А вот и трудовая книжка бригадира Коротуна — тоже довольно толстая, с вкладышами. Любопытно, что его носит по свету — романтика, хорошие заработки или поиски легкого хлеба... Везде увольнялся по собственному желанию. Донбасс, Крым, Челябинск, Астрахань, Новосибирск... О, это уже интересно: работа в местах лишения свободы вольнонаемным.

Лейтенант с минуту сидел неподвижно. Он чувствовал, что между пребыванием Коротуна в указанных местах и преступлениями в районе должна быть какая-то связь. Иногда случается, что вольнонаемные входят в контакт с преступниками: начинают с водки, которую приносят с воли за хорошие деньги, конечно, а кончают тем, что и сами становятся преступниками. Допущение, что такая связь могла наладиться между Коротуном и Шамраем, сразу отпало: ведь их жизненные пути сошлись только на строительстве телевизионной башни. Ну, а если так, то напрашивался другой вопрос: в то время, когда Коротун там работал, кто-то из жителей района мог отбывать наказание?..

КОРОТУН проработал в местах лишения свободы почти два года, и все это время там же отбывал срок за растрату в сельмаге житель села Ольхового Иван Маркович Рябченко, но, оказывается, три года назад он умер. При его жизни башню в районе еще не строили, значит, он встретиться с Коротуном не мог.

Из трех дней, которые имел в своем распоряжении оперуполномоченный, оставался один. Турчин чувствовал, что очутился в западне: если за это время он не найдет выхода, то майор передаст дело капитану Мамитько. Может, действительно, сходить к прокурору и выложить ему все? Но как он на это посмотрит? Да и от майора тогда добра не жди. Чтобы хоть немного рассеять грустное настроение, Турчин встал из-за стола и подошел к окну.

Солнце уже садилось, и зеленые верхушки деревьев купались в золоте. Было хорошо слышно, как в вечерней тишине шелестят листвой тополя. Где-то неподалеку, должно быть, на старом, полузасохшем ясене быстро-быстро застучал дятел. Потом раздался рокот мотоцикла.

Вдруг Павлу пришла мысль: а что, если сесть на мотоцикл, поехать на речку и искупаться? Может, после этого голова немного прояснится.

«Ишь какой шустрый! А на берег Черного моря тебе, случайно, не хочется? — тут же обуздал свое легкомыслие лейтенант. — Ты должен довести дело до конца, а для этого надо дорожить каждой минутой. Пока время работает против тебя...»

Он снова принялся ломать голову: перебирая старые факты, сопоставлял их с новыми, делал выводы, строил версии, которые, однако, при первой же попытке обосновать их рассыпались. Он хорошо понимал: чтобы разоблачить Коротуна, если, конечно, тот — преступник, надо найти его сообщника, который наводил на кассы. Им, в этом Павел не сомневался, мог быть кто-то из местных, из тех, кто каким-то образом связан с колхозными деньгами.

Мамитько посоветовал проверить всех, кто входил хоть в малейший контакт с Коротуном и Антонюком, а также родственников, близких и друзей покойного Ивана Рябченко — возможно, кто-нибудь встречался с Коротуном, когда тот работал в местах лишения свободы. Сделали запрос по телетайпу, прося сообщить имена всех, посещавших Рябченко в колонии. Однако Турчин так и не дождался ответа, хотя просидел в райотделе почти до полуночи.

Домой лейтенант вернулся до предела измученный, издерганный, искренне жалея о том, что не позволил себе съездить на речку. Он решил тщательно заняться всеми родственниками Рябченко, его близкими и знакомыми, а также проследить, а точнее, восстановить каждый шаг Коротуна в районе. Его ждала огромная работа, но другого выхода не было. Заснул он только около трех утра.

Следующий день принес оперуполномоченному прежде всего большую неожиданность: оказывается, покойный Иван Маркович Рябченко состоял в гражданском браке с Ниной Степановной Майстренко, родной Любиной теткой... Она, как и брат Рябченко Петр и сестра Мария, навещали его в тюрьме. Брат во внимание не принимался, потому что никакого отношения к колхозным кассам не имел, служил на почте. А вот Нина Степановна и Мария Марковна, работающая помощником главного бухгалтера, в банке бывают часто. Турчин решил прежде всего заняться кассиршей. Во-первых, она ходила в банк в те дни, когда совершались ограбления. Во-вторых, приступа аппендицита у нее не было, и очень возможно, что тетушка хотела убить сразу двух зайцев: оставляла в кассе большую сумму для грабителей и обеспечивала себе алиби.

Конечно, всего этого майору не преподнесешь, ему нужны неопровержимые факты, «железные», как он любит выражаться. Ну что ж, Турчин постарается их раздобыть. Впереди еще целый день и целая ночь.

— РАЗРЕШИТЕ ВОЙТИ, товарищ майор?

Кузьмин искоса посмотрел на Турчина и проронил, отодвигая бумаги:

— Что-то вы рано явились.

— Удалось раздобыть новые факты. Разрешите доложить.

Лицо майора ничего не выражало, было, как всегда, хмурым и непроницаемым, хотя он уже смотрел не на бумаги, а на Турчина.

— Ну, что там у вас? Докладывайте.

Турчин не спеша, чтобы не пропустить ни одной детали, начал рассказывать обо всем, что узнал за эти дни: о прежней службе Коротуна, находясь на которой он мог столкнуться с Иваном Рябченко и его женой Ниной Степановной, кассиршей колхоза «Победа», о своих подозрениях по этому поводу. Майор сосредоточенно слушал, а когда Павел завел речь о вероятном симулировании аппендицита, перебил:

— Вы лично разговаривали с хирургом?

— Да.

— Как он объясняет свои действия?

— Оперировал Нину Степановну молодой хирург, немногим больше года назад окончивший институт. Когда кассиршу привезли в больницу, у нее были все признаки аппендицита. Однако надо отдать ему должное, прежде чем оперировать, он велел принести амбулаторную карточку больной и сделать анализ на лейкоцитоз. В карточке было отмечено, что Нина Степановна на протяжении последних двух месяцев несколько раз обращалась к врачу с жалобами на боль в правом боку. Анализ же крови оказался нормальным, следовательно воспаления не было.

— Почему же хирург сделал операцию?

— Он исходил из того, что приступ был не первым. Но, конечно, главную роль сыграла его молодость. Они все, молодые, любят оперировать.

— Больная настаивала на операции?

— Прямо нет, только повторяла все время: «Доктор, спасите меня. Прекратите мои муки».

— А знаете, что в прошлом году от аппендицита умер председатель колхоза?

— Знаю.

— И вы не подумали, что это возможная причина ее тревоги?

— Конечно, все может быть. Но есть и другие факты.

— Вы считаете за факты то, что привели в своем рассказе?

— А почему бы и нет? Если учесть, что Майстренко в те дни, когда грабили кассы, получала в банке деньги.

— Все, что вы собрали, представляет определенный интерес, — сказал майор. — Однако убедительных фактов не вижу. И ваша новая версия, извините за откровенность, очень слаба. Заметьте хотя бы вот что. Даже если бы мы допустили, что Майстренко и Коротун настоящие преступники, то как доказать, что они знакомы? Ведь Антонюк, через которого они, скорее всего, поддерживали связь, мертв.

— Пока прямых улик у нас нет, — хмуро сказал Турчин.

— Вот то-то и оно, что нет.

Кузьмин склонился над бумагами, подчеркивая тем самым, что разговор окончен.

— Товарищ майор, — не сдавался Турчин. — Я готов ответить за промах, но не хочу... не допущу, чтобы человек пострадал напрасно.

Заместитель начальника отдела посмотрел на лейтенанта очень пристально.

— Откуда вы взяли, что я этого хочу? Вы пересмотри́те дело Шамрая, посчитайте, сколько раз он обещал покончить с прошлым и... Разве есть основания ему верить?

— На этот раз, думаю, есть.

— Вы имеете в виду любовь к женщине?

— Есть и другие аргументы, но это основное. Поверьте, товарищ майор, это настоящая любовь.

Кузьмин закурил. Лицо его стало грустным. Не свою ли покойную жену вспомнил майор?

— Может, я ошибаюсь, — заговорил медленно. — Но скажите, какие у нас улики против бригадира Коротуна и кассирши Майстренко? Фактов кот наплакал. Всё интуиция, предположения... И это теперь, когда мы должны действовать с точностью часового механизма. Хорошо, мы отпустим Шамрая, а вдруг все же окажется, что он преступник, представляете, что будет? Нет, выложите мне факты о непричастности Шамрая к ограблению касс, и я не только освобожу его, а еще и извинюсь перед ним. Фактами, фактами докажите его невиновность, а не словами. — И, помолчав, добавил: — Вот вы тут убеждаете меня. А у вас хоть план конкретных действий есть?