Прежде чем я успела что-либо сказать, Эми позвала нас, чтобы мы встали первыми. Николас мягко подтолкнул меня, и мы оба оказались перед закрытыми воротами.

Пришлось сделать глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Возьми меня за руку, Ноа, – попросил Николас, и, клянусь богом, от его шепота, произнесшего мое имя, у меня побежали мурашки. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз его слышала…

Я тут же взяла его руку и заметила, как он напрягся. Мы стали ждать, когда начнется свадебная музыка. Как только она заиграла, мы направились к алтарю – это последнее, что мы сделаем вместе.

Все было просто чудесно. Лайон чуть не заплакал при виде Дженны, да и мне было трудно сдержать слезы. Черт побери, почему я такая чувствительная?

Мои друзья прочитали обеты, сказали друг другу «да» и соединили свои жизни. Когда они наклонились, чтобы слиться в невероятном поцелуе, который заставил покраснеть не одного гостя, я посмотрела на Николаса, и, к моему удивлению, он тоже посмотрел на меня. Мы смотрели друг на друга, и все вокруг исчезло. В тот волшебный миг были только мы. Только мы были важны. Неужели сегодня наш последний вечер? Наконец, я отвела глаза, потому что от его взгляда у меня задрожали ноги.

Мы должны были уйти вслед за молодоженами, и когда я взяла его за руку, то испугалась, что это будет мой последний физический контакт с ним, простое прикосновение, мы даже не коснулись друг друга по-настоящему. Но это должно было стать последним, что мы сделаем вместе. Мне было так больно осознавать это, что, когда мы прошли через ворота, я почти сразу же отпустила его и ушла. Нужно было успокоиться, и причем быстро.

Я наблюдал за ней. Ей было не по себе. Я не мог отвести от нее взгляд на протяжении всей церемонии и даже не заметил, что молодожены соединили свои жизни, пока аплодисменты не вырвали меня из мыслей.

Черт… почему она так невероятно красива? Почему так сильно сводит меня с ума? Пришлось сдерживаться от желания прикоснуться к ней, и от осознания невозможности коснуться ее настроение мгновенно испортилось. Когда она остановилась в притворе, где все готовились к выходу, в платье, так эффектно облегающем фигуру, с проклятым кружевом, подчеркивающим каждый изгиб, моя рука автоматически потянулась к ней, и когда я коснулся ее нижней части спины, то снова почувствовал себя живым после этих десяти чертовых месяцев забвения.

Я не мог дождаться, когда закончится весь этот спектакль. Хотелось уйти, вернуться в ту жизнь, где все было под моим контролем. Ноа навсегда изменила мой мир, перевернула его с ног на голову, и я полностью находился в ее власти. Но этого больше не повторится. Когда она мгновение спустя отошла, сразу стало легче. Невыносимо было находиться с ней рядом.

Вскоре начался праздник. По другую сторону виноградника был установлен огромный белый шатер, в котором стояли столы с белыми скатертями, украшенные тысячами красных роз. Нетрудно догадаться, какой у Дженны любимый цветок. Мне было немного завидно смотреть на нее и Лайона, когда они мило беседовали с гостями. В главный зал зашло множество пар, официанты перемещались между гостями, предлагая то канапе, то бокалы холодного розового шампанского.

Вскоре мы прошли в обеденный зал, а я, как идиот, стал искать глазами Ноа. Ее нигде не было.

«Черт, она больше не твоя, забудь об этом».

Слушая свой внутренний голос, я наткнулся на брюнетку с большими зелеными глазами, которая вскоре пустила в ход все свое оружие, чтобы попытаться соблазнить меня. Я едва обратил на нее внимание, и, когда она заявила, что мы уже знакомы, все же пришлось на ней сфокусироваться, чтобы не показаться грубым.

– Прости… не помню, – сказал я, даже не прилагая усилий, чтобы узнать ее.

Девушка подошла ближе, вторгаясь в мое личное пространство и пропитывая его своими дорогими и слишком сильными духами.

– Да ладно, не прикидывайся дурачком… это была одна из лучших ночей в моей жизни, – сказала она, и я наконец вспомнил, что трахал ее около месяца назад.

Я понятия не имел, как ее зовут, и собирался уже попрощаться, не думая о том, покажусь ли я грубым. И тут я наконец увидел Ноа по другую сторону комнаты, Лука взял ее под руку, и она улыбалась ему так, как умела только она.

Ревность, так долго дремавшая, проснулась с яростью голодного льва, и мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы не потерять контроль над собой.

Это был не первый раз, с тех пор как я приехал в Хэмптон. Когда я понял, что та девушка, которая шла по дороге с каким-то парнем, была Ноа, у меня случился такой сильный нервный срыв, что я провел два часа, избивая боксерский мешок в спа-салоне Хилтона, пока не почувствовал себя готовым отправиться в дом Тэвишей.

Стив бросил на меня упрекающий взгляд, давая понять, что нельзя ни с кем ссориться, что нужно быть паинькой. Я ведь теперь владелец компании, мне нельзя ввязываться в скандалы. Тем более из ревности. По этой причине я держался подальше от всех, работал и разговаривал только с экономистами, банкирами и инвесторами, и лишь изредка приводил какую-нибудь женщину, только для того, чтобы расслабиться. Хотя все мои проблемы сводились к одному имени: Ноа.

– Ты правда меня не помнишь? – настаивала брюнетка, снова привлекая мое внимание.

Ноа стояла с Лукой, а его рука легла ей на спину.

Нужно было отвлечься, сейчас же.

– Конечно помню, – сказал я, взяв ее за руку и двигая так, чтобы я мог говорить с ней и одновременно следить за Ноа.

Она, словно зная, что я наблюдаю за ней, подняла голову и посмотрела на меня.

Я улыбнулся, как идиот, которым и был, и посмотрел на брюнетку.

– Хочешь потанцевать? – спросил я, снова переводя взгляд на Ноа, которая теперь, казалось, сосредоточилась на Луке.

Он отвел ее в угол, где Ноа вдруг рассмеялась. Но я понимал, что это просто из вежливости.

Я положил руки на талию девушки и попытался сосредоточиться на ней, что было трудно, ведь Ноа была совсем рядом. Теперь, когда брюнетка подошла поближе, я вспомнил, где мы виделись: в одном из ночных клубов в центре. Да, точно, мы познакомились на какой-то закрытой вечеринке.

Я провел рукой по спине девушки и остановился на затылке.

– Хочешь пойти наверх? – прошептала девушка.

«Наверх». Предложение было заманчивым, но проблема заключалась в том, что я абсолютно ничего не чувствовал к ней, по сравнению с тем, что разбудила во мне Ноа. Простое прикосновение ее руки несколько часов назад вызвало у меня такую эрекцию, которую я едва мог скрыть, а эта девушка… эта девушка была полной ее противоположностью. Противоположностью во всех смыслах.

– Не сейчас, может быть, позже, – ответил я, останавливаясь, когда песня закончилась.

Вскоре объявили, что ужин подан.

К счастью, я не сидел за одним столом с брюнеткой. Меня посадили за стол жениха и невесты, рядом с родителями Дженны, матерью Лайона, с Ноа и Лукой. Она едва взглянула в мою сторону, когда мы сели и нам подали первое блюдо. На самом деле весь ужин она разговаривала с Лукой и другими, смеялась, делала вид, что не знает меня, будто меня не существует.

С тех пор, как мы встретились два дня назад, всякий раз, когда я оборачивался, замечал, как она смотрит на меня. Всякий раз, когда мы были вместе, она, казалось, хотела заговорить со мной. А когда она сказала, что все еще любит меня, я едва не потерял сознание.

«Любит? Вот дерьмо!»

Мой бокал громко грохнул о стол, и почти все присутствующие прекратили разговоры и уставились на меня. Я извинился, встал и направился в сторону туалета.

Почему мне вдруг неприятно, что Ноа смотрит на меня? Было ужасно чувствовать, что она преследует меня взглядом, видеть сожаление в ее глазах, боль, которую она чувствовала… Ужасно чувствовать себя виноватым, когда я ни в чем не виноват, и теперь я был зол. Зол, потому что она, казалось, испытывала меня, чтобы увидеть, как, черт возьми, я буду выпутываться.