— Слава, а тебе не кажется, что собственную жену так называть неуместно! Это подло! И ты у меня пока единственный мужчина!

— Ну, Инга, какая ты мне жена после сегодняшнего? Ты же при виде своего Паши как солнышко засияла! Сначала определись и докажи, а потом говори, что всё-таки жена. У меня к твоим словам веры уже нет. Случайно же сошлись и такими остались. А вот на твоих ухажёров я уже насмотрелся! Даже морду бил кое-кому! Хотя, не всех видел. Слышал, что не один я просил тебя выйти замуж. Даже за те два несчастных месяца. И помимо борова. Просто ты не забыла Пашу, и поэтому всех отвергла. А ко мне пришла, потому что после аборта могла остаться бесплодной. Как некоторые дурочки после твоего Паши. Вот и решила некоторое время побыть замужней, и родить спокойно. — Я понял, что, хоть и сказал наобум, но попал в точку. — Пока рожай, но знай, что мне временная и любящего другого жена не нужна. Я уж лучше холостым буду жить. Зато и погуляю!

— Слава, я сама к тебе пришла! От родителей сбежала! У нас дети будут! Я хотела их сохранить! Я хочу с тобой остаться!

— Что же, Инга, пока цели у нас совпадают. Я тоже хочу, чтобы ты спокойно родила, и наши дети остались и моими. Но пока мы с тобой лишь случайные супруги. А тот, кого ты когда-то полюбила, откровенный подонок, и кто он, сегодня и сама увидела в очередной раз. Ну, насчёт любви тебе решать. Тут разум, бывает, оказывается бессильным. А мне, Инга, остаётся лишь просить тебя определиться, может, в последний раз? Жаль, что нашим детям не повезло, что мама нажила их не от того парня, от кого хотела! Но тот оказался не совсем хорошим человеком. Я, Инга, пока не охладел к тебе. Но только ради детей жить с тобой не буду!

Тут Инга заплакала навзрыд! Пришлось мне слегка обнять её. Мы сидели долго-долго, не отстраняясь друг от друга. Наконец она притихла. Хотя, слёзы всё равно продолжали катиться по её лицу.

— Ладно, Слава, дай мне время успокоиться. Поверь, это так нежданно получилось, что я не сдержалась при виде Паши. Замкнуло что-то. Я же не хочу от тебя уходить! Привыкла уже, и мне хорошо с тобой было. Попробуем ещё раз? Ладно?

— Хорошо, Инга! Я тебе ещё в магазине сказал, что поживём до рождения детей. Ну, может, пока они окрепнут? Ну а после, если ничего меж нами не изменится, нам лучше расстаться. Я буду ждать. Если же нам всё-таки удастся возродить нашу семью, что же, тогда счастливей меня не будет. К сожалению, вот глупо влюбился в тебя, а разлюбить, оказывается, не просто!

Глава 24.

После бури…

Ну а далее у нас с Ингой покатилась как бы прежняя, но уже совсем другая жизнь. Тётя с нами не жила, оттого всё осталось меж нами. Правда, на наших хозяйственных и прочих семейных делах это не особо отразилось, но вот на любовные повлияла. Инга теперь спала в нашей прежней комнате, а я переселился в зал на диван. Хотя, вполне терпимо, просто отвык спать один. Придётся потерпеть. Конечно, и близости хочется, но я даже запретил себе думать об Инге как о женщине. Стерва она и предательница, и мне надо было как можно скорее излечиться от мучительной привязанности к ней. К сожалению, любовь зла, полюбишь и дьяволицу!

Мы с Ингой дома почти перестали разговаривать друг с другом — лишь слегка, и то лишь по делу. Я даже еду стал готовить себе по отдельности. Так, сварю что-нибудь на скорую руку, и хватит. Что готовила Инга, принципиально не трогал. Чужая и есть. Правда, по возможности помогал при тяжёлых работах. Хотя, лишь изредка. Моя помощь не всегда требовалось. Пока она и сама справлялась.

На работе я сразу же ушёл из отдела Инги и возвратился к себе, куда и был распределён. Все удивились моим резким действиям, но тут мы свою размолвку скрыть и не пытались. Конечно, заработали множество косых взглядов и ухмылок, но приставать к нам, точнее, ко мне, у себя никто не решился. Что там происходило у Инги, я не интересовался. Мы с ней теперь по работе не сталкивались, и домой возвращались отдельно. Я в чужих переводах не нуждался. Уровень обладания английским и французским языками у меня был намного выше, чем у Инги, а немецкий она вообще не знала. И в отделе у неё никого выше меня уровнем не было. Так что, мы только дома по вечерам и встречались, но свои дела никак и никогда не обсуждали. А чего водиться с чужими людьми? Ни у Николая, ни Вячеслава такой привычки никогда не было.

А так, после перевода в свой отдел у меня резко прибавилось свободного времени. В первые дни меня не трогали. Данными мне заданиями я справлялся за рабочее время. Позже меня, конечно, время от времени, стали привлекать к монтажу и наладкам разного оборудования, но намного реже. Чего я там горбатиться буду за свой скромный оклад? Зато у себя в отделе мне было спокойнее, хоть и пришлось сначала слегка напрячься. Всё равно скоро вытянул. И у Вячеслава знания оказались хорошими, и у Николая много чего с будущего осталось. Так что, уже к концу третьей недели октября, вообще дней за десять, я уверенно овладел нужными данными по применяемым на заводе материалам, больше, конечно, сталям и сплавам на основе железа. Само собой, пришлось давать и подписки, так как на Кировском заводе полно было и военного, и специальных производств. Помимо танков, хватало и много чего другого. В общем, я получил полный допуск и в военные цеха и успел побывать в некоторых из них. Но, честно говоря, меня военка не привлекала. Мне и «Кировец» или К-700, хоть и могучий, как трактор никогда не нравился. Военный тягач и есть. По мне, лучше бы больше выпустить всяких «Владимирцев» и разных минитракторов. С ними в деревнях в огородах лучше можно было управиться. Знания Николая говорили, что и танков в СССР выпущено через край. Не нужно так много! Пора бы уже перековать мечи на орала! Надо бы больше выпускать хотя бы легковых автомобилей. Отстаём ведь! У меня резко зачесались руки. Я сразу вспомнил про стиральные машины и прочую бытовую технику из будущего. Николай хорошо разбирался в них. Что ни говори, являлся мастером на все руки!

А жить было можно. Так и домой спешить не требовалось, и отчитываться перед чуждой женщиной нужды не имелось. Обычно, почуяв свободу, некоторые мужчины ударяются во все тяжкие. А я после работы даже водку пить с коллегами отказывался. Разве что иногда кружку пиво пропускал. Но время уже осеннее! Не май месяц! Всё, жаркое лето осталось позади. На улице было градусов десять, но постепенно стало холодать. Лучше дома сидеть, но…

Отдушину я, конечно, нашёл, и в изучении иностранных языков. Не помешают. Сразу же записался в библиотеку в Доме культуры имени Гиза, стал засиживаться там в читальном зале и начал зубрить итальянский и испанский, вот оттого и возвращался домой поздно. Лишь чтобы отметиться, что вернулся, и поспать, конечно, один. Хотя, эти языки я и так прилично знал, но и словарный запас пополнить требовалось, так и с произношением, чтением и переводами не всё гладко было. И языковая практика не помешала бы. Но рядом носителей этого языка не наблюдалось. И, главное, требовалось подготовить себе прикрытие. Пока никто не знал, что я владел этими языками. Откроюсь, точно подозрительно будет. Зато потом можно спокойно сослаться на самообучение.

Заодно я занялся сочинительством фантастики. Вспомнил вот серию про роботов и тоже начал клепать что-то своё о битвах роботов, конечно, советских, против империалистических. Музыку я пока решил оставить, но очередную подборку стихов, точнее, текстов песен из будущего, пока штук тридцать, и под прежним псевдонимом, как раз в конце этой недели, в прежние газеты отправил.

Из-за семейных проблем меня теперь мало что интересовало. И в мире ничего особого и важного не творилось. Что мне какие-то перевороты где-то в Малагасийской республике или Панаме, или даже дела с с Ираном? Вот ещё в начале октября Ил-18 разбился под Адлером, а теперь уже и в Подмосковье Ил-62. Сотни людей погибло, это да! Ещё где-то в Чили пропала и какая-то уругвайская регбийная команда. Но где Чили и Уругвай, а где Ленинград⁈ И регби я никогда не интересовался! Вообще, и эти новости услышал только от коллег на работе. В последнее время я и газет, и журналов не читал, и дома телевизор не смотрел, так как там порой засиживалась Инга. А что ей делать? Общих дел мы уже не заводили. Ни музыки, ни разного сочинительства. Но я и так больше предпочитал одеться и уйти на вечернюю прогулку или тренировку. Лишь бы она не мельтешила перед глазами. Сам удивлялся! До того обида на её проступок засела в моём сердце, что видеть её не хотелось.