Она добралась до середины рисунка, туда, где должно было находиться сердце Отто. Там хватало места как раз для одного слова. Росчерком пера Пиппа вывела буквы п-р-и-в-е-т.

Тем временем в мастерской Отто все еще сидел на подоконнике не в силах пошевелиться. Старик только что поднял свою безответственность на совершенно иной уровень.

Разумеется, Отто был свидетелем многочисленных аварий. А в некоторых даже сам поучаст вовал. Изобретательство – дело рискованное. Без опасностей тут никак. Они с Бартлби становились виновниками взрывов, вдыхали вредные пары, а однажды даже построили большой – размером с человека – воздухопровод, который вышел из строя весьма эффектным образом. А еще Барт лби годами пытался научиться летать. Они провели множество экспериментов и регулярно терпели фиаско.

«Что ж, он не вчера родился», – успокоил Отто сам себя. Он уже видел, как Старик пренебрегал техникой безопасности, и увидит это снова. Сейчас он мало чем мог помочь – оставалось только ждать, когда Бартлби очнется. Если верить опыту, это займет примерно час. Отто решил тем временем слетать домой и посмотреть, не нужно ли что-то Люсиль.

Но сперва он, вопреки здравому смыслу, сделал крюк по району и полетел через парк, чтобы снова посмотреть на место преступления Марлы. Он вспомнил ее грубый прощальный жест, и в нем снова вскипела ненависть, сменившаяся желанием отомстить. Более того, оно усилилось многократно.

Он этого не потерпит. Он не мог себе этого позволить.

К тому времени как Отто добрался до гнезда, он кипел от гнева. Он открыл дверь пинком. Люсиль, испугавшись, застыла, успев перевернуть яйцо только наполовину.

– Что случилось? – спросила она. – Ты выглядишь расстроенным.

– Неужели? – съехидничал Отто, протопав к дивану и усевшись на него. – Правда? Ты знаешь эту белку, Марлу?

– Не особо, – призналась Люсиль. – То есть я знаю, кто это, но мы не общаемся.

Отто остро зыркнул на нее. Она что, снова над ним подтрунивает? Разумеется, вороны и белки не общаются. Сама мысль об этом казалась ему смешной.

– Марла, – сказал он, – плюнула мне в душу.

Затем он рассказал о том, как она стащила арахис.

– Она поступила из ряда вон, – сказала Люсиль. – Ты имеешь полное право сердиться. Я бы тоже рассердилась. Но вряд ли это единственная причина того, что у тебя перья на хвосте в трубочку свернулись.

Отто замолчал. Его жена была проницательна, и мало что могло ускользнуть от ее внимания. Было бесполезно пытаться что-то скрыть от нее. И все же Отто не мог заставить себя рассказать, где был этим утром, точнее, где проводил почти каждое утро. Он не мог рассказать ей, что натворил Бартлби.

«Зачем ты проводишь столько времени со Стариком? – спросила она его однажды. – Ты счи таешь, что чем-то ему обязан?» Вполне справедливое замечание. В конце концов, это Бартлби подобрал Отто в лесу, когда тот выпал из родительского гнезда, лысый и уродливый, как гаргулья. Старик выкормил его беконом и поил ананасовым соком из пипетки. Он спас Отто жизнь.

«Дело вовсе не в том, что я чувствую себя обязанным», – ответил тогда Отто.

В мастерской Отто мог быть самим собой. Здесь ему в голову приходили фантастические идеи. Он любил науку, любил изобретать вещи. Плюс не так-то просто быть главной птицей в Долине Ид, а в мастерской он мог не волноваться об управлении районом. А главное, он мог не волноваться, думая о том, как изменится его жизнь после того, как вылупится птенец.

Но так как он не знал, как объяснить все это Люсиль, то решил вообще ничего не говорить.

Люсиль закончила поворачивать ручку, и яйцо в коробке аккуратно перевернулось на другую сторону. У нее болели плечи. Она чувствовала себя так, будто не отходила от инкубатора целую вечность и еще один день.

– Что ты принес на обед, милый?

Отто этот вопрос застал врасплох. Обед? Как только его жена могла думать об обеде после всего случившегося? Затем он почувствовал себя сконфуженным и с сожалением вздохнул. Пристыженный, Отто разглядывал собственные ноги.

– Я забыл про обед, – наконец признался он.

Утро было окончательно испорчено.

– Ты забыл про обед! – повторила Люсиль. Обычно она была довольно покладистой, но даже ее терпение было на исходе. – У меня есть идея. Почему бы тебе не слетать на свалку и не провести немного времени с друзьями? Ты не виделся с ними уже несколько дней.

– Это потому что они идиоты, – сказал Отто.

– Они не идиоты! – парировала Люсиль. – Тебе нужны друзья, Отто! Отправляйся на свалку! Пожалуйста! И, крылья мои подери, принеси мне что-нибудь поесть!

Городская свалка была знаменитым местом сборища врановых, которые не были привередливы в вопросах еды. Для соек, грачей, ореховок, сорок, ворон и галок, обитающих в Долине Ид, свалка была раем на земле. Бесконечным шведским столом. Соблазнительным Эдемом.

Кстати, еда – не единственное, что влекло их сюда. На свалке просто было весело. Горы зловонного мусора, возвышающиеся над домами. Ворона могла бы часами кататься по склонам, используя крышку от кофейной банки вместо санок. Эпичные игры в прятки были обычным делом, как и игры в захват флага, вместо которого использовали выброшенные носки и шейные платки. Метание жестяных банок в последнее время перестало пользоваться популярностью, после того как молодой голубой сойке зарядили в глаз крышкой от бутылки. Но ребятня все еще предавалась запретному занятию, когда родители не видели.

Отто подлетел к свалке с востока, паря в теплом потоке воздуха, пока искал знакомых птиц. Он был выдающимся пилотом и даже мог летать вверх ногами, хоть и редко так делал. В то время как обычные вороны делали одно сальто в воздухе, Отто мог перекувырнуться трижды. Но какой в этом был смысл? Ему незачем кому-то что-то доказывать. Он летал кругами, пока не заметил Сухарика, которого было легко различить в толпе благодаря самой толстой вороньей голове, какие Отто когда-либо видел.

– Отто П. Арахис! – закричал Сухарик, когда Отто приземлился рядом с ним. – Единственный и неповторимый! Он удостоил нас своим присутствием! Возрадуйтесь, Арахисовые Братья!

Это приветствие было встречено гиканьем и улюлюканьем со стороны остальных членов компании. Они частенько называли себя Арахисовыми Братьями, потому что, как они подозревали, это бесило Отто, и они были правы.

Отто проигнорировал Сухарика и вспрыгнул на сломанный стул, осматривая свалку и складывая крылья.

– Отлично выглядишь, Оттоманка, – заметил Фиаско, роняя бурый стебелек сельдерея, с которым он играл. У Фиаско, крошечной вороны, не хватало нескольких пальцев на левой ноге.

Его Отто тоже предпочел проигнорировать.

– Сто лет тебя не видели, – произнес Жак.

Это приветствие Отто удостоил легким кивком головы. Для галки Жак был довольно интересным малым, вот только иногда было тяжело разобрать его канадско-французский акцент. Ему не повезло сбиться с курса во время ежегодной миграции, и теперь он жил сам по себе, обосновавшись в трубе дымохода. Жак был космополитом по натуре, и именно этого не хватало местной свалке. С другой стороны, иногда он вел себя так же глупо, как и остальные.

– Н-да, прошло уже, типа, несколько недель, – заметил Бандит.

– Меня не было два дня, – сказал Отто.

Бандит намекнул, что ему, в общем-то, все равно. Он крутанул бриллиантовое кольцо, которое носил на лодыжке вместо браслета, заставив его сверкать в свете солнца. Отто с отвращением отвернулся. Сердце какой-то женщины в Долине Ид было разбито из-за того, что обыкновенная сорока умудрилась стащить ее обручальное кольцо.