Двар дандариев закончил рассказ, и в шатре воцарилась напряженная тишина. Перспектива неизбежного поражения подействовала на синдских дваров удручающе. Все прекрасно понимали, что после столь активной поддержки дандариев замириться с персами уже не получится.
– А что с нашими воинами? – поинтересовался Иката, первым нарушив тягостное молчание.
– Со мной переправилось около сотни человек, что с остальными – не знаю.
Синдский царь хотел расспросить подробнее, но не успел. В шатер вбежал запыхавшийся воин с известием о многотысячном отряде персов, переправляющемся через Гипанис.
– Выступаем немедленно! Мы должны не пропустить их на этот берег…
Иката уже садился на коня, когда ему доложили, что это переправляются не персы, а беженцы дандариев, в основном старики, женщины и дети. Но синдский царь не стал отменять выступление, решив проверить, сколько времени потребуется воинам на сборы. И был крайне недоволен, когда лишь через час последний отряд покинул лагерь. За что он, гневно не подбирая выражений, отчитал дваров, когда те опять собрались в его шатре.
– …Так дело не пойдет! Если мы хотим выжить, то должны все делать проворнее. Наши заставы на берегу Гипаниса малочисленны, они и полчаса не продержатся.
– А сколько мы сможем так удерживать персов? – поинтересовался один из дваров. – Не лучше ли сразу отойти в горы, где укрылись наши семьи?
– Чтобы подвергнуть их раньше времени опасности? – спросил раздраженно царь. – Или ты думаешь, нам дадут там спокойно отсидеться? Не надейтесь! Поэтому мы должны как можно дольше удерживать персов на том берегу и отойти в горы только после того, как они переправятся.
После долгих споров его план одобрило большинство дваров. Но часть их во главе с Гепахом продолжала настаивать на отступлении к Киммерийскому Боспору, где каждая из проток Гипаниса могла стать естественным рубежом на пути персов.
– Вот вы и организуйте там оборону, – предложил Иката. – Я же не против. Объединитесь с греками и дандариями. Кстати, Пирас сейчас находится у переправившихся беженцев. Съездите, поговорите с ним.
Четверо синдских дваров во главе с Гепахом решили немедленно воспользоваться советом царя. Они взяли на встречу с Пирасом и греческого стратега Нестора, который, узнав об их согласии оборонять протоку, воспрял духом. Но дядя Алика отнесся к предложению союзников без особого энтузиазма.
– У меня почти три тысячи беженцев и всего четыре сотни воинов, – с горечью признался он. – А для обороны такой длинной протоки надо по крайней мере пару тысяч человек. И то мы продержимся в лучшем случае несколько дней. У Солсиса слишком много воинов.
– Часть их ему придется отправить преследовать Икату, – заметил Гепах. – Наш царь намеревается отступать в горы, где у большинства дваров укрылись семьи. Так что еще неизвестно, против кого персы двинут основные силы. К тому же у нас нет выбора – лишние рты в горах никому не нужны.
Последняя фраза касалась больше дандариев, и было заметно, что Пирас правильно понял синдского двара.
– Хорошо. Давайте попробуем, – согласился он. – Завтра я поведу беженцев к протоке и все как следует, там осмотрю. А вы передайте Икате, что в ближайшие дни персы обязательно попытаются переправиться через Гипанис. Так что пусть смотрит в оба глаза.
Гепах хотел оставить ему проводника, но его миссию неожиданно взял на себя Нестор. Греческий стратег решил поближе познакомиться с Пирасом, чтобы даже в случае провала их плана можно было объединить варваров под командованием Арианта и держать ситуацию под контролем.
– Я провожу его до Понтийской протоки, а потом поеду домой.
– Поторопи Фанагора с конным отрядом, – напомнил Гепах, прощаясь. – И было бы не плохо часть беженцев расселить где-нибудь у вас на острове. Боюсь, что здесь их скоро будет нечем кормить.
Предложение синдского двара не очень понравилось Нестору. Но теперь он знал, чем расположить к себе предводителя дандариев.
Глава седьмая
После вчерашнего застолья по случаю победы над дандариями Солсис проснулся с ужасной головной болью.
«Не надо было столько пить, – подумалось ему с раздражением. – И чего не остановился…»
Персидский сатрап попытался вспомнить, что ему помешало это сделать, но ничего не получалось. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота. Наконец Солсису припоминались упреки дваров по поводу несправедливого раздела добычи. Всех пленников и большую часть захваченного скота сатрап распорядился отправить в Артан на погашение долга царской казне.
«Жадные недоумки, – подумал он со злостью о дварах. – Языки надо вырывать за такие речи…»
– Эй!.. Кто там есть! Принеси воды! – крикнул сатрап, а когда появился слуга, приказал разыскать Гутсака.
Тут же вспомнив, что вчера назначил того спаспатом55, за обход его конного отряда и удар по дандариям с тыла, решивший исход вчерашнего сражения. После чего на лицах большинства дваров появилось выражение зависти и недовольства за то, что возвысил над ними хавсара56.
Возвысил и не ошибся. Появившийся вскоре Гутсак кратко, но по существу доложил обстановку и предложил немедленно переправиться через Гипанис и напасть на синдов.
– Разбираться с укрывшимися в плавнях дандариями можно оставить Скопасиса.
– Нет, алдара траспиев лучше держать при себе, почти половину войска составляют его воины. А вот с переправой затягивать на самом деле не стоит… Действуй! И позови ко мне Скопасиса и Сартаха.
На двоюродного брата зятя, несмотря на молодость Сартаха, Солсис полагался больше, чем на других. Ему он решил поручить переговоры с царем синдов, надеясь, что после разгрома дандариев тот согласится на любые условия.
– Ты с ним особенно не церемонься, – наставлял он юношу, когда тот появился. – Если хочет мира, пусть выдаст всех дандариев и выплатит пять персидских талантов серебра.
А вот разговор со Скопасисом вызвал у сатрапа новый приступ головной боли. После того, как алдар траспиев начал жаловаться на недовольство дваров дележом добычи.
– Разъясни своим придуркам, что это необходимая мера уменьшит подати. В том числе и с них.
– И на сколько уменьшит?
– Ты хочешь, чтобы вот так сразу я все подсчитал, – возмутился Солсис, начиная раздражаться. – Не умничай! Просто объясни дварам, что в ближайшее время они восполнят потери. Это я им обещаю!
Выразить недоверие словам сатрапа Скопасис не осмелился. К тому же он совсем не хотел портить отношения с Солсисом из-за жадности дваров. Главное, что дандарии были окончательно разгромлены и уже не представляли серьезной угрозы.
Совсем иного мнения придерживались дядя алдара траспиев Кетуан и его тесть Алхаст, появившиеся сразу, как только он вернулся в свой стан. Они считали, что Солсис постоянно нарушает обычаи, и дело даже не в лишении их законной добычи.
– Возвышая хавсарское сословие и назначая их дварами, он сеет смуту и рознь, – возмущался Алхаст. – Что это, как не прямой вызов нам – природным дварам!
– Ну, ты же знаешь, что после ухода алгетских фарсагов ему надо было на кого-то опереться, – попытался возразить ему Скопасис. – Ведь дварами стали не только хавсары, но и кусаги57.
– Дваров из кусагов выбирали старейшины родов, а хавсары были просто назначены, – поддержал горского двара Кетуан. – И ты думаешь, кусагское сословие признает их власть? Помяни меня, все это закончится враждой и междоусобицей.
– А что он творит с податями, – напомнил тесть Скопасису. – Одни платят столько, другие половину, а табалов он вообще от налогов освободил. Ты хотя бы видел одного табала в этом походе?
– Да знаю я все! Знаю! – раздраженно признался алдар траспиев. – Не пойму только, что вы от меня-то хотите? Поговорить с Солсисом? Чтобы меня еще раз отчитали как мальчишку! Нет. На сегодня брани и упреков я уже выслушал достаточно. Так что, если хотите, идите и сами ему все скажите.
