«Что и требовалось доказать», – удовлетворённо подумал он, отправляя отчёт в центр Совета Старейшин.
Ответ пришёл через минуту. Ему было поручено заблокировать у ребёнка часть мозга. Его удивило не то, что девчонку оставили в живых, а то, что блок необходимо было поставить на 48 лет. Значит, в 2012 году она станет полноправным жителем четвёртого измерения.
С какой целью Совет Старейшин оставил в Энрофе очередного ребёнка с паранормальными способностями, Куратор так и не понял.
5
Клонирование небожителей проводили учёные во главе с профессором Итокой. Возможность сохранить свой генетический материал, перенести себя через время, а затем создать полную биологическую копию перестала быть фантастикой.
Контейнер №12547, содержащий 10 миллилитров крови, был извлечён из центральной ячейки банка «Сори» и доставлен в лабораторию. К нему был прикреплён второй контейнер, хранящий стволовые клетки небожителя.
Занимаясь привычной работой в святая святых Идеального пространства – Центре Зачатия, профессор Итоко мысленно улыбнулся. Он был богом, подарившим жизнь нынешнему поколению обитателей Идеального мира. Ещё два столетия назад клоны выращивались в утробе земных женщин, но потом всё изменилось. Создать тело, конечно, не значило создать душу. Теперь всем желающим получить собственную копию приходилось не только оставлять в генеральном компьютере воспоминания, наговаривая на лазерный диск всё, что должен был знать их потомок, но и получить специальное разрешение Совета. А это было отнюдь не просто.
Профессор изредка посматривал на монитор. Работа была привычной, не требующей особого контроля. Процесс клонирования подходил к завершающему этапу. Профессор извлёк из слота диск с воспоминаниями биологического отца №12547 и заменил его другим. Компьютер тут же заметил ошибку и включил систему оповещения. Итоко нажал кнопку delete. Предупреждение полетело в корзину.
6
Девочка сидела рядом с морем. Башня из песка была построена, оставалось только окружить её рвом. Девочка отложила лопатку и принялась похлопывать мокрыми руками по бокам сооружения.
Коротко стриженый блондин присел на корточки.
– Как тебя зовут?
– Марийка, – она подняла на незнакомца огромные зелёные глаза.
– А фамилия у тебя есть?
– Россицкая, – ответила девочка, продолжая хлопать ладошкой по сырому песку.
– Смелая… – протянул незнакомец.
– Я тебя не боюсь: ты жёлтый!
«Надо же! Она знает, какого цвета стоит опасаться. Хотя чему я удивляюсь, в её возрасте малыши из Оркона и не то умеют. Может, протестировать её на работу с пространством? И что это даст? Наверняка у неё всё получится…»
– Когда дядя Володя ругает маму, он становится красный-красный, а рядом с ним чёрные бабки-ёжки прыгают, – продолжала рассуждать Марийка, старательно разгребая песок возле башни.
«Это она о лярвах, – догадался Куратор. – Забавная девчонка».
Он не мог понять, почему тянет время, почему говорит с этим земным ребёнком.
– Ты кому-нибудь об этом рассказывала?
– Они мне не верят, – по-детски мило пожала плечами Марийка.
– А мама?
– Мама? Тоже не верит, а папы у меня нет, – огорчённо вздохнула девочка и опять посмотрела на него своими зелёными глазами. – Забери меня…
– Куда?
– Ты знаешь.
– Нет.
– Не обманывай, ты пришёл за мной, я вижу.
Девочка запросто читала его мысли.
– Это тебе! – Куратор положил ей на ладонь большой кристалл.
Марийка повертела камень и поднесла к глазам. Тонкий голубой луч отразился от холодной грани кристалла. Она покачнулась.
– Я ничего не вижу, – жалобно застонала девочка.
Куратор склонился над ребёнком.
– Ты видишь достаточно для этого мира, – прошептал он. И, подобрав упавший в мокрый песок кристалл, уже громче добавил:
– Никогда не разговаривай с незнакомцами, малышка.
Глава 2 Инна
У каждого человека нужно найти то, за что его можно простить
1
Всё в её жизни было ненастоящим. Ненастоящий дом, в котором она жила с ненастоящим мужем. Дом, который, казалось, не любил её настолько, что в нём постоянно что-то ломалось. И её ненастоящий муж не по-настоящему время от времени что-то чинил в этом доме. Даже волосы у неё были ненастоящие: огненно-рыжая завитая шевелюра – результат стараний молоденькой парикмахерши из соседнего подъезда. И только мир её фантазий, мир, в котором она проводила большую часть времени, был истинным. В свои тридцать два Инночка Горелова оставалась сущим ребёнком – ранимым, нежным, доверчивым.
Настроение с самого утра было плохим. Инночка посмотрела на часы: пятнадцать минут восьмого. В праздничный день можно было бы поспать и подольше, но спать не хотелось, в носу противно пощипывало, горло саднило. Неужели простуда?
Инночка бросила взгляд на пустующую половину кровати. На розовом пододеяльнике лежал пульт от телевизора. Мужа не было. Он вчера вечером ушёл навсегда. Так и сказал: «Я ухожу навсегда».
Стало обидно – праздник ведь, мог бы и остаться. Но он вообще не признаёт праздники, особенно Восьмое марта. «Женщину нужно любить 365 дней в году, а не только Восьмого марта», – повторял он каждый праздник и уезжал к бывшей жене.
Подумав об этом, Инночка расстроилась ещё больше. Какой он муж? Ненастоящий.
Горло болело, надо бы выпить горячего чаю. Инночка решительно отбросила одеяло, накинула розовый халатик и пошлёпала в кухню.
Солнце по-весеннему ярко светило в окно. Два голубых пакета с мусором стояли возле мойки, в которой лежала гора немытой посуды.
«С праздником!» – поздравила себя Инночка.
Чайник уютно заурчал. Но заварки не оказалось. Инночка налила в чашку кипяток, добавила малиновое варенье, ломтик лимона и выпила. Першить в горле перестало. Вернувшись в спальню, она нырнула под одеяло и закрыла глаза.
Однажды (они прожили вместе тогда только год) ей очень захотелось, чтобы муж пригласил её в ресторан. Всю дорогу он молчал и хмурился. Уже выходя из машины, раздражённо спросил: «Ты выбрала, куда мы идём?». От такого тона Инночке выбирать расхотелось, она подумала о тёплой кухне, зажаренных окорочках в духовке и, глотая слёзы, бодро ответила: «Домой». Больше она никуда не просилась.
Инночка посмотрела на часы и потрогала телефон. Может, ещё позвонит? Поздравит с праздником и, как прежде, станет её уговаривать никуда не ходить, полежать, посмотреть телевизор. Хотя что его смотреть? Чужая жизнь, чужой праздник.
Телефон молчал. Почему-то вспомнился сон: изрытая дорога, уходящая за горизонт; она идёт, держа на руках ребёнка. Нужно успеть, обязательно успеть, вот и автобус, она бежит за автобусом, пытаясь протиснуться в открытую дверь. Ступенька так высоко, а ноги тяжёлые. Нет, не успела. А зачем ехать? Остановка-то рядом, надо немного пройти. Она опускает ребёнка и берёт его за руку, они идут. Они ищут дом, свой дом.
Телефон призывно звякнул – звонила Дашка. Потом ещё кто-то, и этот кто-то поздравлял, желал ей всего-всего, а праздника всё равно не было. Он не позвонил, и Инночка окончательно расстроилась.
2
Благотворительный фонд «Луч надежды» доживал последние дни. Его руководитель Василий Кузякин понимал это лучше кого бы то ни было.
Фонд достался ему от Антона Загорского, известного в 90-х годах писателя и режиссера. Идея создания фонда возникла у Загорского после развала Союза, когда фонды росли, как грибы. «Луч надежды» работал в основном на его руководителя, «гениального и непревзойдённого Антона Станиславовича». Рухнувшая социалистическая система прекратила финансирование творческих союзов. Но многочисленные друзья, всё ещё остававшиеся во властных структурах, щедро делились с фондом «чем Бог послал». Но всё когда-то заканчивается. Коммунистов сменила оппозиция, Загорский к тому времени слёг с язвой желудка, а после операции так и не смог вернуться. Возможно, если бы ему пришла в голову мысль передать фонд более гибкому руководителю, всё сложилось бы иначе.