Детки, в оконные рамы
Хмуро уставясь глазами,
Полны недетской печали,
Галиной молча внимали.
Вдруг зазвенел голосочек:
«Сколько напикала строчек?..»
Фритцхен
(1883–1957)
Иван РУКАВИШНИКОВ
* * *
Я один, конечно. Но я жду кого-то.
Пусть я жду кого-то… Но один ли я?
Не один, конечно. Я забыл кого-то.
Правда ли? Нас двое? Не один ли я?
Я мужик иль баба? Еду иль иду я?
Где я? На Козихе или на Щипке?
На Щипке, конечно. Или лишь в бреду я?..
Или я приказчик в винном погребке?..
Я поэт, конечно. С длинной бородою.
Пусть я с бородою. Но обрит ли я?
И не я ль торгую содовой водою?
Имя мое — Тихон или Илия?..
Нет. Не Тихон. Страшно. Илия, конечно…
О, когда же дух мой яркий стих родит?
Правда, я ведь Тихон? Где же Путь мой Млечный?
Я мужик? Иль баба? Иль гермафродит?
Свадьба
(В освещении различных «школ»)
I. Школа чеховская
Гоноров. Любезный, тестюшка!
Насколько симулируется в моей памяти, вы обещали пригласить на свадьбу генерала. Где же он, выражаясь симфонически?
Жулябии. Подожди! Я не Сократ какой-нибудь, чтоб бегать его разыскивать. Послал Мардария, дворника. Скоро небось прибудет.
Телеграфист Ижица. Дивно! Дивно! Как это поется:
Пою-у тебя, бо-ог Веделей,
Ты-ы! Что изобража-ешь!
Гоноров. Господин Ижица! Вы, чем разные неприличные оперы в аккорды петь, лучше б ответили мне: на каких принципах ходили вы на рандевы к моей невесте?
Телеграфист. Этот вопрос не требует разрешения. Госпожа Гадюкина, удостойте…
Гоноров. Вы мне арапа-то не заправляйте, выражаясь симфонически! А ответьте прямо и радикально: на каких принципах…
Жулябии. Оставь, Гавиний Меласиныч! Что ты, Эдисон что ли какой, чтоб так…
Телеграфист. Хорошо-с! Извольте-cl Я отвечу-с! Только вы отдайте мне сперва мои брюки, что надеты на конечностях ваших ног!
Гадюкина. Ах, оставьте такие безобразные выражения говорить! Умоляю вас!
Телеграфист. Это нисколько не безобразные, Анфиса Сосиевна, а наоборот, самые натуральные!
Шафер. Гран-рон! Променад! Сильвупле! Журавле! Бламанже во дам!
II. Школа послечеховская
…Уж приближался к концу свадебный пир… Торжество пошлости уж достигло своего апогея. Жирно колышась зеленым брюхом, ходит чудовище из покоя в покой и впивает несравненный смрад.
Развалившись на закусочном столе, с наслаждением смотрит оно на гостей, допивающих остатки вина, и слушает их бестолковые разговоры, и замечает их циничные подмаргивания в сторону жениха и невесты…
Еще кружатся в душном табачном воздухе по проплеванному полу устало-сладострастные пары и ненастроенная скрипка выпиликивает чувственно-ноющий матчиш. Кажется, еще минута — и будут сброшены последние узы приличия и эта пошлая пьяная толпа сольется в разнузданный оргийный хоровод…
И вот уже свершилось позорное, постыдное… Молодых провожают в спальню… Гнусной свиной вереницей топчутся за ними родные и знакомые. Слышатся мерзкие плотоядные хихиканья… Ше-то расстроенная виолончель рыдает в грустном похоронном вальсе.
III. Школа эгофутуристов
Шелковисто окальсонив и осорочив тело, женихоз офрачился, олакоштиблетился и оцилиндрил вершину своей головы. Потом, перед тем как околяситься, сходил в столовую; миниатюрно показениться, дабы явиться перед личью невесты более храбровитым… У! У! У!
Шаферы сели в коляс… Двойня меринов увезла… Другая двойня увлачила женихоза.
После околеченья молодые окаретились и, имея сзади встоячь лакеев, звонко закопытили к своему мезону. Молодой одесничил корсет своей жены, и под черепью его бродяжили мысли об обескорсеченье, обессорочиванье, юс-примэ-ноктис и прочей паточи… Мц! мц! мц!
Корней Чуковский
(1882–1969)
Константин БАЛЬМОНТ
и Валерий БРЮСОВ
Поэт и поэтесса
Он.
Я хочу всех женщин в мире,
Я хочу, чтоб дважды два
Было вовсе не четыре,
А севильская вдова!
Я хочу, чтоб вдовьи груди
Все в одну слилися грудь,
Чтоб на той всемирной груди
Мог я звонко отдохнуть.
Чтобы козы, словно розы,
Зацвели цветами зла.
Чтобы в гроздьях туберозы
У развесистой мимозы
Лишь меня лобзали козы —
Лишь меня, а не козла!
Она.
Милый друг!
Если б вдруг
Оказалось,
Что коза от тебя отказалась.
Ласки брачные мне подари!..
Двадцать три!
Тридцать три!
Сорок три!
Михаил Пустынин
(1884–1966)
Чижик-пыжик
Василий КАМЕНСКИЙ
Чижик-пыжик — баралайза
Цувамма-чижик,
Цувамма-пыжик.
Чин-драх-там, где ты,
Зюлейка, был —
Ам-мара-язг-май,
