Сегодня — обычное утро, которое не предвещает ничего необычного. Я седлаю своего коня, надеваю шлем и по привычному маршруту еду в сторону Барбершопа. Уже почти на подъезде к месту, меня лихо подрезает черный BMW, а я жуть как не люблю таких наглецов. Опережаю его, и, подрезав в ответ, лавирую между машинами и еду дальше. У салона паркуюсь, снимаю шлем, оставляя его на руле. В салоне уже оживленно, ребята встречают первых клиентов. Я же ухожу в свой кабинет и готовлю рабочее место. Запись сегодня только с обеда, поэтому есть время на неторопливую чашку кофе. Залипаю на эскизах, которые недавно отрисовала в блокноте. Хочу поделиться наработками со Стешей. Один из них собираюсь предложить ей, если согласится. Прохожу по короткому коридору в сторону зала с каким-то странным замиранием внутри. Я давно такого не ощущала. Нервное напряжение в перемешку с волнением и каким-то предвкушением, что ли? Ноги почему-то слабеют, и я вскидываю взгляд, сталкиваюсь с до боли знакомыми карими глазами. Замираю на мгновение, словно пытаясь осознать момент. Но тут же, крутанувшись на пятках, быстро возвращаюсь в кабинет, на ходу слыша громкое:

— А ну, стояааать!

Дверь захлопнуть не успеваю. Черный мужской ботинок стопорит полотно у самой дверной коробки. И я паникую.

— Крис… — и голос с хрипотцой, той самой, по которой я, оказывается, очень скучала. И этих четырех лет словно не было. На меня смотрит Вадим. Он изменился. Повзрослел. В висках появилась редкая проседь, что делает его еще более привлекательным. Красивый, зараза! Мужественный. — Глаза мне все же не врут… Это ты, малая!

Делать нечего, отпускаю дверь. За спиной Вадима маячит обеспокоенный Алекс, у которого в кресле в качестве клиента и сидел мой давний знакомец.

— Крис, все нормально?

— Да, Алекс. Все в порядке.

— Лех, можешь переписать меня на попозже? Я неожиданно встретил старую знакомую… — Вадим как-то нервно проводит по волосам, не сводя с меня свой шоколадный взгляд.

— Окей, — Алекс уходит, а Вадим оттесняет меня от входа вглубь кабинета и закрывает за собой дверь. Я, чтобы как-то отгородиться от него, сажусь за стол, на котором разбросаны в творческом беспорядке эскизы. Резкими, нервными движениями пытаюсь собрать рисунки, но ничего не выходит, и несколько листов падает на пол, прямо под ноги Вадиму. Он склоняется, поднимает рисунки своими красивыми пальцами. Залипаю на его руках, пока он рассматривает эскизы. Но сразу отвожу взгляд, как только он возвращает внимание мне.

— Это ты рисовала?

Киваю. Когда-то он жестко стебал меня тем, что я люблю рисовать. Мне было очень неприятно. Словно я делала что-то противозаконное, или недостойное. Но вот, мое увлечение «выстрелило» спустя столько лет. И я совершенно не жалею, что решила развиваться в этом направлении.

— Красиво. Я был не прав…

— На счет чего? — решаю уточнить, хоть и поняла о чем он.

— Когда смеялся над твоим увлечением рисованием. Мне хотелось тебя позлить, зацепить как-то… А ты с таким безразличием мне отвечала, что даже обидно было…

— Забылось давно, — поднимаю на него взгляд. Потому что немного успокоилась и сумела взять свое волнение под контроль.

— А у меня не получается, — взгляд его темнеет. — Забыть…

— Ты давно здесь?

— Где? В городе? Недавно. Отец отдал мне новый проект. Партнерство с местными бизнесменами даст развитие в южном направлении… — просто киваю. Не знаю, что ему сказать. Не ожидала. Не ждала. И не готова! Просто не готова была вот так с ним встретиться… — А ты?

— Что я? — туплю по страшному, словно какая-то малолетка.

— Ты здесь давно?

— С самого начала… — снова прячу глаза. Я ведь оставила спящего парня, даже не написала записки. И телефона его не знала. Да и незачем мне это было, знать его номер. — Анисимов в курсе? — то, что меня сейчас больше всего волнует.

— Нет. Он искал тебя, долго. Но так ничего и не выяснив, оставил поиски…

— Хорошо, — выдыхаю я. И вдруг моей руки касается теплая ладонь. Понимаю в этот момент, что меня дико морозит, потому что мои пальцы в сравнении с рукой Вадима просто ледяные.

— Не расскажешь, почему сбежала от меня? Оставила гадать, чем я заслужил быть оставленным в кровати после…

Закрываю ладонями лицо.

— После ночи любви, — продолжает Вадим. — Я ведь тоже искал тебя. Проснулся утром, а ты уже сбежала. Еще никто не проходился так по моей гордости как ты, Крис, — улыбается. Я лишь веду бровью. — Ты изменилась, — констатирует. — Стала еще красивее. Стрижка тебе очень к лицу, — смотрит на тыльную сторону моих ладоней, разрисованную татуировками. Ведет взглядом вверх, спотыкаясь о манжеты рубашки. Да, мне не обязательно соблюдать дресс код Барбершопа. Но мне нравится быть заодно с остальными. И я купила себе пару черных рубашек. — Что они означают?

— Свободу… — говорю первое, что приходит в голову. Ведь действительно, я сделала татуировки в знак своей свободы от прошлой жизни. От людей, которых оставила позади. И даже сейчас, когда напротив сидит мужчина, который первый, что ко мне прикоснулся, я не могу поверить. Это какой-то заговор Вселенной с моей Судьбой, что ли? Ну, зачем? Почему именно сейчас? Для чего вообще эта встреча случилась?

— Ты не рада меня видеть, — кивает, даже грусть проскальзывает в его глазах. Я же всего лишь боюсь того, что Анисимов меня найдет. — Я не сдам тебя, малая… Клянусь тебе!

— Очень на это надеюсь, — хмыкаю, вроде как не особо прониклась его словами. Но это не так. От этого его «Клянусь тебе», у меня волосы на затылке поднялись. Я знаю, что он не сдаст меня отчиму. Почему-то в этом уверена. Ни тогда не сдал, ни теперь…

— Давай поужинаем сегодня? В котором часу ты освободишься?

— Нет, Вадь. Мы не будем ужинать. Я не хочу привлекать к себе лишнего внимания.

— Можем поехать туда, где на нас не будут обращать внимания… — предлагает он.

Отрицательно кручу головой. Вадим напрягается.

— Почему? У тебя кто-то есть? Парень? Муж? Дети?

— Нет. Просто не стоит, Вадь… — не знаю, почему уже второй раз так его называю. Просто само как-то срывается с губ.

— Я тебе даже прощу твое это «Вадя», если согласишься…

Задыхаюсь от его взгляда. Надо с этим что-то решать. Надо бежать, да вот только я не готова снова бросить все. Потому что сейчас у меня есть гораздо больше, чем было тогда… У меня есть дом, друзья, любимая работа… Я не смогу. Не хочу все бросать…

— Тебе пора, — говорю я и, встав из кресла так резко, что оно откатывается назад и ударяется о стену, иду к двери. Вадим вздыхает и идет вслед за мной. Открываю дверь, прозрачно намекая, что ему нужно выйти из кабинета. Но он все также стоит напротив, прожигает меня своим шоколадным взглядом.

— Мы все равно еще встретимся. Поэтому, не прощаемся, Крис, — и касается губами моей щеки, словно оставляет ожог. Он уходит, а я еле доношу себя до кресла, падаю в него без сил и пытаюсь выровнять дыхание. Уже и забыла, что собиралась сделать до того, как увидела Вадима… А, точно, показать эскизы Стефании. Беру рисунки и выхожу в зал. Алексей стрижет Вадима. У Макса в кресле тоже сидит клиент. И все четыре пары глаз провожают меня до кабинета Стефании. Стучу пару раз, и мучительно долго жду ответа, прежде чем войти. Скрываюсь за спасительной дверью, приваливаясь к ней спиной.

— Ой, мамочки… Бледная, словно привидение увидела! Что с тобой, Крис?

— Если бы я сама знала…

Все же вечером еду к Малышу и оставляю у него байк. Совсем захолодало, и так можно не только заболеть, но и в аварию попасть. С утра стало подмораживать, и дорога после ночного дождя покрылась гололедом. До работы добираюсь на такси, вхожу в салон, когда уже все на месте. Здороваюсь и прохожу к себе в кабинет. Вещи вешаю в шкаф и выхожу встречать первого клиента. Чем мне нравится моя работа? Возможностью проявить себя творчески, потому что всю свою жизнь до побега я жила по чьей-то указке. Мать решала, что мне надевать и что есть. Анисимов решил, что мне нужно получить хорошее образование. Когда захотела поступить параллельно на второе высшее, он сказал, что дизайнерский факультет — это пустая трата времени, и по знакомству устроил меня на юридический. Потом решал, куда мне ходить, а куда нет. С кем дружить, а с кем нет. Как я еще смогла отвоевать Марину — не понятно. Но мне позволяли с ней общаться. Мать на все закрывала глаза. Она вообще в рот Анисимову заглядывала. Теперь я понимаю, что она это делала не для нашего с ней благополучия, а своего собственного.