На них смотрели, оглядывались, кто-то улыбался. А Оля думала, что самый главный и сложный шаг сделан: она доехала, Борис встретил, а дальше… Как-нибудь разберутся.
Впрочем, когда прошла первая радость от встречи, вернулось чувство некоторой неловкости. Но ничего, у них полдня до отъезда, и потом ещё восемь часов дороги. Большую часть которой они, само собой, проспят, ибо ночь, но и наладить общение, окончательно прогнав стеснительность, должно хватить.
Борис слегка отстранился, смотря на неё с каким-то лёгким удивлением. А глаза у него, кстати, оказались не совсем голубыми, а какими-то двуцветными — зеленоватый ореол вокруг зрачка, а потом уже голубая основная радужка.
— Что?
Как любая женщина, первым делом Оля подумала, что с ней не так, раз Боря так странно смотрит.
— Да как-то… тебя немного меньше, чем я видел по фотографиям.
Оля фыркнула — нашёл, чему удивляться. У девушек объём фигуры — самый непостоянный параметр.
— Это плохо?
А вдруг ему женщины в теле нравятся? Нет, она и раньше не была пышкой, но, как правильно отметил Боря, её было «побольше».
— Нет, что ты. Просто неожиданно.
— Посиди год на ролтоне и сосисках, тоже в суповой набор превратишься.
— Не преувеличивай, ничего ты не суповой набор. Есть, кстати, не хочешь?
— Хочу, но не очень сильно. Потерпеть могу, если что.
— Ну да, тут я особо ничего не знаю, а вот на Курском ориентируюсь чуть получше. Идём?
Ох, им же ещё на метро ехать, пусть и одну остановку! Вот что Оле в Москве не понравилось сразу, так это метро… В Хабаровске эскалаторов не было, и наступать на движущуюся лестницу поначалу было страшновато. Правда, она быстро привыкла, а вот ориентироваться в подземке получалось с трудом. Подруга долго над ней подхихикивала, но, поскольку гуляли они всегда вместе, это не стало проблемой.
Боря тем временем подхватил самую большую сумку и большой же чемодан. Оле оставался чемодан поменьше (и на колёсиках, слава богу!) и пакет. И «дамская» сумочка, ага.
В дороге до следующего вокзала было не до разговоров, зато доехав, они сдали багаж в камеру хранения и пошли искать, где бы перекусить.
Кафешка отыскалась довольно быстро (на самом деле их там было на каждом шагу, но отпугивали то очевидная убогость, то, наоборот, показной шик) — выбор остановился на «Коровке», где Оля уже бывала в прошлый приезд с Маришкой, и знала, что там довольно вкусно и относительно бюджетно.
Вот в кафе-то они и просидели несколько часов, с каждым мгновением общаясь всё свободнее. Если честно, с Борисом вообще было легко общаться. Она и раньше это знала, но мало ли как говорит человек по телефону? Вживую всё может быть иначе. Но не случилось.
Потом осталось время даже немного прогуляться по окрестностям (держась за руки! — кто бы знал, как мило это ощущалось), но в итоге пришлось едва ли не бежать, чтоб не опоздать. Оля думала, что поедут они в Льгов также на поезде, но Борис после камеры хранения направился на выход из вокзала, а потом и в сторону от него. Значит, автобус.
— Борь, а чего не на поезде-то?
Мужчина оглянулся через плечо и извняюще улыбнулся.
— Да так получилось… Протянул с покупкой, а потом билетов уже не было.
Ну да, лето… Восемь часов сидя, конечно, не предел мечтаний, но что делать.
Автобус, разумеется, уже стоял под посадку, но организация как-то подкачала. Или, наоборот, специально так задумано, чтоб только «свои» знали, куда надо идти? Ведь не автовокзал, не остановка даже, а так закоулок, и автобус у бордюра. Правда сам автобус — шикарный, высоченный, весь какой-то скруглённый и сияющий. Дома Оля привыкла к пазикам и тому подобному, а икарус уже считался шиком — такие автобусы пускали только на дальние рейсы. Она так к маме ездила в гости, в деревню. Блин, там ведь «всего» четыре часа дороги, и то мягкое место к концу пути ощущалось деревянно-твёрдым, а тут восемь! Ой мамочки…
Впрочем, сиденья от икарусовских тоже отличались — в лучшую сторону, а высота автобуса объяснялась… его двухэтажностью! На таком чуде Оле точно впервые предстояло ехать.
Она думала, что разговаривать они с Борей будут до глубокой ночи, но уже через полтора часа мягкого хода начала клевать носом. А потом и уснула, ощущая переплетённые с её твёрдые мужские пальцы. Непривычно, мило и… приятно.
Но попу она всё равно отсидела напрочь!
После Хабаровска, Льгов казался очень… небольшим. Примерно как Уссурийск, наверное, но без очарования, свойственного старым городам. Его и основали-то где-то в середине двадцатого века, но точно Оля ручаться не могла. Ещё удивили микроавтобусы-газельки в качестве городского транспорта, но подивилась она на это чудо пока только со стороны — уставшие, они дружно решили заказать такси, чтобы не мыкаться с баулами в толпе и тесноте.
Жил Борис в панельной пятиэтажке, на втором этаже. И стоило им сгрузить вещи в прихожке, дёрнул Олю за руку на себя, прижал и жадно поцеловал. Ох… Она даже не думала, что от первого же поцелуя почувствует сильнейшее возбуждение: жар полыхнул почему-то в груди, и лишь потом стёк в низ живота, скручиваясь там узлом, посылая пульсирующие волны ещё ниже… Но даже если тело реагировало, морально Оля пока не была готова к близости.
Упершись ладонями в грудь мужчины, слегка надавила, и тот замер сначала, но затем отстранился, прерывая поцелуй, от которого горели губы и внимательно посмотрел в глаза.
— Извини, кажется, я тороплю события. Но я так ждал твоего приезда…
— Ничего, всё нормально. Просто… Ну, немного быстро действительно. Мы ж только вчера впервые увиделись вживую, даже суток не прошло. Борь, дай мне немного времени, ладно?
Боря прикрыл глаза, шумно выдохнул, а потом снова привлёк её к себе — в это раз просто в объятья. Положил подбородок на макушку и тихо хмыкнул.
— Дам. Немного — дам.
Успокоив дыхание, они перетащили сумки в зал, а сами пошли завтракать.
В чужой квартире было непривычно. Низкие потолки (против трёхметровых родной сталинки), крохотная кухня, ещё более крохотулечные ванная с туалетом… совмещённый санузел, как было у неё, имеет, конечно, свои недостатки, но зато не приходилось упираться локтями в противоположные стенки. И в ванной свободного пространства оставалось на один шаг, пусть и по всей длине.
В кухне, пока готовили себе перекус, Оля поняла, что вдвоём разместиться просто нереально: пока Боря наливал и ставил чайник, пока доставал продукты на бутерброды из холодильника, ей пришлось сидеть за столом, иначе они б постоянно сталкивались. Ну а что делать, многие так живут, утешала себя она. Зато комнаты достаточно большие. И кладовка есть…
— Забыл рассказать, кстати: я с такими приключениями забирал твои вещи!
Оля вопросительно посмотрела. После завтрака они взялись за разбор сумок. Вернее, она разбирала, а Боря сидел рядом и подсказывал, куда что можно положить. В зале стоял старомодный сервант (и вообще было много именно старой мебели, но не из экономии, а потому что «раритет», привезённый из Германии ещё дедом, по окончании службы), который полностью освободили для неё, но ведь и помимо одежды и всякого личного она с собой кое-что привезла. Часть вещей уже висела-лежала, но всё равно ж надо рассортировать так, как самой удобно.
— Приезжаю я в Курск, значит, — огромнейшее неудобство, что терминал, куда можно было отправить такую огромную пересылку, в Льгове не было. Пришлось отправлять до Курска, откуда Боря должен был забрать сумки самостоятельно. — Мало того, что терминал у чёрта на куличках, так там ещё от трамвайной остановки идти прилично. Ну и вот выдают мне твои баулы, и понимаю я, что на трамвае-автобусе с таким багажом ну совсем никак. Вызвал такси. Так оно заблудилось, представляешь! Час, наверно ждал, — хорошее же там такси, если таксист местности не знает… — но, слава богу, до автовокзала добрались быстро. И удачно — большой автобус подали, сдал всё в багажник и выдохнул.
В итоге, оказалось, что часть вещей за время пути промокла, так что пришлось их стирать и сушить. Оле прям неловко сделалось, а ответ на вопрос, а где машинка (этого полезного девайса она ни в ванной, ни в кухне не углядела), поверг в недоумение.
