— Сынок! Да что ж ты делаешь? — испуганно воскликнул Старший.

— Жену свою будущую защищаю. Виновата она перед тобой, отец? Бей меня. А её я сам накажу, если найду нужным. — Ахран осторожно развязывал Юнне руки и, в который раз, одевал на неё свою свитку.

— Я на тебя свиток не напасусь, девочка моя. Что ж, ты все время раздетая оказываешься? — мягко выговаривал он, застёгивая деревянные пуговицы.

Юнна молча уткнулась носом ему в грудь и старалась остаться в его руках, прижавшись к своему защитнику дрожащим телом.

На такое нечего было Старшему ответить. Не будет он с Ахраном спорить, вырос сын. Охрана селения уже вся фактически на нем была.

— Что ж… тогда надо свадьбу играть, — вздохнул Старший.

— Вот через три дня и сыграем, готовьтесь отец. А Юнна пока в доме жить будет, в гостевой горнице, — он решительно повёл девушку в дом.

Младший только испуганно из-за угла дома выглядывал и прикидывал, что ему теперь будет и как выкручиваться перед братом.

Много шума в селении новость о свадьбе Ахрана и Юнны наделала. Женская половина селения ядом исходила. Лучшего парня чужая девка к себе приворожила.

Красавица Алана даже приходила с Ахраном серьёзно поговорить. Юнна их разговор не слышала. Но испугалась, когда жених в горницу вошёл, гневно сдвинув брови.

— Это она, змея эта, тебя по спине ударила? — спросил строго.

— Она…

— Почему не рассказала? Чтобы отныне и всегда всё мне рассказывала! Поняла? — всё ещё сердито говорил Ахран.

Юнна только головой кивала испуганно. Он нежно обнял её.

— Я смогу защитить тебя, девочка. Не бойся. Ты только говори мне, — уже ласково уговаривал он.

И Юнна начала плакать от благодарности. Ахран единственный во всём мире был добр к ней. Он сильный, храбрый, добрый.

В день свадьбы всё село собралось на подворье Старшего.

Юнна с утра ещё в своей одёжке прислужницы по двору бегала. Наряд невесты в горнице на постели лежал. Ждал своего часа. А девушке надо было за столами проследить, за готовкой на всех. Обычно с этим на свадьбах все женщины помогают, но к ней не захотели на помощь прийти. Она только с несколькими домашними прислужницами сама всё приготовила и дом убрала. К моменту свадьбы с ног валилась от усталости.

Пошла в погреб за напитками. Это последнее дело. Потом уж переодеваться надо.

Люди уже собрались, а она в тряпье своём чёрном до сих пор. Пора наряжаться.

Уже в погребе услышала она страшные крики.

— Дым! Дым! Дым на вышках!

Отвлеклись Сторожевые на свадьбу у Старшего и упустили момент, когда Дозорные сигнал на вышках подали. Заметили дым только тогда, когда Степняки уже в селение ворвались.

Люди во дворе смешались в непроходимую беспорядочно движущуюся гущу. Безумный водоворот кружил по двору, и было непонятно, кто, куда бежал в панике и кто, о чём кричал от ужаса.

Несчастная Юнна на несколько мгновений остолбенела на входе в погреб, выхватила взглядом мощную фигуру жениха. Ахран уже был верхом на своём коне. Он возвышался над тревожной толпой, отдавал короткие резкие приказы бестолково бегающим сородичам. Лишь на один короткий миг их с Юнной глаза встретились, перед тем, как Ахран навсегда исчез за воротами.

Интуитивно, отступив назад, в холодную глубину погреба, Юнна притворила перед собой тяжёлую дверь. Она в темноте, наощупь, кончиками пальцев касаясь земляной стены, спустилась по каменным ступенькам в самый низ и влезла на невысокую широкую полку, на которой сейчас стояло несколько горшков, в которых было масло и сметана.

Легла, вытянувшись, под самую стенку, затаилась. Вспомнила, как пряталась от Степняков в густых кустах за баней четыре года тому назад.

Холод медленно проникал под скудную потрепанную одежду, постепенно он начал пробирать до костей. Юнна пыталась в узком пространстве поджать коленки к груди и свернуться клубочком, чтобы хоть немного согреться.

Извне не доносилось ни звука, погреб в хозяйстве Старшего был глубокий, капитальный.

Вдруг, с громким стуком дверь распахнулась, и Юнна услышала глухой перестук шагов. Сердце заколотилось как ненормальное, отчаянно захотелось стать невидимой. Девушка попыталась ещё сильнее вжаться в стену.

— Кто это у нас тут? — сильная мужская рука выволокла её с полки, и невысоко приподняла за шкирку.

В чёрной одежде прислужницы, перепачканная пылью и грязью земляного погреба, тощая девчонка не показалась Степнякам интересной добычей, поэтому её тут же хладнокровно швырнули на землю.

— Прислужница. Отправь её к остальным.

Юнну тут же пихнули носком сапога под рёбра.

— Быстро поднялась и пошла!

Наверху, в центре широкого двора стояли и сидели прямо на земле женщины, мужчины и дети со всего селения. Их окружала охрана с изогнутыми короткими мечами и палками с острыми наконечниками. Едва кто-то слишком выделялся из плотно сбитого круга пленников, как тут же получал удар палкой.

Пристроившись на земле рядом с другими прислужницами Старшего, Юнна смотрела, как воины, которые не заняты охраной, выносят из дому меха и, плотно сворачивая их, навьючивают свёртки на лошадей.

Кроме мехов, а потом, и других вещей, Степняки несли и несли, видимо, собирая по всем домам в селении, и укладывали в большие суммы по бокам лошадей копченое вяленное мясо, кринки со сметаной и маслом, сушеные ягоды и грибы.

Солнце уже начало садиться, когда большой грабёж был окончен, и груженый караван лошадей в сопровождении нескольких воинов неторопливо отбыл из селения.

Оставшиеся Степняки развели во дворе огромный костёр. Они ели приготовленную Юнной к свадьбе еду и довольно смеялись, поглядывая на перепуганных пленников.

Юнна постоянно смотрела по сторонам, ища и не находя, пути к спасению.

На глаза ей попалась, явно принадлежащая грабителям, грубо сколоченная узкая клетка в человеческий рост, стоящая в самом в углу двора. Недалеко от неё Юнна заметила странное бревно с кольцами.

Целый день, тесной толпой сидя во дворе, наблюдая, как грабят их дома и припасы, люди притихли. Понемногу начали тихо переговариваться, делясь тем, что успели увидеть или узнать.

Так, Юнна услышала, что Старший и его сыновья были убиты одними из первых. Хотя защитники селения отчаянно сражались и успели немало Степняков положить, всё же нападающих было слишком много, и все оборонители полегли в стремительном неравном бою.

Те мужчины, которые не взяли в руки оружие, сейчас сидели рядом с женщинами, их Степняки не тронули.

Все, кто сейчас жался друг к другу во дворе Старшего — это те, кто остался жив после бешеной атаки врагов лесных жителей.

Один из захватчиков, видимо вождь, развалился, полулёжа недалеко от костра на наспех сооружённом троне, застеленном шкурами и отдал своим приспешникам приказ начинать просев. По этому странному приказу, стали они выхватывать из толпы пленников, по одному, и подводить к костру.

Главный степняк на троне некоторое время рассматривал пленника, иногда крутил пальцем, чтобы его повернули кругом, а потом делал знак рукой.

Если он поднимал большой палец вверх с согнутыми в кулак остальными пальцами, пленника заталкивали в строящийся новый курятник, если вниз — отводили в баню.

Юнна заметила, что всех стариков отводили в баню и хромого мальчишку тоже туда отвели, а женщин, мужчин и детей запихивали в курятник.

Девушек и молодых женщин Главарь рассматривал особенно тщательно. Десяток из них втолкнули в ту самую узкую клетку в углу двора, вплотную друг к другу. Среди них оказалась и синеглазая Алана. Её синяя юбка была порвана, блуза уже совсем не белая была без рукава, на плече запеклась кровь, цветы из потрёпанной косы выткнулись и теперь свисали, привялые и поникшие, покачиваясь в такт, с движениями головы Аланы.

Юнна попала в группу девушек и женщин, которым одели железные ошейники и пристегнули тонкой, но крепкой цепью к тому самому странному бревну с кольцами.

Едва определили последнего пленника, наглухо запертую баню с людьми внутри, Степняки обложили соломой и подожгли.