Я с жадностью натягиваю её через голову и вдыхаю приятный хвойный аромат. Я чувствую статическое электричество, которое его толстовка создаёт в моих волосах, но мне плевать.

— Спасибо, Рай.

Он кивает, не сводя с меня глаз. Его пристальный взгляд длится дольше обычного.

— Всё в порядке? — спрашиваю я.

Наконец, он моргает, затем берёт телефон и печатает в своей сверхскоростной манере. «Да вот гадаю, не заражусь ли я от тебя такими же буйными волосами после того, как ты поносишь мою толстовку».

Я наклоняюсь через нашу еду и щипаю его за руку. Сев на место, я демонстративно запускаю руки в свои непослушные волосы и взбиваю их ещё сильнее.

Лицо Райдера озаряется одной из тех редких широких улыбок, и моё сердце пропускает удар. Он поднимает ладонь перед своим лицом, кружит пальцами, пока они не сходятся в одной точке, затем раскрывает их, будто выпускает вспышку волшебства. Значение этого жеста я не знаю.

По моей спине пробегает дрожь, но не из-за ветра, пролетающего над травой и играющего опавшими листьями между нами. Ветер шепчет в моих волосах и прилепляет рубашку Райдера к его телу. Время замирает.

— Что это означает? — спрашиваю я.

Скомкав пустую обёртку от сэндвича и прибрав наш беспорядок, Райдер вешает сумку на плечо и встаёт. Его пальцы ерошат мои волосы, и он улыбается мне. Затем уходит, оставляя меня в дымке вопросов без ответов и в запахе кедра.

Чёртов лесоруб и его игры с разумом.

***

— Беккет Беккерсон, убери свои чёртовы лапы от мяса для тако! — Такер шлёпает Бекса по пальцам, затем отталкивает его, отчего Бекс едва не врезается в меня, когда я закрываю входную дверь.

— Прости, Уилла, — мямлит Бекс, помогая мне восстановить равновесие.

— Вильгельмина! — орет Такер.

Я показываю ему средний палец.

— Я запрашивала шведские фрикадельки.

Такер пожимает плечами.

— Райдер вернулся домой пятнадцать минут назад. Он попросил меня сделать ему одолжение и приготовить мясо на тако.

Хм. Странно. Мне ненавистно это признавать, но нет смысла отрицать, что я выучила распорядок дня Райдера. Он должен был вернуться домой несколько часов назад.

Бекс идёт к холодильнику, доставая начинки для тако.

— Ты ведь любишь тако, верно? — спрашивает он, всё ещё копаясь в холодильнике.

Я бросаю сумку на стол и машу рукой, уже шагая в сторону комнаты Райдера.

— Я их обожаю. Спасибо, ребят.

— Круть, — кивает Такер, покачивая головой в такт музыке, тихо играющей на его телефоне.

Дважды постучав по двери комнаты Райдера, я вхожу. Он за ноутбуком, в наушниках и щурится. Он выглядит таким сосредоточенным, что мне ужасно интересно, что же он смотрит.

Когда я подхожу ближе, он окидывает меня повторным взглядом, широко раскрывает глаза, сдирает с себя наушники, захлопывает ноутбук и чуть ли не садится на него.

Склонив голову набок, я скрещиваю руки на груди.

— Всё нормально, Бугай?

Он кивает и шумно сглатывает. Оттолкнувшись от стола, он хватает меня за локоть и выводит из своей комнаты в гостиную. Одной рукой направляя меня, другую он кладёт на свою грудную клетку. Пальцы распластаны, средний повыше остальных, и он проводит по своей груди.

«Как ты? — жестом спрашивает он. — Как дела?»

Я заметила, что в последние недели он чуть больше пользуется языком жестов. Мы всё равно много общаемся через сообщения, но, похоже, ему просто хочется смотреть на меня и хоть немного общаться.

— Я надрала задницу финальному эссе по феминистской литературе, вот как дела, — он отпускает мой локоть теперь, когда мы вдалеке от ноутбука, где мне что-то не полагается видеть.

Он улыбается и жестом показывает «Хорошо!».

Бекс расставляет маленькие мисочки с разными начинками, Такер подогревает тортильи. Я перевожу взгляд с кухни на Райдера.

— Загрузил своих слуг работой, да? Что случилось?

Лицо Райдера слегка скисает. «Прости», — показывает он жестом, и его черты искажаются от раздражения. Он выуживает телефон из кармана и быстро печатает: «Забыл про визит к врачу. Я для них каждый вечер готовлю. Они передо мной в долгу. Ты ведь любишь тако, верно?»

Что-то внутри меня тает. Он прав. Тако мне не просто нравятся. Я их обожаю. До его шведских фрикаделек тако были моим любимым блюдом.

— Да, конечно, — я рефлекторно хватаю его за руку и сжимаю. — Как визит к врачу, всё нормально?

Я пытаюсь спросить это так, чтобы не навязываться, но показать, что мне не всё равно. Я не могу притворяться, будто мне плевать на здоровье Райдера. Он легонько тянет за завиток моих волос, затем проходит мимо меня в кухню, печатая на ходу. Мой телефон издаёт сигнал.

«Просто сдавал кое-какие анализы, поскольку учёные до сих пор не могут понять, как это я сделался таким мужественным и поразительно лесорубным. Ничего серьёзного».

— Лесорубным, — я издаю хрюкающий смешок, отвлёкшись от своих тревог.

Ужин подан, и я наслаждаюсь тако не меньше, чем залпами оскорблений между Такером, Бексом и Райдером, выражающихся и в летающей туда-сюда еде, и в сообщениях в групповом чате, и в оживлённых жестах.

Я смотрю на Райдера, испытывая странные эмоции, совсем не подходящие для друзей-врагов. И это так глупо. Дорога, которая ни к чему не приведёт. Я заноза в его заднице, с бешеными волосами и матерным языком, а не та женщина, которую он хочет. Ну то есть, возможно, мы слегка потёрлись друг от друга, будучи наполовину пьяными, наполовину сонными. Возможно, мы поцеловались, потому что у нас перемкнуло мозги. Возможно, мы целовались под водопадом как чёртовы виртуозы, пока не оторвались друг от друга, и тогда всё разом стало неловким, изменившимся, но в то же время загадочно прежним.

Гигантский, язвительный, любящий оскорбления засранец-лесоруб с сухим чувством юмора вполне мог бы оказаться моим типом в будущем, но Райдер Бергман всего лишь мой друг-враг. Может, друг-враг, с которым у меня мог бы быть секс по ненависти, если бы его такое интересовало.

— Уилла.

Я дёргаюсь, и моё внимание возвращается к столу.

— А?

— Добавки хочешь? — Бекс протягивает мне миску с мясом для тако. Я смотрю на неё, чувствуя, как угасает мой аппетит.

— Нет. Нет, спасибо. Мне хватит.

Райдер не сводит с меня глаз. Его волосы собраны в гульку на затылке, чтобы не лезли во вкусноту тако, но в уголке рта у него капелька сальсы. Я до побеления костяшек стискиваю свои джинсы, когда во мне зарождается порыв оттолкнуться от стола и оседлать его колени. Сцеловать эту сальсу с губ Райдера, пока наши губы не начнут гореть вовсе не от перца хабанеро.

Его глаза темнеют, не отрываясь от моих, и он медленно опускает свою еду.

— Ну вот, — Такер бросает чипсы из тортильи и вытирает руки о джинсы. — Они снова затеяли гляделки. Включай быстрее таймер.

Бекс выхватывает телефон, запуская таймер. Мы с Райдером в прошлом устраивали несколько инфантильных состязаний в гляделки. Бекс и Такер делали ставки и на длительность, и на победителя. Но это не один из таких разов. Это... нечто совершенно иное, даже если я не могу сказать, что именно.

Его радужки имеют девственно зелёный мерцающий цвет. Это несправедливо. Я смотрю в их глубины, в их оттенки роскошных склонов холмов, футбольных полей, поразительных изумрудов. Мои глаза слезятся, потому что слишком долго остаются открытыми. Райдер стискивает зубы, его зрачки расширяются. У него вырывается шумный выдох, и он наконец моргает.

— Вуууу! — Бекс хлопает по столу, затем протягивает руку Такеру, ладонью вверх. Такер ворчит и кладёт туда пятидолларовую купюру.

Я поворачиваюсь в их сторону и кидаю ломтик лайма в голову Бекса.

— Я заслуживаю ставок покрупнее, Бекерсон. Я оскорблена.

Райдер встаёт и собирает тарелки в стопку. Я помогаю убрать со стола, затем машинально вытираю вымытые Райдером тарелки, глядя перед собой. Что происходит с моим мозгом и телом? И чувствует ли Райдер то же самое? Чувствует ли он себя пустым и одновременно наполненным, как воздушный шарик, который вот-вот лопнет, как пузырь, сделавшийся слишком тяжёлым? Что-то между нами кажется незавершённым и неизбежным. Что-то надвигается. Я просто не могу понять, что именно.