– Больно прыток. По-русски бегло говорит. Странный офицер. Ты ему доверяешь? – внимательные серые глаза смотрели на Франца.

Франц не смутился, ответил:

– Ганс Клебер – находка для меня. Он фронтовик, сапер, имеет ранение. Прекрасно знает русский язык. Он долгое время жил с родителями в Советах. Русского водителя проучил русским матом. Для убедительности.

– Мда, – недоверчиво промычал генерал. – Я больше не вмешиваюсь. Тебе с ним работать. Лишь бы на пользу нации.

– Через него мне легче общаться с русским десантом. Скоро операция, дядя Гельмут. Подготовка идет полным ходом. Нам Бастонь нужно брать во что бы то ни стало. Без этого города не взять мосты через Маас. Клебер занимается их подготовкой.

В голове Франца что-то щелкнуло. Он потер висок: «Спасибо, Клаус».

– Будет жесткая рубка с американцами 101-й воздушно-десантной дивизии. Только русские смогут выполнить эту задачу.

– Понятно. Дальше не продолжай, – Вейдлинг скривился. – Печень что-то расшалилась. Устал.

– Дядя Гельмут, осторожнее с коньяком, подорвете здоровье.

– Завязал. Подготовка к наступлению требует ясной головы.

– Успеваете? Бригады укомплектованы?

– По личному составу комплект. По бронетехнике – на восемьдесят пять процентов. Недополучили тяжелые «Тигры». Но Гудериан обещал до конца месяца все поставить. Средними танками Pz-IV с длиной ствола пятьдесят калибров бригады укомплектованы полностью. Вся техника поступила с заводов, выкрашена в белый цвет. Сейчас идет боевое слаживание частей и подразделений. Ждем условного сигнала.

– Времени у вас не так много. Будьте готовы выступить через две-три недели.

– Что-то поменялось?

– Да. Операция начнется раньше на три дня, с приходом первых туманов. Дополнительные три дня без американской авиации многое значат для наступления. Сегодня в закрытой части совещания фюрер объявит дату. Операция держится в глубочайшем секрете. Тем не менее я убедил фюрера довести план заранее до командиров дивизий включительно. Они должны успеть подготовиться. Генерал Хассо фон Мантойфель вовремя подсуетился. Был недавно с фельдмаршалом Моделем на приеме. Легко убедил фюрера перенести время операции с восьми на пять утра. Я согласился с ним. Фюрер принял предложение без дебатов. Вашей армии, дядя Гельмут, отводится исключительная роль. Рождество вы должны встретить за мостами реки Маас. Готовьте шампанское и звездочку на погоны.

– Быстрее бы. Нервы ни к черту – струны, глядишь, лопнут. Еще печень подводит, – Вейдлинг приложил руку к животу. – Мантойфель, смотрю, новый фаворит у Гитлера.

– Нет, не фаворит. После летнего покушения Гитлер с опаской смотрит на всех генералов вермахта. Но к нему проникся доверием. Ему ближе по духу генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих. В 6-ю танковую армию стянуты танковые дивизии CC. Хотя история показывает, что они воюют хуже танкистов вермахта. Фюрер сегодня перекроит всю расстановку сил. План здесь, – Франц постучал по голове пальцем. – И в этом портфеле, – он любовно погладил шероховатую черную кожу.

– Это он помогает?

– Да. Без капитана спецназа Клауса Виттмана, его знаний новую историю не написать, – разведчик почувствовал, как волна благодарности из правого полушария хлынула к сердцу. От удовольствия расслабился, улыбнулся.

– Посмотрим, как переварят твою кашу американцы, – подвел итог Вейдлинг. – Дай бог, чтобы подавились… Что, Отто Скорцени готов? – генерал уклонился от дальнейшего разговора по вопросам стратегии операции. Не место.

– А-а, – усмехнулся Франц, открыв глаза. – Чувствую, мало будет толку. Моя помощь мизерная. Остро не хватает американских танков. Патруль раскусит быстро камуфляжные танки. Но кое-что посоветовал. Основное – избегать встреч с патрулем. Если он малочисленный – ликвидировать. Пробиваться вглубь, обходя блокпосты. Всем диверсантам знать наизусть название штатов и их столиц. Уточнить лучшие команды по баскетболу и регби. В общем, всякую чушь надо знать во время проверки. Хотя, что стукнет в голову рядовому из Луизианы, разве узнаешь? Это сводит на нет подготовку. Но шуму будет много.

– Ладно, оставим эту тему. Помолчим, – генерал отвернулся. Откинул голову на маленькую подушечку. Дождь слабел. Впереди набегали светлые облачка. – Мы не опаздываем, Франц?

– Клебер, вы следите за дорогой?

– Так точно, господин подполковник. Идем по графику. Через пятьдесят километров Бад-Наухайм. На выезде из КПП нас встретит патрульная машина и сопроводит до штаба. К семнадцати мы будем на месте. До совещания у вас останется один час.

– Хорошо, Клебер. Продолжайте в этом духе. Оставьте только в покое русский жаргон. Многим это может показаться странным…

– Я думаю, не более чем появление наших танков в Париже? – Михаил засмеялся.

– Это будет катастрофой для Эйзенхауэра, – засмеялся и Ольбрихт.

– Мы же этого и добиваемся, господин подполковник.

– Я ценю ваш тонкий юмор, Клебер. Но пока нам не до шуток. Вы сами прекрасно это понимаете.

– Да, пока не до шуток, – Миша отвернулся. Брошенный на дорогу взгляд был жестким и решительным…

Темно-серый «Хорьх», как по расписанию, подкатил к КПП штаба Западного фронта. Дальше требовалось идти пешком. Степан, чувствуя за собой вину, ласточкой вылетел из машины. Шефу открыл дверь с должным подобострастием. Взгляд робкий, лилейный.

Франц оперся об руку Криволапова. Сощурился. Лучи заходящего солнца били в глаза. Погода прояснилась. В Бад-Наухайме дождя не было.

– Степан, ты не в обиде на меня?

– Какая обида, господин подполковник? Все по делу.

– Молодец, что самокритичен. В другой раз будь внимательнее на дороге. Ты отвечаешь за наши жизни. А они нынче в очень большой цене. Понял?

– Так точно, понял, господин подполковник. Ваша бесценная жизнь будет находиться под моей надежной охраной, – глаза Степана озорно засверкали.

– Ну-ну, буду надеяться.

– Разрешите, господин генерал? – суетился Криволапов, помогая вылезти из машины Вейдлингу. У того затекли ноги. Выглядел командующий разбитым и больным.

Одновременно с Криволаповым ступил на брусчатку адъютант Ганс Клебер. Он усмехнулся, глядя на ретивость водителя, подумал: «Покрутись, покрутись, холуйская морда. Придет и твой черед держать ответ перед Родиной».

Но Михаила в меньшей степени беспокоил танкист-предатель. Были дела важнее. Разведчик оглянулся. На автостоянке – скопление лимузинов. Множественная охрана СС патрулировала по периметру штаба. Возле контрольного пункта стоял в боевой готовности тяжелый бронеавтомобиль «Пума». «Важное логово, – промелькнула мысль.– Вот бы взорвать к чертовой матери этот гадючник. И войне конец», – Миша взбодрился от навеянных чувств.

– Клебер, не вижу причин для улыбок, идите сюда, – фамильярно позвал Михаила Ольбрихт. – Вам задание. Мы ночуем здесь. Поэтому распорядитесь насчет гостиницы. Она недалеко, за углом штаба. Кроме того, проконтролируйте ужин и размещение охраны. Там перекусите сами.

– Я хотел…

– Нет, вы мне больше не понадобитесь. Пропуск для вас не заказан.

Миша застыл в недоумении. Сдвинул брови, насупился.

– Я думал…

– Нет, господин оберлейтенант. Вам нечего тереться в штабе. Здесь недолюбливают фронтовиков. Кроме того, сегодня тотальная проверка службой безопасности. Я решил не подвергать вас лишним расспросам о месте контузии и вашем послужном списке. Отдыхайте, Клебер. Отдыхайте, – настойчиво добавил помощник фюрера. – Дополнительные указания вы получите завтра.

– Слушаюсь, господин подполковник, – козырнул Михаил и с досадой направился к бронетранспортеру охраны…

Ольбрихт и генерал Вейдлинг, пройдя контрольную проверку, сдав оружие в приемной, вскоре оказались на втором этаж в фойе конференц-зала. Их удивила восторженная атмосфера, царящая в среде генералитета. Взволнованные лица командиров дивизий, уверенная жестикуляция ветеранов с крестами и нашивками ранений, подобранная охрана СС на каждом углу и у каждой двери – все говорило о важности и торжественности прошедшей политической встречи с нацистским вождем. Военные с жаром обсуждали речь фюрера, готовились к наступлению.