Со времен грехопадения Адама и Евы сценарий повторяется снова и снова. Бог благословляет; человек пользуется благословением и становится отступником; затем Бог дисциплинирует, прощает, восстанавливает и призывает к служению. Постоянное повторение сценария трагично, но чудесен его конец. Бог побеждает; точно также как и те, кто отмечен Его всепрощающей любовью.

Однако Его долготерпение и прощение оплачено дорогой ценой. Цена – жертва Его возлюбленного Сына в оплату за грех. Его прощение также включает высокую цену за принятие Его благодати. Цена – снова жертва, но совершенно другого порядка, чем смерть Его Сына за Своих братьев и сестер.

Какова же цена за принятие Божьей благодати? НИЧЕГО – и высокомерным людям такую цену принять еще труднее. Нечто внутри меня (то, что считает себя благородным) испытывает потребность в религии, требующей оплаты. Возможно, иногда мне нравятся бесплатные подарки, но мне приходится поступаться моей гордостью и самомнением, когда я отдаю свою жизнь, а взамен не требуется ничего. Благодать бесплатна, и это вызывает беспокойство. Это настолько тревожит, что многие, получившие ее, тяжко трудятся, чтобы найти хоть какой-нибудь способ сохранить свою надменность в благочестивой набожности. Часто искреннее, но самонадеянное желание заслужить спасение используется для того, чтобы уберечь свою ложную гордость и заставить Бога действовать в своих интересах.

Кажется, что любовь постоянно сокрушается грехом. Любая попытка делать добро, похоже, барахтается на мелководье эгоизма. Вот типичный пример, иллюстрирующий обычную трагедию благих, но все равно эгоистичных усилий любить.

Моя жена Ребекка и наша старшая дочь Анна втянулись в неприятное обсуждение, касающееся домашней работы Анны. Я решил вмешаться, чтобы выручить Ребекку и помочь ей выйти из затруднительного положения. Я видел, что она устала от этого обмена взаимными упреками, поэтому я вскочил на своего белого коня и, как рыцарь в сияющих доспехах, вступил в битву. Через несколько минут я превратил неприятное, но мягкое обсуждение в игру по крупному, в эмоциональное побоище, которое только усилило гнев и чувство отверженности у Анны.

Когда Анна отказалась серьезно отнестись к моим тревогам и заботам (ничто не может больше рассердить родителя, чем ощущение, что им пренебрегают), мое раздражение значительно возросло. Чем больше я сердился, тем больше замыкалась в себе Анна. Я кричал все громче, а гнев моей жены перешел на новый уровень. Вскоре моя дочь была в ярости, а моя жена смотрела на нас обоих с отвращением. Я еще больше рассердился из-за реакции Ребекки и был вне себя от пренебрежительного отношения Анны. После очередной демонстрации детского норова я пулей вылетел из комнаты. Акт первый закончен. Предстоял акт второй.

Вскоре я понял, насколько глупо я себя вел. Я решил извиниться. Я подошел к комнате Анны, и моя жена спросила: «Ты собираешься продолжать в том же духе?» Она была не права, делая мне колкие замечания, но, конечно же, у нее были для этого основания. Вместо того чтобы принять ее сердитый упрек, я огрызнулся на нее за пару секунд до того, как войти в комнату Анны. Анна слышала недоброжелательный разговор между мной и Ребеккой. Когда я вошел в ее комнату, она спросила: «Ты и мама ссоритесь из-за меня? Вы собираетесь разводиться?» Я был обличен, пристыжен и опечален своим грехом. Я так старался помочь жене и дочери. Подъем занавеса перед началом третьего акта.

Внутри меня происходила настоящая борьба по поводу того, вмешиваться ли мне вообще в семейные конфликты. Если я приношу такой вред, намереваясь сделать добро, зачем вообще стараться любить? Я чувствовал себя неудачником, человеком, который испортил все своими благими намерениями. Проблема, однако была гораздо хуже, чем просто мои благие намерения. Я был убежден, что моя семья будет потрясена моим мудрым и властным вмешательством. Я был уверен, что моя дочь, глубоко тронутая, займется домашней работой с еще большим рвением, чем можно было бы ожидать от меня, когда я убираюсь у себя в гараже. Я был искренен в своих намерениях, но поступил неправильно. Чувство вины и смущения, которые я испытывал по поводу этого поражения, странным образом смешивалось с яростью.

Я лукавил перед самим собой: я был раздражен своим поражением, а не тем, что я обидел членов моей семьи или повернулся спиной к Богу. Кажется, я не мог почувствовать ничего большего, чем неохотное признание своей неправоты, смешанное с чувством вины, неприятного стыда, вспышек ярости, смущения и углубляющегося отчаяния. Я мог либо проигнорировать свое внутреннее смятение, либо возопить к Богу о прощении. Необходимо было сделать выбор между отречением и любовью. Хотел ли я смиренно оставаться вместе со своей семьей до тех пор, пока не придет восстановление? Для того чтобы любовь одержала победу, кто-то или что-то должно было вмешаться, чтобы разрубить путы вины, стыда, ярости, смущения и отчаяния в моем сердце.

Оставаясь со своим грехом, я чувствовал себя зараженным, находящимся в опасности. Я был изолирован от семьи, от самого себя и, конечно же, от Бога. Для того чтобы любовь победила, необходимо полное прощение. После того, как любовь погибла на скалах эгоизма, неудачливый возлюбленный должен быть возвращен на дорогу любви. Для того чтобы жизнь и любовь были восстановлены на самом глубинном уровне желание прощения должно прийти от Того, Кто был оскорблен и обижен больше других. Каждый раз, когда мы грешим, именно Бог является Тем, Кого мы своим отказом любить оскорбляем и обижаем больше всех. Именно Его прощение – самый важный шаг при повороте на дорогу любви после того, как любовь была раздавлена грудой ненависти.

Это верно в обоих случаях: если неудача в любви постигла вас, когда вы даете (как со мной), и когда вы берете. Есть множество людей, предлагающих щедрые дары любви, но получив отпор, они, в свою очередь, отказываются иметь дело со своей собственной обидой, гневом и нежеланием любить вновь с открытым сердцем. Многие мои клиенты, пришедшие ко мне на консультацию, давали клятву (иногда сознательно, но чаще неосознанно) никогда больше не дарить своей любви никому после того, как их искренний и открытый дар был грубо отвергнут или им бездумно пренебрегли.

Одна женщина рассказала мне, что как-то в детстве она купила своей матери в подарок недорогие стеклянные сережки. Она потратила много часов, подписывая открытку и заворачивая подарок. Перед обедом она вручила свой замечательный подарок матери. Ее мать – обычно полностью сконцентрированная на самой себе женщина и к дочери относившаяся рассеянно-покровительственно – сказала, что откроет его попозже. После обеда девочка спросила мать, открыла ли та подарок. Ее мать ответила: «Дорогая, боюсь, что я выбросила этот маленький пакетик вместе с мусором после обеда. Надеюсь, ты не расстроишься». Поскольку ее мать, как правило, игнорировала радости и печали своей дочери, то моя клиентка в свою очередь еще в юном возрасте отказалась отдавать свое сердце любому, кто мог разочаровать ее или пренебречь ею. Пустота образовалась не только во взаимоотношениях мать – дочь, но и в отношениях с другими людьми моей клиентки недоставало силы чувств, открытости и соучастия.

Любовь часто гибнет на острых и холодных камнях разочарования. Любовь не может длиться долго или исполнять свое предназначение в человеческих взаимоотношениях без фундамента прощения – прощения от Бога за нашу неспособность любить чистым, свободным от эгоизма сердцем; прощения, когда предмет нашей любви презрительно отвергает наш дар или пользуется нашей душой, не любя нас. Если в ткань нашей любви к другим людям не вплетены нити прощения, любовь будет страдать и в конце концов заразится черствостью, цинизмом и ненавистью.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.