Я  сделала глубокий вдох и прикрыла на мгновение глаза. Горло перестало сдавливать, слезы больше не наворачивались . Протяжный выдох.

Душе вроде стало легче.

Я вновь посмотрела на мрачные стены Магической Академии. Дыхательное упражнение не подарило мне ни капельки желания войти внутрь.

В нашей большой империи Аанд нет ни единого уголочка, в котором бы существовал кто-то, не желающий учиться в это месте. Кроме меня, конечно. Еще бы! Огромная Академия, самая престижная во всей империи. Лучшие преподаватели, кадровый состав которых отбирали с таким упорством и дотошностью, что гномы в те дни у себя в царстве устроили выходные и только нервно курили в сторонке. Вместе с тем, к Академии прилагалось и студенческое общежитие, которое по размерам было чуть меньше самого заведения и смогло вместить в себя  всех учащихся и весь преподавательский состав. И ах да! Для каждого были выделены небольшие отдельные комнаты с личными душевыми. Благодать, одним словом.

 И это далеко не весь перечень того, что входило в эту огромную учебную мечту.  К слову, я в данный момент стояла как раз посреди стадиона, находившего недалеко от стен Академии. Сейчас он был закрыт, так как с наступлением холодов пользоваться им не разрешалось. На вялой траве все еще виднелись следы от краски, очерчивающей поле ровным кругом. Трибуны для стадиона были разломлены на две равные части и стояли по обе стороны друг против друга.

Единственное место, где вообще никого не было. Даже призраков, которых в Академии превеликое множество. Время от времени я выбираюсь сюда, чтобы просто побыть одной, послушать тишину, которую за бесконечным гомоном студентов услышать невозможно. Да и просто погулять, подышать свежим воздухом, после духоты классов.

Со стороны здания послышался отдаленный звон Академического колокола. Наступило время начала занятий. Мне давно уже надо быть в учебном классе.

Я поморщилась.

Обычно я так не оттягивала время посещения занятий, но сегодня был особый случай. Этот урок по практическому колдовству перенесли в другой кабинет и все потому, что какие-то студенты вчера подожгли в классе занавески и пока пожар тушили, успела обгореть добрая половина комнаты.

 «Ну и что?» – спросила наша группа.

 «Ну и все, – ответили нам. – Пока не произведут ремонт учебного класса, занятия будут проводиться на пятом этаже в западном крыле».

В то самое мгновение я почувствовала, как мое сердце стремительно упало к моим же ногам. Этот класс… Именно в нем я узнала, что я Нора. В нем все началось… И в нем все и закончилось…

Я сглотнула горькую и вязкую слюну.

Воспоминания, не менее холодные, как сегодняшний день, нахлынули на меня, не дав ни единой возможности отогнать их сторону.

***

– Ну же, Мирэн. Попробуй еще раз. У тебя получится, – ободряюще сказал мужчина с темными волосами и сединой на висках.

Маленькая девочка на вид не старше пяти лет, старательно сопя, вновь взмахнула руками. Ее длинные  иссиня-черные волосы находились в большом беспорядке. Из косы целыми прядями выбивались локоны. Она сильно сжала губы и нахмурила брови. Казалось, от напряжения у нее сейчас вылезут глаза.

Все ее внимание было сконцентрировано на небольшом объекте, который при желании можно было сдуть даже собственным дыханием, но предмет предательски не двигался с места, сколько бы девочка ни старалась.

Ярко-голубое с черным кончиком перо сизоворонки, которое и являлось предметом первой тренировки Мирэн, продолжало лежать на столе, даже не шелохнувшись. Сочная окраска пера, кажется, насмехаясь, переливалась в свете солнца. Всем видом показывая, насколько тщетны попытки девочки поднять его в воздух.

Она опустила руки и шумно засопела, не то от безрезультатных усилий, не то от усталости. Злобно посматривая на  перо, Мирэн села прямо на каменный пол учебного класса. Кулачки, размером не больше райских яблочек, уперлись в пухлые розовые щечки.

Мужчина, сидевший у внушительных размеров стола с исцарапанной деревянной поверхностью, откинулся на стуле и посмотрел в огромное окно с толстыми железными прутьями решетки напротив. Глаза щурились от яркого утреннего солнца, проходящего через пыльные стекла. С улицы доносился едва слышимый беззаботный гомон студентов и пение птичек.

Тишину нарушил тихий голос дочери:

– Пап, ты недоволен?

Конунг Адальир посмотрел на Мирэн с непониманием, но выражение  лица  тут же изменилось и стало более теплым и мягким.

– Нет. Что ты. Просто за неделю наших занятий мы так ничего и не добились.

Девочка опустила плечи и горестно вздохнула.

– У меня просто не получается. Я стараюсь, – посмотрев на отца большими синими глазами, девочка тоненьким голосочком добавила. – Правда! Но никак не выходит.

– Я знаю, что ты стараешься.

Подозвав дочь, конунг усадил девочку к себе на колени и принялся аккуратно распутывать причёску. Тонкие аристократические пальцы ловко поддевали непослушные локоны девочки, вытаскивали их из косы и снова начинали искать пряди, которые необходимо было вытащить, чтобы волосы окончательно не запутались.

– Пап?

– Что такое, кубышечка моя?

Девочка хихикнула, но потом быстро состроила серьезную мордашку, словно бы сидела на настоящем занятии по магическому мастерству.

– Что ты чувствуешь, когда сила появляется? Когда ты ее зовешь.

Мужчина нахмурился. На лбу залегла глубокая морщина, а в глазах заиграл неподдельный интерес.

– Любопытный вопрос, – задумчиво протянул он. После чего спросил. – Почему ты считаешь, что силу именно зовут? Как ты пришла к такому умозаключению?

– Не знаю, – беззаботно пожала плечами девочка. – Мне просто кажется, что силу в себе не ищут, а именно зовут. – Мирэн встретилась с непонимающим взглядом отца и, демонстративно закатив глаза, принялась ему пояснять, словно бы приходилось втолковывать простую истину. – Ну не так звать, как, например, я моего друга Тида словами, а… душой.

Лицо конунга удивленно вытянулось.

– Какие сложные для своего возраста ты задаешь вопросы, – хмыкнул Адальир.

Мужчина расправился с последним непослушным локоном и теперь потянулся к костяному гребню, который лежал на столе. Волосы поначалу плохо подавались зубцам, но с каждым последующим проведением, становились все более послушными и гладкими.

– Я лично «зову» свою силу сосредоточением на цели. Например, нужно мне переместить предмет, – конунг кивнул на перо, – я сосредотачиваюсь на нем и думаю, что хочу сделать.

Пёрышко, преспокойно лежавшее на столе, оторвалось и застыло на уровне глаз Мирэн. Девочка восхищенно вздохнула. Повисев несколько секунд в воздухе, перо колыхнулось и плавно опустилось на стол.

– И что ты чувствуешь при этом? – повторила девочка.

Лицо отца от заданного вопроса немного потемнело.

– Понимаешь, в момент, когда я «зову» свою силу я обычно очень зол, – неохотно принялся пояснять мужчина. – Или расстроен.

– Почему?

– Есть те, кто относится к нашей империи недоброжелательно, некоторые хотят ее завоевать. Большинство тех, с кем мне приходится общаться на дипломатических встречах, злят меня и очень расстраивают. Некоторые совещания заканчиваются хорошо, а некоторые нет. Иногда те, кого мы считали друзьями, становились на следующий день нашими врагами. И тогда приходилось применять силу… В такие моменты я ничего, кроме злости, не испытываю.

От столь пламенной речи отца девочка затаила дыхание. Глаза ее округлились, а маленький ротик был  приоткрыт.

Спохватившись, конунг по-доброму улыбнулся крохе и сказал:

– Ну, тебе пока рано еще о таком задумываться. А вот когда ты подрастешь и наберешься Силы, я начну учить тебя хитростям, о которых знают только настоящие правители.

Глаза Мирэн радостно блеснули.

– Когда ты закончишь Колдовскую Академию, я начну брать тебя на дипломатические встречи и переговоры, – Адальир с мечтательной улыбкой посмотрел за окно. – А там гляди и в твой первый бой вместе пойдем.