- Что тебя беспокоит? – робко спросила я.

Мои пальцы немедленно сжали в ответ.

- С этими ребятами я прошёл огонь и воду. Противно подозревать кого-то. Противно заставлять их становиться соглядатаями друг для друга.

- Ну так может… не нужно? В конце концов – ничего же плохого не случилось, всего-навсего испачканное платье… мало ли, зачем человек заходил в каюту – может, тебя искал…

Генрих покачал головой.

- Ты не понимаешь. Дело не в этом. Никто не признаётся, что был в каюте! Вот что плохо. Я приказал обшарить весь корабль – от бушприта до трюмов. Никого постороннего нет. Это может означать только одно – кто-то из тридцати четырёх врёт. А я абсолютно уверен только в себе, тебе и Морже.

- Хм… зачем бы кто-то стал врать о том, что просто заходил в капитанскую каюту?

- Это меня и тревожит. Зачем? Неужели и здесь нашли желающие польститься на ушастого?..

Я вздохнула и провела по каменной спинке спящего лиса ладонью. Я не стала говорить этого Ужасному Принцу – но учитывая, скольких людей ослепляло притяжение Замков роз… я бы не удивилась, что ещё один несчастный пал жертвой безумия.

- И что теперь?

- А теперь, Птенчик, будем надеяться, что слежка и обыск заставят эту сволочь, кто бы он ни был, на время присмиреть. Рано или поздно он себя выдаст. А пока… я тебя одну больше на минуту не оставлю.

Когда-то давно я думала – каково это?.. быть с кем-то. Наверное, ужасно сложно! Мужчины вообще сложные существа – непонятные, другая Вселенная. Что я буду делать, если вдруг один из них станет частью моей жизни? Что говорить? Вдруг у меня ничего не получится? Я покажусь глупой, наивной или наоборот, слишком умной и высокомерной…

И вот теперь оказалось… это просто. Это очень просто – сидеть в темноте и молчать. Это очень просто – твоя рука в его руке и пульс в унисон. И не надо никем казаться и думать над словами. Достаточно просто быть рядом.

- Знаешь, а я по тебе успела соскучиться.

Морщинка меж хмурых бровей разглаживается, и это безумно меня радует. Не по себе без его улыбки – как будто моё личное солнышко выключили. И кажется, в моей тайной шкале неприятностей появились новые деления. Теперь она выглядит примерно так: «всё плохо», «всё из рук вон плохо», «всё хуже некуда», «Ужасный Принц перестал раздаривать направо-налево свои улыбки», «ураган, потоп, землетрясение, извержение вулкана и мы все умрём». Именно в такой последовательности.

Он протягивает левую ладонь к моему лицу, и я трусь об неё, как котёнок.

А потом Генрих застывает и отдёргивает руку.

- Что это? Я не понял – ты… плачешь?

Испуганно провожу кончиками пальцев по ресницам и понимаю – он прав.

- Так… Птенчик, кажется, я забыл допросить своего главного пассажира. Ну-ка признавайся, что случилось?

- Ничего, всё замечательно!

- Эмбер-р-р…

Угрожающие нотки в голосе моего Принца дают понять, что он из меня душу вытрясет, но добьётся ответа. А я… вслушиваюсь в себя и отчётливо слышу, как внутри перекатываются холодные глыбы льда.

- Я просто… не привыкла быть такой счастливой. Я боюсь. Ужасно боюсь – вдруг что-то случится… тебя и так слишком много рядом. Раньше ты был как метеор – врывался в мою жизнь на пару мгновений, чтобы снова бросить. Сейчас… слишком непривычно. И я всё жду, жду – что вот ещё немного, и это закончится, и я снова проснусь одна и…

Сбивчатую речь, которая словно вода из треснувшей вазы, всё льётся и льётся из меня, мне не дают завершить.

Ужасный Принц молча скидывает с себя алый китель – какого-то совершенно пиратского удлинённого покроя, закутывает меня им почти всю, а потом я взлетаю и в мгновение ока обнаруживаю себя у него на руках.

- Т-ты что делаешь?!

- Мы идём сгонять с тебя хандру. Для которой нет совершенно ни одной причины, - очень спокойно и очень серьёзно заявляет мне похититель. – Глаза закрой и не открывай, пока не скажу. Сможешь? Или завязать?

- Смогу! – отвечаю неуверенно и прячу лицо у него на груди, затихаю, как будто я смертельно испуганный зверь, который добрался, наконец, до надёжного укрытия.

А потом меня куда-то несут – осторожно и бережно, и даже качка и ночной ветер, полный прохлады не сбивают робкой тёплой надежды, прорастающей у меня внутри. Что вот на этот раз всё точно будет хорошо.

Ощущение полёта в его сильных руках играет со мной злую шутку – потому что я совершенно теряю понимание направления. Не знаю, куда меня тащат – вперёд или назад, влево или вправо, вверх или вниз. Кажется, обнимают уже одной рукой – крепко-накрепко за талию – и кажется, усиливается холодный ветер, который бросает мне в лицо волосы. Теперь я понимаю, что чувствует звезда, что висит в бездонной пустоте космоса – без направлений и ориентиров, только ощущение плавного полёта по заданной кем-то орбите. Только тьма вокруг – тьма и…

- Открывай.

…ослепительный свет миллиардов звёзд вокруг, которые так близко, что можно потрогать ладонью. А палуба корабля – далеко-далеко внизу, и кажется, давно уже растворилась в этой ночной тьме. Осталась лишь крохотная огороженная площадка марса под ногами – на самой вершине грот-мачты, там, где чуть слышную музыку волн заглушает музыка звёздного неба. И обнимающие меня руки.

Глава 23. Звёзды, которые увидели меня

Мы стоим на самой высокой точке корабля, а под нашими ногами – воздушный лабиринт белых парусов, трепещущих и хлопающих, будто птичьи крылья, гудящих нервами натянутых канатов. Где-то там внизу – фонари судовых огней тускло сияют во тьме. Красное стекло – по правому борту, зелёное – по левому, белые на мачтах внизу, жёлтый – на корме, чтобы не столкнуться во тьме случайно с другими морскими странниками. Здесь, в этих диких водах, этой колдовской, будто вымечтанной ночью такие предосторожности кажутся излишними.

Никто не встретится нам, никто не отважится последовать за нами по дорогам безумных мечтателей – невидимым путям, начертанным на полотне морских вод пальцами нашей слепой судьбы.

В этом корабле, как в колыбели – только то, что мы принесли с собою в мир вокруг. Эхо земных ошибок, что совершили мы сами там – на берегу, и я не представляю, как именно оно отзовётся. Понимаю только, что если сумеем найти корни всех бед, отряхнуть грязь прошлого с подошв – в новые воды неизведанного будущего войдем чище и лучше, чем были прежде. И может быть тогда удостоимся великой чести узнать… Древние истины, которые ждут нас с нетерпением пса, потерявшего хозяина, – где-то там, впереди.

Ветер на такой высоте слегка качает верхушку мачты, а волны добавляют амплитуды, поэтому страх чуть-чуть царапает мягкой лапой, но тут же отступает. Мой Ужасный Принц излечил меня когда-то от страха темноты, и с ним я ничего не боюсь.

Из глубокого океана воспоминаний приходит ко мне одно из самых любимых – о том, как мы бродили с ним за руку по тёмному коридору. А я, глупая, не ценила этих мгновений и хотела, чтобы они поскорее закончились, и мы вышли бы, наконец, на свет.

- …Нет, теперь вы точно издеваетесь! Как можно полюбить эту гадкую темноту? Чего в ней хорошего?

- Ты не права! В ней можно много чего найти, стоит только как следует поискать. Вот например – только в темноте можно увидеть звёзды. Яркое освещение большого города или шумного праздника мешает рассмотреть их даже ночью. Нужна абсолютная, первозданная тьма. Эх, знала бы ты, какие невероятные звёзды горят над океаном! Они отражаются в воде как в зеркале и кажется, будто корабль плывёт по небу среди созвездий…»

Мы были так беззаботны и легкомысленны в тот вечер – и знать не знали, что мимолётная встреча оставит след в душе, который не сотрут ни годы, ни другие люди, ни расстояния.

Откидываюсь на плечо своему Ужасному Принцу. Наслаждаюсь тем, как крепко прижимает меня к себе, как горячи ладони, что лежат на моём животе. Мы молчим – и в нашем молчании гораздо больше, чем просто восторг перед этим дивным звёздным небом. И непонятно, то ли мы плывём под ним, то ли оно проплывает над нами, заглядывая нам в души.