— Боже, — сжав кулаки шепчу я и сипло выговариваю, — неправда.

— Плохо слышно, скажите громче! — раздражённо говорит судья и смотрит на меня в упор. Глаза в глаза.

— Я ничего не знаю! — быстро выговариваю я и срываюсь с места.

Надо бежать!

Пока бегу к выходу, слышу крики и торопливые шаги сестры.

— Стоять. Варька… Ну-ка, подожди.

Уцепившись за мой локоть, Ольга пытается вернуть меня к столу, но я сразу же вырываюсь.

— Если уйдешь — пожалеешь… И Алекс обо всем узнает, — вопит сестра, но я её больше не слушаю.

Приоткрыв дверь, я выхожу из кабинета и оглядываюсь в поисках выхода на улицу.

Но от Ольги так просто не избавиться. Я не успеваю даже захлопнуть дверь, она встает на пороге и как бешеная орет на весь этаж.

— Всё равно не убежишь, предательница. Думаешь поможешь Алексу и он в благодарность примет твоего нагуленого ублюдка. Обойдёшься — он не любит шлюх, а ты с кем только не кувыркалась после него.

Вначале я ошарашенно слушаю грязную ложь сестры, а потом порывисто бросаюсь к ней и со всей силы шлепаю её по щеке.

Оторвав горящую ладонь от её холодной кожи, я до скрипа сжимаю зубы и сразу же убегаю.

Бегу куда глаза глядят.

Бегу, а по щекам катятся слёзы.

Бегу и понимаю, что теперь всё окончательно похерено и растоптано.

Ольга разрушила моё прошлое, измарала настоящее и наверняка замахнётся на будущее.

Я не заметила как оказалась на первом этаже. Это я так стремительно бежала, что не обращала внимание куда бегу, а главное не рассмотрела, где находится выход. Поэтому очутившись в просторном зале, с огромными витражными окнами, я растерянно огляделась по сторонам. Мы точно здесь с Ольгой не проходили…

— Ой, — с досады прошипела я и стала искать глазами указатели.

Здесь ведь должны быть указатели? Но их почему-то не было…

Замерев посреди огромного помещения, я стала вспоминать, из какой именно двери я пришла. Из зала выходило как минимум пять дверей. Значит нужно заглянуть в каждую… И как назло вокруг не души, даже голосов не слышно.

Сделав шаг в направлении первой двери, я резко замерла, потому что из неё вышел он… Алекс.

Сильно прихрамывая и вгрызаясь в моё лицо мрачным взглядом, он шёл как раз мне навстречу.

От испуга, я стала отступать назад, на ходу вспоминая расположение дверей. Я сейчас не могла с ним говорить. Совсем не могла.

Он как всегда был одет во всё черное: брюки, водолазка, туфли… И его образу полностью соответствовал взгляд.

— Небо, дай мне сил пережить этот разговор! — взмолилась я про себя.

Алекс продолжал молча наступать, а я трусливо отступала.

Первой не выдержала я. Подперев спиной стену, я еле слышно прошептала.

— Я всё могу объяснить…

Блин. Вот ненавижу себя за слабость, но поделать с собой ничего не могу — я вновь начинаю оправдываться.

— Всё совсем не так, как… Вернее…

Алекс подошёл ко мне на расстояние вытянутой руки и мне пришлось оборвать свою речь. Язык больше не слушался, а в голове только одна мысль: как же я соскучилась по этому суровому мужчине.

Его сильно отросшая щетина придавала ему дополнительной строгости, но сейчас мне до ужаса хотелось прижаться к ней губами, почувствовать настолько она сейчас колючая. А потом провести ладонью по этой жесткости, чтобы хоть ненадолго смягчить и огладить колкие щетинки.

И я ведь, дура, не сдержалась. Протянула руку и почти коснулась его лица, но Алекс сразу же отстранился. Причём довольно брезгливо он увернулся от моей ладони.

В это момент меня словно ледяной водой окатили и я очнулась. Вот точно дура, ничего не скажешь. Что я опять творю?!

— Что там несла Ольга про твою беременность? — практически не разжимая губ, выплюнул Алекс, — что за херню вы опять задумали?

Чтобы окончательно прийти в себя, я растираю лицо ладонями и отвернувшись к окну отвечаю.

— Я ничего не задумывала… Просто… понимаешь…

И опять я обрываюсь. Вот что я несу? Что он должен понять?

Варя, соберись! Он никогда не захочет тебя понимать. И доверять он также тебе не станет.

— Ну-у? — торопит Алекс и от нарастающего волнения, я быстро выговариваю.

— Я правда жду ребёнка.

Его тяжёлый, затяжной вздох ударяется о стены зала и парализует меня окончательно.

Я хочу ещё что-то добавить к своему признанию, но язык словно прилепляется к нёбу.

— Всё же прогоняете новый спектакль по старому сценарию, — через минуту, говорит Алекс и я на автомате опускаю голову, — когда же вы уже подавитесь этими грёбаными деньгами. И сколько ты, бл…ть, хочешь за ребёнка? Одной надо месячное содержание в пару соток и квартиру с машиной Е-класса. Какие аппетиты у младшей сестрицы?… Вы совсем не думаете о том, что я могу сдохнуть в ближайший год-два и вы останетесь на мели? Или потом другого лоха-папку найдёте?

Я зажимаю виски двумя пальцами и инстинктивно сжимаюсь от нарастающей панической атаки. Со мной такое случалось во второй раз. Первый приступ был пару недель назад, когда проходила первое узи. Врач сразу сказала, что это состояние напоминает паническую атаку. И вот сейчас опять.

На ватных ногах, я топаю к низкому подоконнику и усаживаюсь на него.

«Надо заземлится и правильно дышать» — крутятся в голове слова врача.

— Очередной спектакль, — шипит Алекс, но я практически его не слышу — все мысли витают вокруг моего состояния.

Неглубокое дыхание в ладошки, постепенно снижает интенсивность атаки и я немного расслабляюсь. Опустив руки, я запрокидываю голову на подоконник и практически сразу ощущаю холодные ладони Алекса на руках.

— Прекращай игру… Варвара! Слышишь…

Приоткрыв глаза, я упор смотрю на склонившегося надо мной мужчину и тихо бормочу.

— Мне ничего не нужно от тебя, Алекс. Я просто хочу, чтобы мой малыш жил и был счастлив. Обещаю, что никогда не о чём тебя просить не стану. И никаких судов не будет. Я — не Оля.

Степанов выпрямляется и отворачивает голову в сторону.

— Я больше не верю всему, что касается вашей семьи… Родишь ребенка — сделаешь тест днк и вот тогда начнётся всё самое интересное. Не верю ничему. И вообще вашей семье лучше не размножаться. Хорошо, что Андрей не имеет к вам никакого отношения. Хотя вы и здесь всё продумали: теперь этим ребёнком будете спекулировать. Так?

— Даже в стальную стену проще долбиться, Алекс, — поднимаясь с подоконника, бормочу ему в ответ я и снова направляюсь к первой двери, — но время обязательно всё расставит по местам… Прощай!

Ольга всё-таки исполнила свои угрозы и ровно через неделю, в наш деревенский дом, нагрянула комиссия из районной администрации и предложила по хорошему собрать вещи и съехать. Если мы за пару дней не освободим дом, то они пустят в ход Ольгино заявление. А она в нём столько гадостей написала! Жуть.

Будто я — мошенница, которая обманом завладела её имуществом — путем подделки бабушкиной подписи. На самом деле, когда бабушка сильно заболела, она плохо двигала руками и попросила меня, вместо неё, подписать документы наследования. А до составления этого документа, бабушка хотела сделать завещание на Олю. У нас тогда был большой дом, а бабушка за сестру сильно переживала и думала, что ей, после городской жизни, некуда будет податься. Они уже оформили это у нотариуса, но потом сестра перестала приезжать к бабушке за деньгами и она решила изменить завещание. Дескать Оля перестала нуждаться в деньгах и ей этот дом теперь просто не нужен. Примерно в это же время, наш старый дом сгорел и мы переехали в эту бабушкину избу, которая долго стояла бесхозной.

Как только Оля узнала об изменении завещания, она приехала к бабушке и устроила скандал. И бабуля толи с испуга, толи ещё по какой-то причине, сказала, что вместо нее документ подписывала я. В итоге документ вновь изменили и дом снова стал Олин. После переоформления сестра успокоилась и уехала назад в столицу. А уже через полгода бабуля умерла.