиралась ни в чем сознаваться. Поэтому, безрезультатно подождав признания, Сталина Вениаминовна подняла учебник и оставшееся время до конца урока смотрела на нас, как сторожевая собака на прохожего.

Мой сосед к этому времени закончил писать контрольную и уже собирался сдать работу и выйти из класса. Он всегда так делал. Напишет быстрее всех, а оставшееся время где-то гуляет или, если его не выпускают из класса, сидит и занимается своими «ботанскими» делами.

Мне все так же оставалось записать ответ на последнее задание. Я быстро нагнула голову пониже над партой и подула куда-то вниз за себя, сильно и продолжительно. Кажется, мое дыхание попало в парту той одноклассницы, с которой мы шарики надували, Сони. Ее парта заходила ходуном, и девчонка завизжала.

Все со страхом уставились на Соню, а Сталина Вениаминовна побежала к однокласснице. Я воспользовалась этим переполохом и списала оставшееся задание.

Так я написала контрольную на отлично.

Учительнице пришлось согласиться со существованием потустороннего мира. Как мне рассказывали, она приводила в класс попа, чтобы он там все святой водичкой побрызгал, а в шкафу за методическими материалами Сталина Вениаминовна спрятала иконку.

Одноклассники тоже впечатлились событиями на контрольной. Соня и три ее лучшие подружки после уроков вызывали духа и потом всех уверяли, что он к ним приходил и ответил на все их вопросы.

Все эти события меня здорово позабавили. Поэтому я стала иногда проделывать похожие фокусы на уроках в разных классных комнатах. Однако ничего тяжелее ручки, замазки или ластика я ронять не решалась. Мне очень не хотелось, чтобы меня как-то вычислили или захотели вычислить. Падение же всякой мелочи всегда можно было списать на случайность, и оно не привлекало особенно пристального внимания.

Я росла и выглядела так, как все остальные дети. Однако вместе со мной рос и развивался мой человеческий талант. Он ревниво отгораживал меня от других, делая меня все более обособленной. Если раньше почувствовать себя частью общества мне мешала лишь пленка осознания, что я человек, а они нет, то сейчас меня и остальных разделяла толстая стена непричастности. Заботы и тревоги окружающих меня почти не трогали. Я чувствовала и была особенной.

Я уже могла создавать небольшие смерчи, точнее, смерчики. Они поднимались над землей максимум на полметра и довольно быстро развеивались. Мне нравилось, часами качаясь на качелях, создавать их то тут, то там на детской площадке. Мини-воронки быстро проносились метра два или три и растворялись в воздухе, оставив после себя разбросанные игрушки и сломанные куличики.

Забавно, но мои смерчики делили малышей на две почти равные части. Одни подбегали поближе к смерчикам и даже бегали за ними, пытаясь поймать. Вторые бежали к мамкам-нянькам, громко ревя. Мне, конечно, больше нравилась первые, именно они были целевой аудиторией для моего представления «Осторожно, смерчи!». Эти малыши были почти как настоящие люди, которые всегда с интересом и радостью встречают все новое и необычное, потому что опыт – это самое ценное в жизни человека. Избегать нового опыта не достойно человека.