Вдобавок, Великобритания позволила себе, помимо внешнеполитических требований и военно-геополитического давления, прямые призывы к поддержке рабочего движения.
Надежды Великобритании на внутренние неурядицы совпали с начавшейся тогда же в январе 1905 русско-британской войне. Оправданием, поводом к войне послужило Кровавое воскресенье, что по мнению британцев окончательно демонизировало агрессивный царский режим.
Всеобщая забастовка и, прежде всего, забастовка железнодорожников, действительно, вынудили императора позже пойти на уступки, несмотря на довольно удачный для России ход войны, позволивший победить до разложения флота, армии и военной промышленности.
Манифест 17 мая 1905 г. даровал гражданские свободы: неприкосновенности личности, свободу совести, слова, собраний и союзов. Возникли профессиональные и профессионально-политические союзы, Советы рабочих депутатов, укреплялись социал-демократическая партия и партия социалистов-революционеров, были созданы Конституционно-демократическая партия, "Союз 17 мая, "Союз Русского Народа" и др. Но долгожданный законодательный или законосовещательный орган не был создан, были даны туманные обещания введения парламентаризма в более спокойной военно-политической ситуации.
Русская революция отразилась и на Персии, заразив ее волнениями против Каджаров и иностранцев, вызвав антимонархическую и гражданскую войну.
Россия возобновила давление на Персию в самом конце XIX века. Перед лицом этого нового нажима британцы изыскивали способы для сохранения неприкосновенности Персии как буфера между Россией и Индией. Две великие державы боролись за влияние в Персии посредством концессий, займов и иных средств экономической дипломатии. Но с началом нового столетия позиция Великобритании стала непрочной, потому что Персия оказалась под непосредственной угрозой подпасть под господство России. Россия стремилась добиться присутствия своего военно-морского флота в Персидском заливе, в то время как экономика Персии была уже в значительной степени интегрирована с российской экономикой. Шах Музаффар од-Дин был, по словам английского посла Хардинга, "лишь престарелым ребенком", а "персидская монархия сама по себе была старым, плохо управляемым имением, готовым сразу же продаться той иностранной державе, которая предложит наибольшую цену или громче всех запугает его выродившихся и беззащитных правителей". Хардинг опасался, что этой иностранной державой скорее всего окажется Россия, так как "шах и его министры находились в состоянии полной вассальной зависимости от России из-за собственного сумасбродства и глупости". Русские были не слишком озабочены экономической стороной взаимоотношений - один российский чиновник заявил: "Какой нам прок от торговли с семью или восемью миллионами ленивых оборванцев?" Русские скорее хотели установить свое политическое господство в Персии и вытеснить оттуда другие великие державы. По мнению Хардинга, "наиважнейшей" целью британской политики должно было стать сопротивление этому "отвратительному" нашествию. Вот в чем Д'Арси и его нефтяное предприятие могли принести пользу. Британская нефтяная концессия должна была оказать помощь в выравнивании соотношения в пользу Британии в ее борьбе с Россией. И поэтому Великобритания оказала этому предприятию свое содействие. Когда российский посол узнал о переговорах по концессии Д'Арси, то в гневе он попытался сорвать их. Ему удалось лишь замедлить темп переговоров. Но тогда посланец Д'Арси бросил на стол еще пять тысяч фунтов, потому что, как он сообщал в отчете Д'Арси, "шах хотел получить какую-то сумму наличными, и он добивался их после подписания соглашения о концессии". Эта дополнительная сумма сыграла свою роль, и 28 мая 1901 года шах Музаффар од-Дин подписал историческое соглашение. В результате он получил 20 тысяч фунтов наличными, еще столько же в виде акций, а также 16 процентов от "ежегодной чистой прибыли". Однако данное условие еще нуждалось в точном определении. (А уточнение вызвало множество споров.) В свою очередь Д'Арси получил концессию, охватывавшую три четверти страны сроком на 60 лет. С самого начала Д'Арси сознательно исключил из предполагавшейся концессии пять северных, ближайших к России, провинций, чтобы "не давать России повода для обиды". Но соперничество Великобритании и России едва ли можно было считать законченным. Русские теперь стремились построить трубопровод и даже железную дорогу от Баку до Персидского залива, который не только увеличил бы объемы экспорта российского керосина на рынки Индии и Азии в целом, но, что более важно, способствовал бы усилению стратегического влияния и мощи России в Персии, в регионе Персидского залива вплоть до берегов Индийского океана. Британцы резко возражали против этого проекта, причем как в Тегеране, так и в Петербурге. Посол в Тегеране Хардинг предупреждал, что "нелепая", по его словам, концессия на строительство трубопровода, даже если он так и не будет никогда построен, "даст предлог для того, чтобы наводнить всю южную Персию изыскателями, инженерами и охранными подразделениями казаков, готовящими завуалированную оккупацию". Британское противодействие сыграло свою роль - трубопровод пока не был построен. Для министерства иностранных дел основными проблемами оставались российский экспансионизм и безопасность Индии. Министр иностранных дел лорд Лэнсдаун выступил в мае 1903 года в Палате лордов с историческим заявлением: британское правительство будет "рассматривать создание какой-либо державой военно-морской базы или укрепленного порта на побережье Персидского залива как смертельную угрозу британским интересам, и поэтому мы окажем этому противодействие всеми имеющимися у нас силами". Эта декларация, заявил восхищенный вице-король Индии лорд Керзон, стала "нашей "доктриной Монро" для Ближнего Востока". Русские не были единственной причиной для беспокойства. Визит Д'Арси в Канн для встречи с Ротшильдами и возникшая в связи с этим угроза перехода концессии во французские руки заставили Адмиралтейство вновь вступить в борьбу. По мере усиления России и ослабления Японии на Дальнем Востоке также ослаблялась и Британия, что усиливало позиции России в том числе и в Персии. К тому же по опыту войны на Тихом океане все настойчивее вставал вопрос о промежуточной угольной базе по пути на восток, которую предполагалось разместить в Персидском заливе на персидской и/или турецкой территории. Эйфория от побед на Тихом океане и над САСШ подтолкнула к активизации расширения российской сферы влияния в Персии. В рамках неофициальных переговоров о разделении сфер влияния Россия предлагала Британии ограничиться только зоной восточнее линии Бушир-Исфахан, а себе забирала север и запад с выходом к Персидскому заливу.
В итоге в конце 1903 года с применением угроз и взяток с Персией, а также обещаний по защите западных провинций от турок, а юга от британцев, был достигнут обмен территорий южнее Закаспийской железной дороги, Ленкорани на часть Арабистана восточнее реки Карун, южнее Загроса, западнее Бушира с портом на острове Харк с целью поисков нефти и проведения нефтепровода.
А выделением Памира, Мерва, южных частей Бухарского эмирата (с компенсацией в виде Самарканда) эта территория была передана персидскому шаху в вассальную зависимость в обмен на полосу территорий вдоль границы с Месопотамией, по которой планировалось проложить трубопровод и железную дорогу от Нахичевани.
