Закрыв глаза, он пытался отчистить сознание от различных мыслей и волнений, глубокое размеренное дыхание помогало ему в этом. Ему удалось достичь сосредоточения, погрузившись в себя. Ронин продолжал слышать посторонние звуки: журчание воды, пение птиц, шелест листвы, – это всё стало чем‑то далёким и эфемерным, словно тихое эхо доносящиеся из глубин пещеры. На короткий миг он стал един с природой. Тело воина начал пронизывать поток энергии, и вместе с тем он ощутил некий прилив сил. Его сердце билось медленно, очень медленно, совершая всего двадцать ударов в минуту – как вдруг оно участилось. В умиротворенном сознании ронина всплыло воспоминание из далёкого прошлого… Он снова оказался в том роковом перевале. На его глазах вновь погибали братья по оружию. Он сражался, неумолимо проигрывая то ужасную сражение. И будто снежный ком, вспоминая одно, ронин вспоминал и всё остальное. Там кровь за кровь лилась рекой, воздух сотрясался от крика людей в предсмертных муках. Финальным аккордом в той бойне послужили стрелы. Раскалённый град стрел, точно неистовый лесной пожар, заслонил собой весь небосвод и обрушился волной сродни цунами на недобитых воинов…
Ронин вскочил точно ошпаренный. Дикий крик вырывался из его груди. В приступе безумия он выхватил из голенища кинжал. Прерывисто дыша, Кай стоял в боевой готовности и бешеными глазами озирался по сторонам. Ещё пару секунд назад его сердце билось еле слышимо, сейчас же оно готово было выпрыгнуть из груди. Он тяжело вздохнул, паника понемногу отпустила его, и на её место пришло другое чувство. Его глаза как‑то резко потускнели. Горестно склонив голову, он рухнул на колени. Сейчас он как никогда ощутил скорбь по прошлому. В минуту мрачного одиночества Кай вспомнил об одной древней легенде, которую услышал ещё ребенком: «Говорят, тихие волны реки способны передать твои слова тем, кого уже не вернуть, а беспечный ветер донесёт до тебя их ответ».
Тяжело вздохнув он произнёс волнующимся голосом:
– Я утратил душевный покой и мне больше не вернуть той силы, что была со мной прежде. Я молю у вас прощения, господин Ханзо, ибо я подвёл вас. Снова. Надеюсь, ваш дух услышит мои слова.
Кай снял чёрную повязку и наклонился к реке, но в отражении журчащей воды на него смотрело уже давно не собственное лицо. Он хотел утолить жажду, однако стоило ему зачерпнуть воды, как он тут же замер. Позади донеслось чьё‑то рычание. Из тихого рыка оно превратилось в злой и громкий гортанный рёв, заставивший ронина насторожиться. Его рука медленно потянулась к рукоятке меча, но лезвие так и не вышло из ножен. Он быстро сумел распознать этот звук, и принадлежал он вовсе не чудовищу, на которое тот охотился. Ронин как ни в чём не бывало продолжил пить воду. Рычание стихло, и послышался тихий подступ лап. Сбоку от Кая к реке подошёл взрослый серый волк. Зверь непроизвольно зевнул, показав во всей красе свой острый ряд клыков, затем он нагнул морду и без всякой опаски принялся лакать воду рядом с чёрным ронином.
Утолив жажду, хищник и воин взглянули друг на друга. Золотисто‑жёлтые глаза волка были на редкость сдержаны и хладнокровны, но в тоже время они мгновенно могли стать лютыми, налиться кровью и излучать первобытную ярость. Животные инстинкты подсказывали серому зверю, что ронин был таким же. Он признал в нём равного, поэтому вернулся обратно в лесную чащу, не тронув скитальца. Кай же молча посмотрел вслед уходящему волку и задумался над чем‑то.
Умиротворённое спокойствие леса нарушил вопль. Он был точно такой же, как и в ту ночь, когда ронин прибыл в город. Отвратительный рёв безумной твари раздался эхом по всему лесу. Привычным движением рук Кай надел повязку обратно на лицо и быстро схватил походный мешок. Перекинув его кожаную лямку через плечо, охотник двинулся в путь. Полный решимости, смелости и готовности к любому исходу, он отправился на роковую встречу с Кицуне. Ронин всё время шёл вдоль реки против течения. По мере передвижения эта же река, что была тоненьким ручейком лишь в начале, становилась всё больше и расширялась с каждым пройденным километром. Звучный хруст веток и шелест опавшей листвы сопровождал его шаги. Он всё чаще обращал внимание на то, как потоки воды становились сильнее и напористее. Кай думал, что совсем скоро дойдёт до устья, однако сильно ошибался.
Выйдя наконец из сплошного леса и оказавшись на опушке, ему открылся вид на гигантский водопад вдалеке. Там, на огромной высоте, река мчалась как сумасшедшая и, резко обрываясь, летела вниз в свободном падении. Ронин отчетливо слышал, как вопль доносился именно оттуда, с тех неказистых холмов. Ему пришлось сделать крутой крюк, чтобы взобраться на них. Начиная свой путь с подножья, он постепенно поднимался верх по отвесным склонам. Покоряя одну высоту за другой, в конце концов он наткнулся на первый след. В одной из грязных луж зоркий глаз ронина заметил отпечаток гигантской лапы. Он нагнулся, чтобы приглядеться.
«Ещё свежий, – подумал Кай. – Далеко оно уйти не могло. Видно, где‑то здесь у чудовища логово».
Продолжая свой путь, он всё чаще и чаще натыкался на следы чудовища. В воздухе витал запах не зверя и не человека. Он был инородным, чуждым этому лесу. Минуя гигантский водопад, ронин шёл дальше, ориентируясь уже на свой нюх. Казалось, этот склон был бесконечным, но ноги сами вели его к вершине, ведь он был близок. Он ощущал это всеми фибрами души. В скором времени воин всё же взобрался и, не отдыхая ни секунды, пошёл дальше, заметно ускоряя свои шаги.
Ронин наткнулся на переломанные ветки деревьев. На одной из них висел клочок тёмно‑рыжей шерсти, от неё исходил сильный запах. По всей видимости, оно промчалось здесь, возвращаясь в своё логово после охоты. Кай продолжил идти. Деревья постепенно редели на его пути, лес заканчивался, как и поиски охотника. Подходя к окраине, он заметил последний след, оставленный монстром. На стволе огромного столетнего дуба чудовище оставило пять глубоких порезов. Звериные когти содрали толстую кору и чуть ли не до середины пронзили крепкое древо. Ронин поднял свой взгляд и увидел тёмную, глубокую, дышащую холодом, каменную пещеру. Вход её был небольшим. Окутанная мраком, она внушала тревогу. От одного только вида той бездонной черноты и мысли о том, что таилась в ней, бегала дрожь по коже. Кай смотрел на неё напряжённо, не моргая, со свойственной ему суровостью. Не было никаких сомнений, что тварь обитала именно там. Однако перед тем, как пойти в открытую схватку с неравным врагом, охотнику нужно было подготовиться и оценить положение дел. Ронина и эту пещеру отделяла просторная поляна без каких-либо деревьев, скал и груды камней, которая начиналась сразу после леса. Это не сильно его обрадовало. Его глаза стали задумчивыми, – обычно такие глаза бывают лишь у человека, который советуется сам с собой. Спустя несколько минут глубоких размышлений он, очевидно, пришёл к какому-то умозаключению и принялся за работу.
Сбросив со своего плеча походный мешок, он первым делом достал из него топор, несколько мотков тросов и верёвок. Кай как всегда действовал быстро. Ему потребовалось чуть больше часа на то, чтобы найти ствол самого могучего дерева, чтобы срубить его, срезать все кроны и заострить один из концов. Получился гигантских размеров таран со смертельно‑колющим наконечником. Используя тросы и веревки, ронин подцепил этот ствол и поднял его в воздух к верхушкам других деревьев. Он обвязал все их концы вокруг огромного дуба и принялся сооружать следующие ловушки. Охотник повсюду устанавливал силки, сети и даже огромные капканы, которые могли моментально переломить кости взрослому медведю. Заминировав почти каждый шаг, воин взялся за свою экипировку. Он туго затянул пояс с метательными ножами, на правое бедро пристегнул кобуру с коротким кинжалом. Всю его грудь обхватывала цепь, на конце которой был остроконечный кунай. Последним, что ронин достал из сумки, был лук и стрелы, колчан с которыми он закинул на спину, поверх ножен с его мечом. С ним‑то он никогда не расставался, и потому прикрепил колчан всего на одну заклёпку из пяти, дабы в случае чего легко сбросить его и уже воспользоваться своим основным оружием. Его лук был длинным, неудобным, с таким особо не побегаешь: то и дело за что‑нибудь цеплялся. Нужна была недюжинная сила, чтобы суметь натянуть его тетиву. Однако правильно выстрелившая стрела из такого оружия могла насквозь пробить самурая в доспехах и по инерции протащить тело на пару метров. Лишь опытный и сильный мастер мог совладать с этим оружием, коим когда-то и был ронин.
