— Прошу, простите меня, мой король, впредь я не стану говорить подобные вещи! — поспешила оправдаться женщина, но ее лживые оправдания уже совершенно не заботили меня.

Хоть кто-нибудь в этом дворце любил мою матушку по-настоящему, не считая ее родных? Похоже, что нет. Как же горько осознавать все это… Мой собственный народ считает ее ведьмой, любовницей Дьявола. Народ, который она всегда жалела и кормила, просто пользовался ее добротой.

— Не посмеешь. И больше того: если я еще хоть раз услышу эту наглую черную ложь, не сносить вам всем головы! — мрачно пообещал я.

— Простите меня, милорд. — Леди присела в низком реверансе, а затем покинула покои, должно быть, проклиная меня и посчитав настоящим чудовищем.

Но я не желал больше церемониться со сплетниками. Теперь я понимал, что был слишком мягким правителем. Мне нужно было отрезать злые языки еще в день моей коронации, но я трусливо закрыл глаза на то, что в моем собственном королевстве доброе имя моей матери позорил и очернял каждый желающий.

— Оставьте меня одного, — приказал я Андраде, Хедде и Бергилу, и медленно захромал обратно в кресло. В этот раз ноги едва держали меня, но мне было плевать: дойду ли я до опоры, упаду на ковер… Все равно. Все та же жестокая реальность: сперва Смерть забрала мою старшую дочь, а теперь я лишился той, что любила меня больше себя, той, что дала мне жизнь. Теперь я верил, и меня охватило такое невыносимое одиночество, что я желал броситься лицом вниз и зарыдать от горечи и боли.

— Я принесу вам успокоительный отвар, милорд, — услышал я обеспокоенный голос Андрады за моей спиной.

— Нет. Не нужно. Лучше прикажи доставить тело моей матери во дворец и обмой ее… — Я обернулся к магичке, и мои губы скривились в усмешке. — Конечно, если решишься притронуться к ведьме.

— Ваша мать была светлым лучом мира и добра, и я никогда не считала ее ведьмой, — прохладным тоном ответила мне Андрада. Видимо, я обидел ее своим бестактным обвинением. Но вдруг ее лицо смягчилось. — Вы выжаты, милорд, как сок из спелого апельсина. Вам нужны отдых и тишина. Я пошлю за вашей матушкой и отдам ей все почести, которые полагаются матери короля. — Она склонила голову и исчезла в дверях.

— О, Ваше Величество! Мне так жаль! Я знаю, что такое потерять дорогого родителя! — покачала головой Хедда и, присев до самого пола, прошептала: — Пусть душа вашей матери покоится с миром, а ее тело упокоится рядом с нашим ангелом Альвой. Господь призвал их в свои чертоги слишком рано… — Она поднялась и, смахнув со своих щек слезы, последовала за Андрадой.

— Иди, Бергил. Я не хочу никого видеть, — честно признался я, видя, что мой друг все еще оставался в покоях, словно не решаясь покинуть меня.

— Если желаешь моей поддержки, ты знаешь, где меня найти, — тихо сказал Бергил. — Биться со мной на мечах уже не сможешь, но выпить чашу вина силы у тебя еще имеется. — Бергил принес мне низкий поклон и выполнил мою просьбу.

Оставшись наедине со своим горем, я рухнул на колени и, объятый беззвучными рыданиями, закрыл лицо ладонями.

Ночью я лежал в своей постели, холодный, как мертвец, и, утонув в своих мыслях, вспоминал все свои грязные и жестокие поступки, все свои ошибки и разбитые планы на будущее. Но разве теперь у меня есть будущее? Моя старшая дочь убита, мать умерла, а моя законная супруга предала меня с придворным лекарем. Но мне нужно держаться за жизнь и надежду. Ради Вильи — самого дорогого существа, которое только осталось в этом мире. Она нуждается во мне, в своем отце. Она потеряла сестру и бабушку… А я даже не навестил ее сегодня… Но я не сделал этого не потому, что не желал взваливать на свои плечи еще и ее боль, не потому что боялся ее рыданий: мое тело предавало меня, и я походил на страшного урода. Я не хотел пугать дочь и причинять ей еще больше боли, ведь теперь, увидев меня, она поймет, что я не просто болен, а что я, ее отец, умираю и оставляю ее сиротой. Я знал: когда я умру, Хедда позаботится о моей дочери, но я не желал покидать ее, я должен бороться. Должен надеяться на то, что Сильвия вернется с противоядием. Она — единственное мое спасение, но, дьявол, я никогда не прощу ей предательства.

По приезду Сильвии в Стурьфьель, если это, конечно, произойдет, я лишу ее своей благосклонности и постараюсь не пересекаться с ней лишний раз, пока не решу, на каком основании можно будет выслать ее из Калдвинда. Пусть уезжает к своим родителям и больше никогда не появляется в моем королевстве. И как же я раньше не понял, что моя любовь к ней вызвана дьявольской меткой на моем животе? Глупец. Врал себе и всем вокруг себя. Эта чертовка смогла обвести вокруг пальца даже мою покойную матушку и моих дочерей.

Рано утром, пока все придворные спали, я, с помощью моего верного Бергила, посетил небольшую при дворцовую церковь, где вечным сном спала моя матушка. Андрада сдержала свое слово: она омыла мою мать, помыла ее волосы, заплела их в косу, а также нарядила мать короля в ее любимое простое зеленое платье. Магичка доложила мне причину внезапной смерти моей матери: ее сердце разорвалось от горечи потери внучки.

При взгляде на мою мать, голос которой я уже никогда не смогу услышать, и чьих теплых объятий мне больше никогда не чувствовать, я вновь заплакал, не заботясь о том, что подумает обо мне святой отец. При прощании с матерью я поцеловал ее холодный белый лоб и поблагодарил за все, что она сделала для меня и моих дочерей. Я знал: ее душа была чище кристалла, и она соединилась со своим супругом, моим отцом, в Раю, в который она верила. И там, на небесных лугах, ее с улыбкой встретили Катарина и Альва. Они ждут и меня.

Погребение матери короля было назначено на завтра, а пока все желающие могли попрощаться с ней. Однако я знал, что придут к ней всего лишь немногие.

Остаток дня я провел за решением государственных дел и поиском виновных в смерти моей дочери. Под подозрением были служанки, кухарки и стражники. В том, что Эрика служила Хунд, я почему-то даже не сомневался. Если в ближайшее время я не выясню каким образом эта ведьма воздействует на моих подданных, из дворца вынесут еще два гроба, в которых будут мирно почивать Вилья и Хедда.

Этого не должно произойти. Я из кожи вон вылезу, но найду виновных и прекращу череду смертей во дворце.

Если Хедда умрет, в ее смерти обвинят меня. Народ и так считает, что я узурпировал трон, и, если с принцессой что-то случится, я стану первым подозреваемым, ведь больше ни у кого нет причин вредить ей. Доказательств того, что всему виной сбежавшая ведьма, у меня тоже нет. Смогу ли я оправдаться, когда скажут, что я решил устранить всех из династии Юрис? Нет. И тогда поднимется восстание, да и время подходящее: король ослаб, есть повод, так что еще нужно?

— Я понимаю, что сейчас не лучший момент, но тебе следовало бы дождаться Сильвию и узнать… — начал было Вит, лежащий на полу, у моего рабочего стола.

— Что я должен от нее узнать? Мне неинтересны ее любовные похождения, — мрачно перебил его я.

— Ты не знаешь всей ситуации. Думаю, они вынуждены были поступить так. — Мой фамильяр вытягивал лапы и разминал их, скребя когтями по полу.

— Нужно быть глупцом, чтобы поверить в ее невиновность. — На моем лице появилась кривая усмешка. — Ты же сам все видел. Почему ты защищаешь ее?

— Видишь ли, фамильяры немного отличаются от людей… — Вит поднялся на лапы и гордо прошел к окну.

— Это неудивительно, — вновь не дослушав, произнес я и продолжил изучать документы, лежащие передо мной.

— Мы прожили множество жизней, были свидетелями разных событий и жили рядом с различными личностями, в чьих венах течет магия, — словно не заметив моих слов, продолжил Вит. — Иногда вещи являются совсем не тем, чем кажутся. Все лгут, убивают, заставляют других страдать и подставляют друг друга. Пока ты не выслушаешь все стороны, этот поцелуй не значит ровным счетом ничего,

— Но для чего мог понадобиться поцелуй? — пробормотал я, не желая слушать Вита и затрагивать эту тему вообще.