Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Простите великодушно, – елейно заговорил отец Паисий, обращаясь во тьму, – но вы и есть наш главный помутитель. Я смиренно молчал во время реконструкции встречи Натана с енотом, ведь куда мне до высот ваших, куда мне до глубин… Но теперь делюсь непониманием: какова же причина мук Натановых? Там есть намек, что он страдает от любви. Правда это или как? С чего он вдруг готов на все услуги какому-то еноту? Наш психолог ничего не разъяснил: то ли Натан мучается, то ли притворяется, то ли духовным поиском томим, то ли влюблен невесть в кого… Тяжко мне от такого начала…

– Упрощение есть насилие над предметом исследований, – отвечала тьма.

– А я вот уверен, – голос отца Паисия достиг вершин благостности, – что фразочку про «хищных попов» в уста енота вложили вы, дабы уязвить меня и церковь.

Тьма немотствовала.

– Нам предстоит обсуждение важнейшего вопроса, – я строго посмотрел в темный угол и ласково на отца Паисия. – Мы могли бы отнести енота к политическим галлюцинациям Натана, если бы не знали, что произошло в дальнейшем.

– О дааа… – протянул астрофизик. – Жуткий период. Я глазам не верил.

– Так или иначе, – подавал я коллегам пример трезвомыслия, – Тугрик принял самое деятельное участие в политических преобразованиях. И ни у кого не вызвал протеста енот, занимающийся государственными делами.

– Увы, – резюмировал политолог. – Енот в паре с евреем совершили невозможное.

Надев очки для чтения и обратившись к разложенным на столе документам, я принялся публично размышлять:

– Что нам известно? Во-первых. Когда Натан осознал величие своей миссии, Тугрик обрел круглосуточный дар речи, что свидетельствует о таинственной связи этих двух существ, – я загнул мизинец. – Во-вторых. Мы знаем, что енот во время посещения городской бани заявил Натану: «Моя речь – это на самом деле твоя речь. Без тебя я только пушистый дурак с хвостом».

– И принялся полоскать хвост в деревянной кадке, – дорисовал картину отец Паисий. – Как утверждают свидетели, – поспешно добавил он.

– В то же время нам известно иное, – перебил нас с батюшкой психолог, хотя я уже намеревался загнуть и безымянный палец. – Мы знаем, что на выходе из бани енот сказал Эйпельбауму: «Я прибыл с гималайских гор, чтобы тебе было легче стать самим собой. Ведь, надев маску, легче говорить от сердца. Я – твоя маска».

– Заметьте, – вступил филолог. – Енот разговаривал в том же стиле, что и Натан. А единство стиля, я вам доложу, штука покрепче единомыслия. Язык – это больше, чем кровь, вы же помните?

– Также енот говорил: «Я – огневое прикрытие твоей отваги и щит твоего бесстрашия», – весомо произнес политолог и как бы вскользь добавил: – По моим данным.

Богослов, вызывая недовольство политолога и филолога, вступил в дискуссию:

– Как же нам соединить эти противоположные версии? Енот помог Натану проявить свою истинную сущность? Или Натан помог животному стать влиятельным политиком? Иными словами: есть ли у нас основания утверждать, что енот – это политическое альтер эго Эйпельбаума? Или же Натан попал под мистическое влияние гималайского четвероногого и действовал по его воле?

Мы загрустили, подавленные грузом неразрешимых вопросов.

– Теперь вы понимаете, почему я с самого начала настаивал, что в наших рядах должен появиться зоопсихолог? – обвел я собравшихся победоносным взглядом. Но торжествовал я недолго: тайна трепетала и дразнила, а постичь ее мы не могли даже коллективными умственными силами.

– Растолкуйте мне, недалекому, – взмолился отец Паисий, – хотя бы одно растолкуйте: откуда взялся гигантский самовар в квартире Натана? Не енот же его смастерил? Он что, – вскричал батюшка, – он что, умел паять?!

Богослов закурил трубку. Ореховый табак окружил нас так плотно, словно мы оказались под воспламенившимся орешником.

Мы молчали. Лишь батюшка стонал в ореховом дыму: «Если енот умел паять, то все кончено…»

Мир входящим

Натан облачился в крестьянское платье, стал питаться исключительно щами и кулебяками, а спать ложился в огромном самоваре.

Вскоре по Москве разнесся слух – поначалу с оттенком осуждения и комизма, а потом преклонения и восторга, – что некий изумительный еврей поселился в самоваре и произносит оттуда настолько проникновенные славянофильские речи, что тают сердца даже самых закоренелых либералов. Говорили, что сторонники Запада и прогресса прямо там, у чудесного самовара, надевают лапти, навеки отрекаясь от модных европейских туфель; менеджеры среднего и высшего звеньев бросают наземь свои айфоны и берут в руки плуги, пытаясь вспахать паркет в квартире Эйпельбаума.

Кто приходил просто поглазеть на чудесного енота и поразительного еврея, тот неизбежно становился адептом. Тех, чья душа предчувствовала, что Россия стоит на особом, неведомом даже ей пути, встреча с Натаном потрясала до самых глубин, а порой и глубже.

Приходящих к Натану Самоварцу принимал енот.

Держа спину прямо и с достоинством, что абсолютно несвойственно енотам в дикой природе, он чинно предлагал гостям снять верхнюю одежду и обувь. Исполненный непостижимого символизма и полнейшей таинственности, он проводил гостей по узкому, даже тесному коридору, увешанному портретами Аксакова, Тютчева и других великих славянофилов. Подле каждого портрета енот останавливался и кланялся в пояс.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

13
{"b":"843827","o":1}