Сотни таких писем, уложенных в аккуратные стопки, перевязанных тесёмками. Игорь Игнатьев вёз их в большой спортивной сумке, и не стал сдавать в камеру хранения, весь день по Москве таскал.
А Мишка молодец – в пять утра встал, весь день по Москве – и не стонал. А сегодня, уже в поезде, на обратном пути, долго молчал, потом сказал:
– Папа, а почему у дяди Андрея такой большой дом, а у нас маленькая квартира?
Не нашёлся, что и ответить ему…
…Да, дом у Андрея большой. Настоящий дом. Ну, кто успел, тот и съел. Успел он, успел ещё в перестройку хватануть, а потом уж и в демократической России не растерялся… А настоящий ли дом-то? Купленный по дешевке (по московским, конечно, меркам) у разорившегося компаньона-бизнесмена, за каменными стенами, среди таких же спрятанных за такими же стенами домов… Это не дом, а то же самое жилище, что и его, Игоря, двухкомнатная квартира, образовавшаяся в результате размена родительской квартиры, череды разменов и доплат… Жилище, не дом. Потому что дом его истинный – в деревне Ивановке на Красном Береге. Дом, оставленный и, казалось, забытый ещё отцом, сбежавшим когда-то из родной деревни в городскую жизнь… Затосковал отец-то по родине…»
Месяц назад Игорь побывал там, на Красном Береге… Но он помнил и деревню своего детства, бабушку и дедушку, к которым ездил на каникулы. Впервые оказался там тридцать с лишним лет назад… Но самый первый день в Ивановке он, тогда семилетний, запомнил чётко, вернее, одну картинку из того дня: мимо дедовского дома шёл в белой, распахнутой на груди рубахе парень, опустив голову, заложив руки за спину, а рядом шёл милиционер, и шли они к жёлтой с синей надписью «Милиция» машине.
«Отгулял Серёжка, отгулял – голова бедовая. Страсть-то какая, грех-то…», – вздыхала бабушка, выглядывая в окошко. «Да уж, погулял, теперь долго сидеть будет, отдохнёт… Да вряд ли поумнеет…» – грубовато отзывался дед Василий. А отец расспрашивал – что да как. Они и рассказали, и Игорь запомнил:
– Пришёл к старичкам Забориным. Денег стал просить. А Николай-то Николаич, хоть старичок, а не испугался. А Серёга-то схватил топор и обоих… Денег нашёл да паромом в Воздвиженье, белой купил и вот два дня и пил один в избе, пока миличия-то не приехала, боялись и зайти-то к ему…»
Отец тогда вскоре уехал, а Игорь всё лето жил в Ивановке. И сейчас помнил, как с опаской обходил дом, в котором случилась та страшная беда.
Лет, наверное, восемь на каждое лето он ездил в Ивановку. Все те летние дни сливались в его памяти в одно: деревенская улица – тракторные колеи, зелёная мягкая мурава, просторные огороды, чёрные избы; река – рыбалка, купание; лес – грибы, зелёный листвяной ветерок; бабушка, дедушка – доброта… Детей, кроме него, в деревне почти никогда не бывало. Но он не скучал, он любил лес и реку, бабушку и дедушку. И весь тот мир отвечал ему любовью. Был ещё Марьин камень… О нём говорила бабушка Катя: «Кто у Марьиного камня поспит – прошлое и будущее узрит. Это мне ещё и моя бабушка говорила. Да не всегда и не каждому камень открывается. Только чистой душе». Но сама же бабушка и говорила: «Сказки всё это, Игорёк. Да и камень-то с места скинули, под горку скатили…»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
