После первого десятка подтягиваний руки стали дрожать, а к концу второго окончательно закаменели. Самое время по системе культуризма передохнуть чуток и опять повторить. Для первого раза рекомендовалось тренировку не затягивать, ограничиться пятью-шестью сериями, а дальше день ото дня увеличивать нагрузки.

Но ждать до завтра, а тем более целый год – это, конечно, можно, только ведь и сегодня что-то должно быть заметно. Не так, как у этих мужиков из журнала, но все-таки… Валерик скосился на зеркало. И впрямь, мурашки с кожи сбежали, она порозовела, а бицепсы действительно припухли и стали вроде бы чуточку побольше. На самом деле – больше!

Ликование охватило душу третьекурсника истфака. Вот это система! Но насладиться полностью первыми плодами своего труда он не успел, ибо как раз в это самое время распахнулась дверь и на пороге возникла в пестреньком халатике и шлепанцах на босу ногу, вся какая-то домашняя, Верка.

«Дурак, двери забыл запереть», – запоздало уставился Валерик на бесполезно болтавшийся крючок.

Верка прикрыла за собой дверь, ослепительно улыбнулась и, ни слова не говоря, обошла Валерика сторонкой – бочком-бочком, чуть не спиной вперед, и села на Сан-Санычеву кровать.

– Так вон чем ты тут в одиночестве занимаешься! А я-то думала…

Вообще-то она бывала у них и раньше: забегала стрельнуть сигаретку, поболтать в мужской компании. Но сейчас, в этот момент, – глупее не придумаешь визита.

Неизвестно зачем, Валерик накинул крючок на дверь. Запоздалая реакция защиты сработала, что ли? Не хотелось, чтобы вот так же заглянул кто еще другой.

Гантели сердито катанул под кровать подальше. На сегодня явно хватит.

– Валерик, а у меня сигареты кончились…

– Лучше бы они у тебя не начинались, – пробурчал Валерик. Грудь еще ходила ходуном, руки дрожали, как с голодухи, даже подташнивало слегка. Вспомнил совет автора статейки: «Дышите равномерно, глубоко, через нос». Потянул разок-другой воздух носом, и аж потемнело в глазах – кислорода явно не хватало.

– Да ты расслабься, – не выдержала Верка.

Валерик разинул рот и задышал, не стесняясь. «А, черт с ней! Хоть бы отвязалась поскорей. Где эти сигареты?» Сам он серьезно не курил, а теперь и вовсе бросил. Ну а парни в комнате вряд ли оставили.

Для очистки совести он пошарил на заваленном книгами и конспектами столе, поворошил бумаги на подоконнике, заглянул в шкаф, зачем-то похлопал карманы пальто Коли Месяцева, тряхнул свой пиджак. Снял на всякий случай со спинки кровати брюки и здесь проверил карманы – тоже пусто.

В дверь кто-то толкнулся, а затем постучал.

Валерик машинально, с брюками в руках, двинулся открывать, а когда откинул крючок и дверь распахнулась, даже обрадовался. У порога стоял Мишка, весь в снегу. Он отряхнулся в коридоре и шагнул в комнату.

– Ты чего это тут в потемках голый ходишь? – удивился Мишка. – Вроде не климат… – и привычно щелкнул выключателем справа у двери.

В стерильном свете лампочки Валерик стал похож на индуса-йога, которого собираются живьем закопать в землю.

– Так, так… – промычал Мишка, увидев на кровати свою бывшую жену.

Валерик глянул в ее сторону и вдруг обмер от неожиданной мысли. Аж кончики ушей вспыхнули. Ей-ей, прикуривать можно было.

Верка сидела столбиком, ровно держа спину, и теперь невозмутимо поправляла подушку. Потом принялась за одеяло, которое Сан-Саныч кинул на стул, уходя в читалку. Новоявленный культурист начал молча психовать: «Сколько раз Сашке говорил: заправляй постель. Вот же лентяй на мою голову! Ну что теперь Мишке скажешь? Положение хуже губернаторского…»

– Валерочка, так ты дашь мне свой старый конспект? Мы завтра профессору Малаховой древнейшую историю сдаем, а я еще про Месопотамию не читала…

Валерик слушал и не слышал – и никак не мог сообразить, что делать дальше.

– Ты одевайся, одевайся, – подсказал, хмуро играя желваками, Мишка. – Надевай штаны, Геракл…

Валерик кинулся натягивать брюки, запутался в них, прыгая сперва на одной ноге, потом на другой. Затянул ремень до последней дырочки. Набросил рубашку. Обулся. Выпрямился… Неожиданно так захотелось закурить – до одури, чтобы голова пошла кругом, только бы отключиться. Избегая попытки провалиться на месте, сиплым, севшим в утробу голосом попросил:

– Миш, дай в зубы, чтобы дым пошел…

И сам ужаснулся, когда понял, как опасно прозвучала эта избитая шутка курцов.

– Щя-а… Дам… – как-то глухо выдавил из себя Мишка. И непонятно было, то ли с угрозой он это оказал, то ли как еще. Несколько секунд дискобол раздумывал. Валерику секунды эти показались вечностью. Во рту пересохло. «Скорей бы уж он. Хоть так, но пусть это кончится».

Мишка постоял, помолчал и полез в карман. Достал пачку «Беломора», встряхнул резко, чтобы вылезли папиросы.

– И мне дай, – заявила с кровати Верка. Она явно любовалась картиной, догадываясь, о чем думают парни. Похоже, ей это нравилось и забавляло.

Валерик вытянул две беломорины, подал одну Верке, другую сунул себе в рот. Мишка чиркнул спичкой, протянул прикурить.

– Че это ты не тем концом в рот суешь? Смотри не подавись чужим табачком…

«Ну, теперь уж точно врежет…» – затосковал в неизбывной истоме Валерик, с перевернутой папиросой в дрожащих губах дожидаясь развязки.

А Мишка вдруг засмеялся: негромко так, но, похоже, незло. Уж больно по-щенячьи выглядел Валерик. Глупо, как в бесталанном водевиле… Потом сурово обратился к Верке:

– Пойдем со мной. Поговорить надо.

Верка независимо дернула головой в бигуди:

– Еще чего!.. У нас с Валерой дело есть. Без тебя нескучно было. Правда, Валера? – она уставилась на Мишку, словно кошка на собаку. – Не мешай! Шляешься тут без толку…

– Ну, кто шляется – это не тебе говорить, бикса забурхановская.

– Ты не груби, Михаил, – попытался встрять Валерик, но понял, что вряд ли сейчас Мишка его послушает.

– Если хочешь, поговорим, только в другом месте, – бросила Верка и спокойно поднялась с кровати. – Носит тебя нелегкая… – И прошла мимо парней в коридор.

Мишка крутнулся следом, но задержался у двери и обронил с какой-то непонятной интонацией:

– Ты бы, Валерик, с хорошими девочками водился. Верка тебя ничему доброму не научит. Уж поверь. – И вышел.

Силы покинули Валерика, он плюхнулся на кровать, поджал ноги – и ударился пятками о что-то твердое и тяжелое. «Проклятые гантели!»

Почему-то расхотелось быть похожим на перенапрягшихся красавцев мужиков из журнала.

1990

Говорили родители Сашке, что рыбалка до добра не доведет. Говорили… Да только мать два года как умерла, а батя мотается по району в командировках. Некому подсказать парню, наставить на здравый ум. От карасей да гольянов тоже головокружение приключается, забывчивость нападает ну прямо-таки детская.

Степновка по дальневосточным меркам село крупное, тополиное да черемуховое сплошь, рядом речка неторопко бежит, по местному прозванию – Альчин: от маньчжуров, видать, еще осталось и закрепилось у русских людей как свое.

Ну так в Альчине карася не дождешься, повывелся весь от колхозной удобрительной химии. Ротаны не в счет, эти чертяки по дорожным лужам, бочажинам да колдобинам, говорят, до Москвы-реки добрались. А ничего удивительного в том нет, рыба по-космонавтски живуча. Ротана заморозь, всю зиму в куске льда в погребе продержи, а весной вынеси под солнышко – оттает и затрепыхается как ни в чем не бывало. В степновских краях ротана все больше чернышом, а то и головешкой кличут рыбалеи. Но вкуса в жарехе это нисколько не меняет, мясцо прямо-таки диетическое, протеина навалом, всякой белковости. Корпусную конституцию, как морской бычок, такую же имеет, достаточно взглянуть на его непропорционально большую голову. На ней щеки мясистые, что у твоего борова, если присмотреться внимательным взглядом. А все же против карася ротан не сдюжит, тут много на то причин. Первое дело, конечно, – сама ловля карася. Это восторг от пляски поплавка на зеркальце озерного затончика, когда рыба пробует наживку. Это упругий натяг лески от стремительной поклевки. Это шлепок от вылета карася на воздух из глубины, подобный хлопку пробки от шампанского. Про жареху вообще молчу, в сметане там или же просто на постном маслице да с лучком. Это… Да мало ли там чего наберется на карасиной рыбалке, что радует и волнует сердце удильщика. На сетке да на бредне такой радости не испытаешь.