– Что ж, это, конечно, не одежда императоров, однако и такое сойдёт.

Через полчаса она спустилась на первый этаж таверны. Сан‑зе в это время сидел в зале и с аппетитом уплетал уже вторую порцию завтрака. Оторвав взгляд от своей тарелки и взглянув на Луну, из его рта чуть не вывались комки не прожёванной яичницы. Он опешил, увидев насколько сильно преобразилась принцесса. На её лице полностью отсутствовал макияж, пышные локоны были убраны в аккуратный хвостик, но что самое главное, так это одежда, – настолько простая, насколько это возможно. Она по-прежнему оставалась красивой и могла с лёгкостью влюбить в себя любого мужчину, но отныне девушка была лишена былого лоска и того величественного превосходства над обычными людьми, свойственного членам императорской семьи. По правде сказать, Луне это даже нравилось, и её весёлая улыбка в ответ на недоумение кучера лишь подтверждала это.

– Доброе утро, Сан‑зе.

– Доброе… – заторможено ответил он. – Вы как‑то сильно изменились сегодня, вас прям‑таки не узнать.

– Да, я знаю, вот только для завершения моего образа чего‑то не хватает, какого‑то штриха, некой детали, – она прижала руку к подбородку и глубоко задумалась. – Вот только всё не могу понять, какой именно?

И тут мимо неё прошёл усталый крестьянин в грязных обносках и широкополой соломенной шляпой на голове. Он сел за соседний от них стол и заказал у старушки лишь кусок хлеба и стакан воды, ибо это было единственной роскошью, которую он мог себе позволить.

– Ну точно, вот же чего мне не хватает!

Сан‑зе даже не успел заметить, как девушка оказалась рядом с этим бедолагой. Переговорив с ним о чём‑то, она заказала ему огромную тарелку риса и запечённую утку, на что тот низко поклонился ей и грязными, трясущимися от голода руками протянул ей свою соломенную шляпку. С той же лучезарной улыбкой она вернулась за стол.

– Как мило. Только перед тем, как надеть, её надо было как следует помыть, – кучер косо посмотрел на того немытого крестьянина, который уже во всю обгладывал утку, и цинично договорил, – а то рискуешь подхватить блох.

– Мог бы просто сказать, что она мне идёт.

Когда они плотно позавтракали, Сан‑зе вмиг стал серьезным, точно вспомнив о чём‑то неприятном для него. Он долго подбирал слова и постоянно отводил взгляд в сторону, не решаясь посмотреть на сидящую напротив девушку.

– Луна, ты ведь помнишь, о чём мы договаривались, когда доберёмся до Сан‑венганзе? – мягко начал кучер и всё же уловил в её взгляде некое смятение. – Как бы это не было печально, но боюсь, что на этом наши с тобой пути расходятся, милая. Я уже давно не в том возрасте, чтобы колесить по всей стране и ввязываться в приключения. В этом деле из меня помощник никакой, да ты и сама это прекрасно понимаешь. Дальше тебе придётся быть самой по себе.

Принцесса коротко кивнула и как‑то грустно улыбнулась ему.

– Конечно, Сан‑зе, я всё понимаю, ты и так сделал для меня многое. Спасибо, что помог хоть сюда добраться.

– Да, э‑э‑э… Неудобно, конечно, настаивать, но ты кое‑что забыла, – он потёр пальцы и многозначительно посмотрел на неё.

– О! Да, разумеется, – она поспешила вытащить кошелёк, отсчитав несколько золотых монет, заплатив кучеру больше нужного.

– Правда, я очень благодарна тебе, надеюсь, мы ещё… – она даже не успела договорить, как Сан‑зе исчез в дверях таверны. Получив свои деньги, его уже ничто не держало здесь.

– Даже не попрощался, – тихо промолвила принцесса.

Луна осталась сидеть за столом одна. Сейчас она как никогда в жизни почувствовала себя беспомощной. Мрачные мысли охватили её разум, а сердце тревожно забилось в страхе перед неизвестным. «Что же мне теперь делать? – подумала она. – Этот мир так велик, но почему‑то для меня в нём никого нет. Ни на кого нельзя положиться. Я знаю, чего хочу, чётко понимаю, куда мне нужно добраться. Но этот путь, что мне предстоит преодолеть, такой длинный, неизведанный и скорее всего опасный. Почему у меня всё так сжалось в животе и колотится сердце? Это страх? Пожалуй. Да, я боюсь не справиться. Что, если у меня ничего не выйдет, и всё, что я сделала до этого, было напрасным?».

Её голубые глаза резко загорелись. Луна словно опомнилась и сбросила с себя ярмо депрессивных размышлений. Почувствовав некий импульс изнутри, она вскочила из-за стола, перевернула всю таверну, отыскав необходимые ей карты. Принцесса быстро расстелила несколько штук на огромном столе. Каждая из карт показывала ей земли различных провинций, деревень и городов. Она лихорадочно принялась чертить свой маршрут, то и дело что‑то приговаривая:

– Я сбежала из дома не просто так, да и был ли он моим домом? Другого такого шанса у меня уже никогда не будет, – карандаш без остановки ездил по пергаменту, оставляя за собой пунктирные линии. – У меня всё получится, я справлюсь! А если и нет, то я лучше сгину на бесплодных землях, чем вернусь обратно.

Уроки географии явно не прошли для неё даром. Долгое время она всецело была поглощена изучением этих карт, рассчитывала свой путь в деталях, пытаясь определить, сколько дней ей потребуется на переправу из одного пункта в другой. Также она скрупулёзно пересчитала все свои монеты. Триста пятьдесят семь золотых – солидная сумма. Луна прихватила эти деньги, когда покидала дворец. Девушка убрала кошелёк обратно в карман. Его тяжёлый вес внушал уверенность в безбедное путешествие.

– Думаю, отец не сильно от этого расстроится.

Закончив составлять свой маршрут, принцесса оглядела карты. Ей предстояло пересечь всю страну и исколесить не одну сотню миль. Путешествие… не поездка, не странствие и не круиз, а именно путешествие, иначе это и нельзя было назвать! С трепетом в глазах она смотрела на то, что ей сейчас предстояло пережить. Ком неприятно встал в горле. «Всё в порядке, – она успокаивающе улыбнулась. – Самое трудное – это начало, а ты его положила, еще когда сбежала из дворца». Луна свернула все свои карты и убрала в кожаный весьма потрёпанный тубус. Перекинув его через плечо, она странным образом почувствовала прилив сил. Что ж, сейчас Луна должна была отправиться в Дайго. Именно эта провинция являлась первым пунктом в её путешествии, но если следовать тому маршруту, что она составила, то это означало пересечь земли, пролегающие на западе.

– Долина теней! – старуха Хима охнула от неожиданности и чуть было не уронила поднос с посудой.

Настолько внезапно выпрыгнула перед ней Луна и продолжила:

– Хима, пожалуйста, скажите, как лучше всего пересечь Долину теней? Вы же местная, прожили здесь много лет и должны знать. А ещё было бы кстати, если порекомендуете мне хорошего проводника.

– Значит так, дорогуша, тебя интересует, как лучше всего пересечь эту долину?

– Да.

– Тогда слушай внимательно, лучше всего её… вообще не пересекать!

– Что? Но как же? Мне надо…

– Неважно, что тебе надо. Те земли не просто так назвали Долиной теней. Всякий, кто туда отправлялся, исчезал раз и навсегда. Поговаривают, что там обитают существа, порождённые самой тьмой. Монстры, что убивают и съедают всех, кто рискнёт к ним сунуться.

– Ага, монстры значит, – она закатила глаза и устало вздохнула. – Слушайте, Хима, мне сейчас не до ваших баек про подкроватных чудищ.

– Ты мне не веришь? Луна, это правда! Монстры там существуют, и только самоубийца отправится в ту долину прямиком в их лапы, или что у них там…

– Хима! Я, конечно, понимаю, что вы суеверный человек, но мне действительно нужно туда. Я была бы вам очень признательна, если вы посоветуете мне проводника. Ведь наверняка есть тот, кто знает туда дорогу? А, Хима?

– Ох, ну что за несносная девчонка!? Ладно, слушай сюда, есть только один человек во всём городе, что сможет тебе помочь. Его зовут Данте Акума, и он капитан пограничной стражи.

– Хорошо, где же мне искать этого Данте?

***

У капитана с самого утра жутко болела голова. Виной тому была разгульная ночка со своими военными товарищами. И уж точно одной бутылкой вина вчера всё не закончилось. Капитан, и по совместительству высшее должностное лицо городка Сан‑венганзе, Данте Акума пытался привести себя в порядок. Стоя напротив зеркала, он смотрел на отражение своей опухшей и не приятной физиономии. В налитых кровью глазах читалось отвращение к самому себе. Он не брился уже несколько недель. Намочив и обмазав подбородок пеной, он взял острое лезвие и трясущейся от похмелья рукой принялся аккуратно сбривать щетину, как вдруг раздался стук в дверь… Рука дёрнулась и оставила глубокий порез возле шеи. Шипя от злости, капитан схватил полотенце и прижал к ране. Стук не прекращался, он раздражал и вызывал ещё большую мигрень.