– Не знаете ли вы, – спросил он с озабоченным видом, – собирается ли мистер Хинкман сегодня обратно?

Подумав, что самым лучшим будет изображать спокойствие, я ответил:

– По нашим сведениям, нет.

– Рад это слышать. – Гость опустился в стоявшее рядом кресло. – За два с половиной года, что я здесь обитаю, этот человек еще ни разу не ночевал вне дома. Вы не представляете себе, какое я испытываю облегчение.

Призрак вытянул ноги и откинулся на спинку кресла. Фигура его проступила отчетливей, стали различаться цвета одежды, лицо разгладилось и повеселело.

– Два с половиной года? – вырвалось у меня. – О чем вы? Я не понимаю.

– Ровно столько времени прошло с тех пор, как я сюда впервые явился. Мой случай необычный. Но прежде чем рассказывать о себе, позвольте повторить вопрос: уверены ли вы, что мистер Хинкман не вернется к ночи?

– Вполне уверен. Он сегодня поехал в Бристоль, это в двух сотнях миль отсюда.

– Тогда я продолжу, – кивнул призрак, – а то когда еще подвернется слушатель. Но если Джон Хинкман явится и застанет меня, я с ума сойду от страха.

– Никак не возьму в толк, – растерялся я. – Вы ведь дух мистера Хинкмана?

Это был рискованный вопрос, но в моей душе не осталось места для страха – ее переполняли другие чувства.

– Да, перед вами его дух, – подтвердил собеседник, – и в то же время у меня нет права быть им. Вот почему мне так неспокойно и я боюсь попасться ему на глаза. История странная и, похоже, единственная в своем роде. Два с половиной года назад Джон Хинкман лежал больной в этой самой комнате и был близок к смерти. Одно время положение было настолько критическим, что старика сочли мертвым. Кто-то неосмотрительно поспешил с отчетом, и меня назначили духом мистера Хинкмана. Представьте же, сэр, мои ужас и удивление, когда, приняв должность и всю связанную с ней ответственность, я узнаю, что старик выжил, стал поправляться и наконец вернул себе прежнее здоровье. Я попал в двусмысленное, крайне щекотливое положение. Вернуться в прежнее, невоплощенное состояние я не мог, но быть призраком живого человека тоже не имел права. Друзья посоветовали не суетиться: Джон Хинкман немолод и в обозримый срок должность, доставшаяся по ошибке, станет моей на законных основаниях. Но говорю вам, сэр, – продолжал призрак взволнованно, – старик по виду крепок и бодр, и я понятия не имею, когда наступит конец этому досадному недоразумению. Все мое время уходит на то, чтобы избегать встреч с ним. Покинуть дом я не вправе, а хозяин, как нарочно, ходит за мной по пятам. Говорю вам, сэр, он является мне на каждом шагу.

– Положение действительно странное, – согласился я. – Но зачем вам его бояться? Он ведь не может причинить вам вреда.

– Конечно. Но от одного его вида меня бросает в дрожь. Представьте себе, сэр, что вы сами чувствовали бы на моем месте?

Такого я себе представить не мог вообще и только поежился.

– Если и быть неправильным привидением, – продолжал призрак, – то уж кого угодно, только не Джона Хинкмана. Нрав у него вспыльчивый, бранчливый каких поискать. Увидит меня, вызнает, конечно же, как давно и по какому поводу я поселился в его доме, – и что тут произойдет, даже не представляю. Я уже наблюдал, каков он в ярости: вреда вроде никакого, но на кого прикрикнет, тот готов сквозь землю провалиться.

Что это правда, я нисколько не сомневался. Если бы не эта особенность характера мистера Хинкмана, мне было бы куда легче затеять с ним разговор о его племяннице.

– Мне вас очень жаль. – Я в самом деле преисполнился сочувствия к несчастному призраку. – Положение и вправду сложное. Мне подумалось про случаи с двойниками: трудно не разозлиться, когда вдруг видишь, как кто-то другой расхаживает в том же образе, что ты сам.

– О, эти случаи нисколько на мой не похожи, – возразил призрак. – Двойник, или doppelgänger[32], живет на земле вместе с человеком и, будучи его точным подобием, причиняет ему разные неприятности. Со мной иначе. Я здесь не для того, чтобы жить рядом с мистером Хинкманом, а для того, чтобы занять его место. Если он это узнает, придет в бешенство. Разве не так?

Я подтвердил, что так.

– Теперь, когда он уехал, мне выпала минутка спокойствия, и я рад случаю с вами перемолвиться. Я частенько заходил в эту спальню и наблюдал за вами спящим, но заговорить не решался: вдруг бы мистер Хинкман вас услышал и явился проверить, что это вам вздумалось говорить с самим собой.

– А вас он разве не услышал бы? – поинтересовался я.

– О нет; меня временами можно видеть, но слышат меня только те, к кому я непосредственно обращаюсь.

– А почему вам хотелось со мной поговорить?

– Потому что мне нравится когда-никогда беседовать с людьми, особенно с такими, как вы, – слишком обеспокоенными собственными заботами, чтобы пугаться привидений. Но прежде всего я хотел попросить вас об одолжении. Все признаки говорят о том, что Джон Хинкман будет жить еще долго, меж тем мое положение становится невыносимым. На сегодня главная моя цель – добиться перевода, и думаю, вы могли бы быть мне полезны.

– Что вы имеете в виду под переводом?

– Я говорю о следующем. Сейчас, в начале карьеры, мне полагается быть чьим-то привидением, и я хочу быть привидением человека по-настоящему мертвого.

– Предполагаю, что это несложно. Возможности предоставляются на каждом шагу.

– Вот уж нет, ничего подобного! – проворно возразил собеседник. – Вы себе не представляете, какой в подобных случаях бывает ажиотаж. Когда открывается вакансия (если уместно будет употребить такое выражение), претендентов на привиденство набегает целая толпа.

– Впервые слышу. – Мне вдруг сделалось интересно. – Должен ведь существовать какой-то порядок или очередь – как в лавке цирюльника, когда там много народу.

– Как бы не так! Тогда кому-то из нас пришлось бы ждать вечно. Интересные вакансии все рвут друг у друга из рук, а на иные, как вам известно, желающих вовсе не находится. Оттого-то я и попал в нынешнее затруднительное положение, что чересчур поторопился, но с вашей помощью надеюсь из него выбраться. Быть может, вам по случаю станет известно, что где-то наклевывается вакансия. Если вы предупредите меня накануне, я наверняка смогу обеспечить себе перевод.

– О чем это вы? – возмутился я. – Вы что, хотите, чтобы я совершил самоубийство? Или убил кого-то вам в угоду?

– Ну что вы, нет-нет! – заверил призрак с подобием улыбки. – Ничего такого я не имел в виду. Ну да, влюбленные – народ многообещающий; они, как известно, склонны впадать в тоску и отчаяние, а там недалеко и до весьма соблазнительной вакансии, но к вам я это никоим образом не относил. Вы – единственный, с кем мне хотелось поговорить, и я надеялся получить от вас кое-какие полезные сведения, взамен же я с удовольствием помогу вам в ваших любовных делах.

– Похоже, вам известно, что таковые у меня имеются, – заключил я.

– О, ну да! – ответил призрак с легким зевком. – Я здесь как привязанный, а потому от меня ничто не скроется.

Жутковато было слышать о том, что призрак, возможно, наблюдал за нами с Мэдлин даже и в те часы, когда мы бродили вдвоем в самых восхитительных, густо заросших уголках сада. Но поскольку это был совершенно особенный представитель призрачного сословия, обычных в таких случаях возражений у меня не возникло.

– Мне пора, – произнес призрак, вставая, – но завтра вечером мы увидимся. И помните: поможете мне – я вам тоже помогу.

Утром я терялся в сомнениях, уместно ли будет рассказать Мэдлин об этом разговоре, но вскоре пришел к выводу, что надо держать язык за зубами. Как только Мэдлин станет известно, что в доме обитает призрак, она наверняка ни часу тут не задержится. Поэтому я смолчал, вел себя крайне осмотрительно и, думаю, не дал Мэдлин повода для подозрений. Раньше я мечтал о том, чтобы мистер Хинкман отлучился хотя бы на денек. В таком случае, думал я, мне легче будет набраться храбрости, чтобы поговорить с Мэдлин о видах на совместное жизнеустройство; но теперь, получив такую возможность, я почувствовал, что не готов ею воспользоваться. Что станется со мной, если она откажет?