– Да я вообще не об этом! – Раздраженно бросила Лиза, – есть реальный серьезный разговор!

– Какой? – «Димончик» явно растерялся.

– Пойдем на кухню, там удобнее.

Послышались шаги: легкие и шаркающие – Лизины, и тихие, словно бы крадущиеся – тренерские. Потом, уже на кухне – звук отодвигаемых стульев. Очевидно, гость и хозяйка разместились для разговора за столом.

– Кофе будешь? – Спросила Лиза.

– Не откажусь.

Снова звук отодвигаемого стула; потом – гудение и щелчки прогреваемой кофе-машины.

– Помнишь, ты говорил, что у каждого человека есть зверь-покровитель?

– Допустим, – согласился тренер, – мы вроде обсуждали формы Цигун, откуда что пошло, да?

– Не совсем, – ответила Лиза; послышался звук льющегося в чашку кофе, – мы обсуждали тайные даосские общества. А потом – вообще тайные общества.

– Да, кажется, болтали что-то такое… – пробормотал Дима; даже на таком расстоянии, через стены и двери, в его голосе отчетливо слышалось смятение, – а что?

– Похоже, все, что ты сказал тогда – это правда.

Последовала пауза в несколько секунд.

– Что-то случилось? – Спросил, наконец, тренер.

– Пока ничего, – ответила Лиза, – возможно, мне понадобиться помощь. Сначала я попрошу тебя ответить на пару вопросов. Потом покажу кое-что очень важное. Возможно.

– А сразу показать нельзя? Это бы время сэкономило.

– Нельзя, – ответила Лиза, – стоит показывать, или нет я решу после твоих ответов. Договорились?

– Ну, валяй!

Снова Лизины шаги, звук придвигаемого стула, и стук кофейной чашки о столешницу.

– Спасибо, – сказал Дима.

– В общем, ты говорил, что среди людей, у которых один покровитель, очень редко и при особых условиях, в результате определенных обрядов, появляются личности, которые могут превращаться в то животное, которому посвящены?

– Говорил, – согласился Дима со вздохом. – Если хочешь, чтобы я говорил дальше – оставь телефон здесь, и давай прогуляемся у тебя в саду, в место, где нет камер.

– Пойдем, – ответила Лиза, прогуляемся.

К счастью, окна кабинета, где я сидел, выходили на сад. Лиза и Дима отошли к самой границе участка, и оказались совсем рядом с местом, куда упал я, перепрыгнув через забор. Они были на пределе слышимости, и говорили тихо, но слова я все еще разбирал отчетливо.

– Если хоть слово из нашего разговора куда-то уйдет – тебя могу убить, – сказал Дима, – и меня тоже. Точнее, не могут, а наверняка убьют. Эта тайна охраняется очень тщательно, именно поэтому ты не обнаружишь ни намека на существование тотемных кланов ни в одной из теорий заговора.

– Понятно, – кивнула Лиза.

– Ты уверена, что этого хочешь?

– У меня выбора нет, – ответила она, – ты поймешь скоро.

– Я делюсь с тобой этой информацией, потому что мы – одного клана. Как бы ты к этому ни относилась.

– Да нормально я отношусь! – Неожиданно резко ответила Лиза, – ну, извини, что тогда не сдержалась. Просто представила себя вороной. Согласись, ну смешно же было!

– Ты не ворона, – вздохнул Дима, – мы вместе – журавли. Нас почти не осталось таких. А вот в птичьем клане действительно доминируют вороны.

– Ладно, проехали, – отмахнулась Лиза, – ты ворона, я ворона, он ворона, они ворона… Ты журавль и я журавль, вместе мы… – она прыснула.

– Я пошел.

– Стоп! Ладно, извини еще раз. В общем, что насчет личностей – оборотней?

– Морфов, – ответил Дима, – среди посвященных кланов они называются морфами. Их могут видеть только клановые элиты, и особенно одаренные адепты, помогающие с обрядами. Я видел морфа птичьего клана перед битвой, – он сделал паузу, явно в ожидании ошеломляющего эффекта, который должны были произвести его слова.

– И какой он был? – Спросила Лиза.

– Странный, если честно. Как будто какого-то атлета вдруг оклеили перьями, и приставили огромную воронью голову.

– Они навсегда такими остаются? – Спросила Лиза, и добавила, – после превращения?

– Нет, – ответил Дима, – они могут превращаться в человека усилием воли. Промежуточная форма – это когда они похожи на человека, но имеют черты, присущие их тотемному покровителю. Некоторые могут полностью переходить в животную форму, тогда их не отличишь от обычных зверей. Это если масса зверя примерно совпадает с человеческой. Промежуточная форма используется для ритуальных поединков.

Тут мое сердце радостно заколотилось, но усилием воли я одернул себя, чтобы не пропустить важные детали разговора.

– Что за поединки? – Насторожилась Лиза.

– Морфов специально создают, чтобы отстаивать амбиции клана, – пояснил он, – на первом этапе посвященные адепты клана стараются захватить как можно больше влияния в человеческом обществе. Все представители деловой и политической элиты – посвященные своих кланов. Включая твоего папу, кстати. На втором, если вопросы не удается решить интригами и переговорами, включается прямое противостояние кланов, которое, как правило, заканчивается поединком. Во время поединка один из морфов гибнет. Это – грандиозная потеря для клана. Создание морфа – крайне сложный, невероятно дорогой и трудоемки процесс.

– Ох… – Задумалась Лиза, потом спросила: – А может морф появиться случайно?

– Как – случайно? – Переспросил Дима.

– Ну вот так. Сам по себе. Если обстоятельства случайно совпали?

– Исключено, – твердо заявил тренер, – во время обряда посвящения кандидат в морфы погибает по-настоящему. Если хоть что-то сделано на этапе подготовки неправильно, он никогда не воскреснет.

– Вот, значит, как, – проговорила Лиза задумчиво.

– Именно так.

– Пойдем-ка я тебе покажу, что обещала.

Перед тем, как войти в кабинет, Лиза вежливо постучала.

– Войдите, – ответил я.

Дима вошел первым. С его загорелого красивого лица медленно сползала улыбка. А дальше последовала очень странная реакция. Он бросился к окну, и плотно задернул гардины. Потом оглядел потолок.

– Тут есть камеры? – Спросил он, трясущимся голосом.

– В кабинете – нет, – ответила Лиза, – только в прихожей, внизу.

– Он сюда через прихожую зашел? – Теперь в его голосе слышалась откровенная паника.

– Да, – ответила Лиза, – правда, мы свет не включали. Что случилось-то?

– Пока ничего, – ответил он, – есть способ выключить во всем доме электричество?

– Есть, – ответила Лиза, – но у отца в приложении на телефоне сработает сигнал тревоги.

– Тогда не будем, – ответил Дима, – слушай, срочно тащи какой-нибудь большой кусок материи. Покрывало, там, простыню – все, что угодно. Нам надо закрыть его, и убираться отсюда как можно скорее!

– Эй! – Вмешался я, – а меня кто-нибудь спросить хочет?

Дима мельком взглянул на меня; в его взгляде не было никакого удивления – только дикий испуг и паника.

– Считай, что спросили, – бросил он, – если хочешь жить, и мозги есть – помогай нам.

Лиза посмотрела на меня; открыла рот, чтобы что-то сказать, и в эту секунду ее череп разлетелся кровавым фонтаном. Дима отреагировал очень быстро: доля секунды, и он уже на полпути к массивному столу, пригнулся к самому полу. Но это его не спасло. Только промучился дольше. Первая пуля угодила ему прямо в центр позвоночника, ниже грудной клетки.

Все это я отметил автоматически, про себя, будучи в глубоком шоке. Тело действовало само. Мгновение – и я лечу в облаке осколков, одним прыжком достигая середины сада. Прямо в полете уворачиваюсь от пуль: каким-то образом мне удается чувствовать угрозу, я знаю, откуда придет опасность. Траектории выстрелов перекрещиваются прямо в том месте, куда я должен был приземлиться, не оставляя мне шанса. Но я, кажется, отталкиваюсь от самого воздуха. Вижу одного стрелка на крыше соседнего дома. Легкое касание забора, и я рядом с ним раньше, чем он успевает повернуть ствол автоматической винтовки. Не раздумывая, бью когтями по уязвимой шее. Голова вместе со шлемом слетает с тела, в утреннее розовое небо взметается фонтан горячей крови. Спиной чувствую что-то массивное, и успевают оттолкнуться для нового прыжка. Взрыв, в котором сгорает крыша дома, где я только что был, застает меня в полете.