Про себя я помнил, что никто из персонажей так не раздражал меня столь сильно как алкоголичка и бездельница Рейчел5, когда я лет восемь назад знакомился с дебютным романом английской писательницы.

Александра терпеливо выслушала мои пространные рассуждения о книгах. Литератор среди знакомых, да еще от природы болтун – несказанное горе. Дождавшись, пока поток моих мыслей о соглядатаях в детективной литературе иссякнет, она продолжила, никак не отреагировав на упомянутые романы Хокинс и Финн.

– Итак, первый труп был обнаружен именно таким соглядатаем, словно сошедшим со страниц ваших любимых детективных книг. Женщина живет в двенадцатиэтажном доме, на восьмом этаже. Ей удается следить не только за соседями в доме, которым не посчастливилось жить со столь любопытной и наблюдательной особой, но и приглядывает из бинокля за соседним домом.

– Видимо ей совсем нечем заняться, – вставил свое словечко я.

– Скорей, это некая болезнь. Не думаю, что нормальный человек будет следить за другими. И вот она из бинокля видит на балконе дома напротив сидящего человека. Ей сначала казалось, что он спит. Да, в середине нынешнего апреля было очень тепло, но все же для сидения на балконе довольно прохладно. А этот человек довольно долгое время сидел, не двигаясь. Голова его была опущена на грудь. Прошло несколько часов, женщина вновь заняла свой наблюдательный пост, а мужчина по-прежнему там. В том же положении. Тогда она поняла, что ему скорей всего стало плохо.

– И вызвала скорую?

– Да, и полицию. Нужны оказались именно последние – мужчина уже давно был мертв.

– Как несчастного лишили жизни?

– Проломили затылок. До этого несколько раз ударили чем-то тяжелым по лицу. А затем вытащили на балкон и усадили на всеобщее обозрение. Рядом нашли карточку с печатными буквами «Мне давно хотелось убить».

– Кем был убитый?

– Директор логистического центра. Тридцать семь лет, не женат, в разводе. Детей нет.

– Подозреваемые?

– Врагов не было, махинаций тоже. Бывшая жена живет в Германии и похоже успела забыть о его существовании. Он вел обычную жизнь. Ничего примечательного. Скукота.

– А где именно была найдена записка с названием романа Даниловой?

– Приклеена к балконной двери скотчем.

– А убитый в Казани?

– Еще веселее – альпинист.

– Альпинист?

Молотова равнодушно махнула рукой.

– Мойщик окон. Большинство современных домов строятся с панорамными стеклами и лоджиями, которые весьма затруднительно мыть снаружи. Работы хватает почти на целый год. Убитому, Эдуарду Гальцову, подрезали трос, и он свалился с двадцатого этажа.

Я принялся рассуждать.

– Так, их люльки крепятся к чердаку или крыше. Значит, кто-то поднялся на крышу и…

– Все верно. Там и был обрезан трос. Люлька перевернулась вместе с нашим альпинистом. Ну, вернее, казанским альпинистом.

– Дом, следовательно, новый. Там стопроцентно есть видеонаблюдение.

– Оно отключилось.

– Каким образом?

– Кто-то поджег трансформаторную будку, обслуживающую несколько таких домов. Камеры отключились, пока дом переводили на резервное освещение. И в этот момент убийца спокойно зашел в подъезд, поднялся наверх. Чердак открыт, учитывая, что там работал мойщик. Там он спокойно перерезает трос, тем самым убивая человека, после чего скрывается.

Она грустно вздохнула.

– Никто и ничего не видел. Пусто. Будка сгорела дотла.

– Логично, – попробовал съязвить я. – Вы, как и я, думаете, что это весьма странное совпадение? Пожар, отключение электричества и неработающие камеры, а затем убийство?

– Естественно. Звенья одной цепи.

Звучало логично, проговорено железным тоном, и возражать я не решился.

– А где нашли вторую записку? Около тела альпиниста-мойщика?

– Нет, прямо на чердаке, рядом с его сумкой. Просто напечатанные слова, не взятые в кавычки.

– То есть она может быть вовсе никакой отсылкой к роману Дашковой?

Полицейская пожала плечами.

– Может. Понимаете, почему эти два дела не объединило в одно, даже учитывая наличие этих двух странных записок? Все может быть простым совпадением. А одну из записок вообще мог зачем-то сделать сам убитый.

– И носил с собой во втором случае, а тот другой приклеил ее к себе на балкон? Это же глупо!

– Согласна. Но следствие работает по определенным законам, и, к сожалению, иногда они несуразные. Оснований для серии нет. И точка. МВД или Следственный комитет крайне не любят объединять те или иные убийства в серию, максимально избегают огласки в сми.

– Почему?

– Такие дела требуют особо контроля. Со стороны министра, со стороны других органов. Всех будут теребить, требовать немедленного раскрытия. То, что отражено в сериалах и книгах довольно правдиво. Если объявляется маньяк, все срываются с цепи и требуют его поймать немедленно.

Александра отвернулась к окну и фыркнула:

– И все думают, что это легко. На самом деле хорошего убийцу поймать практически невозможно. А маньяка – тем более. Это в ваших книгах все легко.

Про книги сказано было особо пренебрежительно. Возникло ощущение, что мне плюнули в лицо. Я обиделся, незаметно утерся и возразил:

– Читатели любят читать о маньяках. Самый популярный поджанр детективной литературы.

– Никогда не понимала почему. Для меня такой интерес сродни некрофилии.

– Людям нравится читать о страданиях других, понимаете? А в хорошем психологическом триллере еще подробно расскажут историю того, как маньяк стал маньяком. Маленькая подсказка, через собственные страдания. А знаете, кто его таким сделал? Общество. Вот только на этот нюанс читатели обращают меньше внимания.

– Хотите сказать, что это общество создает себе маньяков, и наш убийца, если это на самом деле маньяк, продукт жизнедеятельности окружающих человеческих особей?

Я призадумался над ее формулировками. Грубо и жестко, а сказано метко.

– Вполне возможно так и есть.

– Вы их оправдываете.

Ну, начинается! Сейчас опять заведем любимую пластинку – кто виноват и что с этой херней делать.

– Маньяков? Нет. Я не суд. Просто давайте возьмем сухую статистику психиатров. Большинство педофилов подвергались сексуальному насилию в детстве. Жесткому сексуальному насилию, хочу акцентировать. Проходят годы, изнасилованный сам становится насильником. Внимание, вопрос – кто виноват? Он или общество? Или оба? А если оба, тогда какие санкции будут применимы к обществу?

– Вы действительно их оправдываете.

Мне опять словно плюнули в лицо. Я резко поднял вверх руку в отрицательном жесте.

– Не передергивайте, Александра! Я не оправдываю, а констатирую факты и статистику. И задаюсь вопросом. Знаете, у Абдулаева для моего курса я выбрал трилогию о маньяке «Удар бумеранга». Он насиловал и убивал женщин, а не детей, но не суть. В книге герои, один из которых профессор аля-профайлер конца нулевых годов, тоже дискутируют со следственными органами и сыщиком Дронго6 о том, кто виноват в появлении маньяков. И в споре ни к чему не приходят. Потому что на эту тему никто не хочет спорить, простите за тавтологию. Знаете, почему?

Александра, поджав губы, ожидала моего вердикта. Вся так и искрится как новогодняя елка недовольством.

– Потому что все они боятся услышать в итоге то, чего не хотелось бы слышать никому. Чей продукт жизнедеятельности, как вы выразились, ваш убийца? Собственных тараканов в голове или тараканов в лице общества, безжалостно изничтоживших его психику? И реально ли он маньяк, а не просто обычный убийца или подражатель, только предстоит выяснить.

После моих слов аудитория вновь погрузилась в молчание. Университетский двор за окном стал медленно пустеть. Разгильдяи-студенты неторопливо, докуривая на ходу сигареты, направлялись в аудитории на следующие пары. Мой рабочий день на сегодня был окончен. Задерживала меня только эта строгая брюнетка в костюме, нервно постукивающая пальцами без маникюра по парте. Чего же она хотела от меня? Или ей просто не с кем побеседовать о жанре? Надеюсь, она не обиделась на мою мини-лекцию с открытыми вопросами о виновности и невиновности общества.