Нужного человека Эрна увидела еще на расстоянии. Он шёл осторожно, почти бесшумно, внимательно глядя по сторонам, но это ничего не значило: его белые одежды будто бы светились в сгустившихся сумерках. Сомневаться не приходилось. Это и правда был служитель Яэ-истины. Вряд ли бы кому-то ещё сегодня вечером пришла в голову мысль прогуляться в белом в сторону храма Искажений. Да и лицо казалось смутно знакомым, вот только имя не вспоминалось. Да и мрак с ним, с этим именем! Она сюда не думать пришла и не колебаться, а делать для всех счастливое будущее.

Эрна выпрямилась возле печной трубы во весь рост и потянула из-за пазухи свёрток с кинжалом. Истинник, видимо, уловив движение краем глаза, посмотрел в её сторону. Она скользнула за трубу одним быстрым движением раньше, чем успела сообразить, зачем. Мрак и все поверженные! Она так и будет шарахаться от каждой тени вместо того, чтобы выполнить поручение? Да, страшное и неприятное, но такое нужное!

Колени дрожали. Эрна усилием воли и мышц погасила дрожь и выглянула из-за трубы. Человек в белом ушёл далеко вперёд. Гнаться за ним? Нет уж. Лучше она срежет путь по крышам и встретит его у храма Искажений. Или не его, а жрицу. Кто придёт первым.

Эрна легко перемахнула на соседнее здание, пробежала по узкому каменному парапету, снова прыгнула. Пошатнулась, едва удержав равновесие. Соскользнула по пологому скату подсобного строения, перешагнула на вплотную подошедшую к нему кровлю. И снова вверх, прыжок, уцепиться.

Вот и башня Искажений. Торчит исковерканным кривым пальцем, возвышаясь над соседними храмами. Эрна глянула вниз с крыши, на которой стояла. Всё так, как она и думала. Она стояла не на храме, а на примыкающей к нему жилой постройке. Чуть ниже лепился к стене узкий деревянный балкончик. За окнами было темно. Хозяин комнаты, верно, спал. Эрна легла животом на край крыши и свесила ноги. Хрустальный кинжал в свертке больно уткнулся в рёбра, напоминая: «Я всё ещё жду, и терпение подходит к концу».

– Скоро, – прошипела Эрна сквозь зубы, – скоро я тебя отпущу.

Она встала сбоку от окна, чтобы ее силуэт был меньше заметен. Вторая попытка и последняя. Больше не отмерено.

И несколько минут вязкого бесконечного ожидания, заполненного страхом и сомнениями. А вдруг жрица Искажений не придёт? И этот истинник тоже? А вдруг старуха приперлась раньше и сидит себе дома, как ни в чем не бывало, а этот передумал и повернул назад? А вдруг они уже встретились за квартал отсюда и спокойно беседуют о том, о важном, чего велел избежать глава?

Эрна втянула воздух и зачерпнула предвидения. Подсматривать по пустякам нельзя, но она сейчас и не в игрушки играет. Вот, вот оно, будущее. Из проулка напротив появляется неровный, закутанный в балахон, силуэт, приближается к двери, поднимает лицо. Синеватый свет выделяет резкие костлявые черты. Эрна медлит. Старуха отворачивается и распахивает дверь, скрывается за створкой. Стоп. Из проулка напротив появляется неровный, закутанный в балахон, силуэт, приближается к двери, поднимает лицо. Синеватый свет выделяет резкие костлявые черты. Эрна суетливо тянет из-за пазухи свёрток, срывает ткань. Хрустальный клинок выворачивается из влажных пальцев и падает вниз. Стоп. Из проулка…

Эрна выдохнула и открыла глаза. Бесполезно.

Из проулка напротив появился неровный, закутанный в балахон, силуэт. Эрна облизнула губы, вытерла вспотевшие ладони об одежду и натянула перчатки. Осторожно вынула сверток, развернула. Кинжал блеснул хрустальными гранями, будто усмехнулся, и надёжно лег в ладонь. Девушка опустила руку, скрыв кисть в складках одежды, чтобы не выдать себя блеском. Старуха подошла к двери и подняла лицо. Синеватый свет из окошка над дверью выделил резкие костлявые черты: острый, с горбинкой, нос, тёмные глазницы. Вот, сейчас. Прости, жрица, по-другому никак. Эрна коротко взмахнула рукой. Клинок будто сам вылетел из её ладони, мелькнул в воздухе и глубоко, по рукоять, вошел в глазницу. Старуха пошатнулась, сделала еще шаг и ничком рухнула на крыльцо.

Воздух возле храма Искажений дрогнул и пошел невидимой волной. Башня сделалась неровной и зыбкой, как комната, если на нее смотреть сквозь стакан с водой. Тело старухи вытянулось, перекрутилось, из-под балахона выхлестнулись змеиные хвосты. Миг – и всё закончилось. Труп снова лежал ровно, как за секунду до этого, и выглядел совершенно человеческим. Живот Эрны судорожно сжался. Ноги ослабели, и она скорчилась за ограждением балкончика, зажав ладонью рот.

Внизу послышались шаги. Это подошёл истинник и нашел тело. Надо было бы проследить за ним и узнать, что он станет делать, но Эрна была не в силах смотреть. Желудок крутило спазмами, из глаз текли слезы. Как она, всегда старавшаяся быть сильной, всегда бывшая сильной, могла так ослабеть? Да, она сделала необходимое, но почему не чувствовала радости от успеха? Слишком чудовищно легко оказалось отнять чужую жизнь. Секунды тянулись бесконечно, вдох за вдохом.

Вдалеке сильно бухнуло, и второй раз, в стороне. Брум и Канефа выполнили свое задание. Эрна усилием воли выпрямилась. Пора возвращаться.

Под балконом было пусто. Жрец истины ушел. Когда именно, Эрна не заметила, да это было и не важно. Она брела по улице, стараясь держаться ровно, и считала вдохи, как ее учили. На четыре счета вдох, задержать в груди, на четыре – выдох. Снова на четыре вдох…

Скоро ей полегчало. Эрна загнала мысли и сомнения вглубь головы. Она обдумает их, когда станет готова. Сейчас – не время. Она добавила свой кусочек к общей мозаике, остальное не важно.

Когда Эрна потянула ручку двери родного храма, она была почти в порядке. Спина прямая, шаг твердый, в глазах ни тени растерянности. Лландер сунулся было наперерез, но замер, передумав. Онгхус Ар задержал взгляд на Эрнином лице и довольно улыбнулся.

– Я полагаю, ты добилась успеха.

Эрна кивнула.

Канефа, невысокая хрупкая женщина, и крепкий плечистый Брум тоже были здесь. Они успели вернуться раньше нее.

– Что ж, все в сборе. Славно, славно, – Онгхус Ар обвел пророков взглядом и широким жестом повел рукой, – мы славно поработали. Отвлекли всех, кого можно. Пусть те, кто улыбаются соседям в лицо, а за спиной строят друг другу козни, занимаются своими проблемами, грызутся меж собой. Пусть вся их гниль выйдет наружу! Тем временем мы, возлюбленные дети Ахиррата, выполним предначертанное. Этим городом должен править тот, кто ведает наперёд: что хорошо, что плохо, к чему приведёт каждый шаг. Мы – знаем. Мы можем. Храм Ахиррата достоин занять место хранителя города. Мы достойны. Он осенит щедрой дланью благословенный Йарахонг, и все поймут, как глупа была игра в выбор хранителей, сколько вреда она успела причинить городу за эти годы. Тогда они восславят нас. О, восславят!

Онгхус Ар расправил плечи и свёл кустистые брови. Взгляд обратился внутрь. Эрна знала: он обратился к всевидящему Ахиррату, чтобы ещё раз посмотреть, как изменились вероятности. Все затихли, чтобы ненароком не помешать. Наконец глаза главы сверкнули божественным огнём. Онгхус Ар растерянно моргнул, как будто он на миг забыл, где находится, поднес руку к виску, и тут же его взгляд снова стал уверенным и жёстким.

– Всё в порядке. Сейчас самое лучшее время. Оно смотрит на нас из небытия, с той стороны. Вперёд!

Последователи бога-пророка высыпали наружу. Эрна была в первых рядах.

Башня Искажений безмолвствовала. Оцепенела, застыла в неподвижности. Даже ветер притих, и звуки города доносились глухо, как через плотное покрывало. Вскоре воздух всколыхнулся взмахами птичьих крыльев. Большая пестрая сова описала круг над крышами и спикировала к лежащему на крыльце телу. Когти сжались на рукояти хрустального клинка, с легкостью выдернули его из глазницы и одним движением подняли ввысь. Внезапно сова вскрикнула, как от боли, и выронила кинжал. Он полетел, кувыркаясь и искрясь, плашмя отскочил от крыши, рассек крону оливы, вскользь задел ветку и звякнул о мостовую. Сова покружила, примеряясь, и пошла на второй заход.