— Не знаю, Люд. Но, если честно, мне так жаль, что той новогодней ночью у меня ничего не было. Жаль, что это не я залетела. И мне всё равно, пусть даже это бы был Генка. Он нормальный, пусть и совсем не любит меня. А ведь к тому шло, он меня на кровать вёл… Если бы я только не споткнулась так по-дурацки! Я хочу, чтобы у меня хоть что-то было! Понимаешь, подружка, мне уже двадцать один, а я всё ещё девственница и в ту ночь первый раз с парнем танцевала. Я даже не целовалась до сих пор ни разу. У тебя вот несчастная любовь случилась, а я и такой завидую. Потому что, она у тебя была! А я словно со стороны за таким наблюдаю…

— Вот дура! Мне тоже двадцать один, и я тоже девственница. Просто наши прекрасные принцы ещё в дорогу собираются. Не волнуйся, приедут к нам! На белых конях!

— Лишь бы они успели раньше почтальонов, которые нам пенсию принесут.

— Когда нам на пенсию выходить уже не будет ни почты, ни пенсии. Только электронная: и почта, и пенсия лет в сто. Нет, Тань! Я без любви замуж не выйду. Лучше всю жизнь одна буду.

— А я бы вышла. Не хочу оставаться одна, да, видно, придётся. С моим метр восемьдесят жениха точно не найду.

— Так, отставить такие разговоры! Топай-ка, лучше, на работу, уже время! — Люда не знала, как успокоить подругу. Она и сама думала, что Таня слишком высокая. Такой трудно приискать себе парня.

В салоне перед весенним праздником работы было много, всем хотелось выглядеть получше. Девушки, женщины, бабушки и девочки — все прихорашивались. Клиентки скандалили, мастера ругались, не укладываясь в график, потому что брали в работу клиенток, не записанных заранее, едва освобождались, и потом не успевали закончить вовремя. Весь график сдвигался, а виноваты оказывались девушки на ресепшн. Даже, в обычно спокойном, мужском зале в эти дни была некоторая напряжёнка.

Группой Восьмое марта отмечали снова в общежитии. Как и на Новый год, накрыли стол в большой комнате.

Начиналось всё прекрасно: милые подарочки для прекрасной половины, по три тюльпана в лапки, стандартные поздравления и льстивые тосты. Алкоголь пить пили, но теперь старались поменьше и не смешивать. Все заметили, что кроме Лены, категорически отказалась от спиртного тихая милая Оленька. Когда некоторые стали подшучивать над ней, что, мол, тоже на Новый год залетела, Оля вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.

Её близкая подруга, Наташа, сразу встала и зло сказала, пристально глядя на парней, медленно переводя инквизиторский взгляд с одного на другого:

— Да, залетела! И что? Если этот гад, который сделал ей ребёнка не признается, и не надо! Она сказала, сама ребёнка вырастит.

— Что значит «гад»? — растерянно спросила Таня.

— Как это, не признается? — протянула Ленка.

— А так! Оля в Новогоднюю ночь выпила немного лишнее, и отключилась. Проснулась уже утром, как обнаружилось сразу, уже не девочка, и, как оказалось позже, уже беременная.

Девочки посмотрели на притихших парней. А-а-а…, страшно Вам?

— Олег со мной был на кровати… — задумчиво протянула Лена.

— Генка со мной под кроватью… — поддержала Таня.

— Валерка со мной под батареей… — не отстала Люда.

И тут выяснилось, что большинство парней имеет подобные алиби и только двое из них могли быть с Олей.

Вычисленная парочка потенциальных папаш, Костя с Сашкой, растерянно посмотрели друг на друга.

— Народ… я правда выпил лишнее. Не помню, может, что и делал. Не помню…

— В точку. После третьего стакана мозги уснули. А вообще… Мне Ольга нравится. Очень. Не смотрите на меня так. Я предлагал ей выйти за меня. И на ребёнка был согласен, даже если он не мой окажется. Только она отказалась. Сказала, не любит… Ну и пошла на хрен! — хмурый Сашка встал, и тоже ушёл.

А следом, потихоньку, разошлись остальные. Женский праздник не задался.

Весна пролетела в работе и учёбе. Подружки уже втянулись в такой ритм и теперь у них даже появилось время на небольшие развлечения. Раз в неделю они позволяли себе побродить по магазинам для удовольствия, сходить в кино или просто погулять в городском парке.

С Серёжей Люда переписывалась, но всё реже и реже. Общих консультаций у них во втором семестре не было. Во время редких случайных встреч с парнем в коридорах университета между занятиями или в кафе на территории университета они лишь мимолётом здоровались.

Однажды, в начале мая, Люда, заглянув в одну из аудиторий в поисках преподавателя, неожиданно увидела Серёжу с девушкой. Они не обнимались, не целовались, но нечто неуловимое, при взгляде на них, говорило, что эти двое пара. Люда осторожно прикрыла дверь в аудиторию и с того дня больше не писала Серёже и не отвечала на его сообщения.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​В самом конце мая произошло ещё одно событие. Вторая беременная, Оля, ездила в своё село, и вернулась из дому, после выходных, вся избитая. Девушка в жаркий майский день пришла на занятия в универ, одетая в блузку с длинными рукавами, старательно замазав косметикой следы побоев на измученном лице. Сашка подскочил к ней, выясняя что случилось, а она только головой качала и плакала, при этом, стыдливо пряча глаза. Чуть позже от Наташки, её подруги, узнали, что девушку избил её отчим, когда, наконец, узнал о нежданной беременности.

Летние каникулы девочки, Таня и Люда, провели дома, в родном городке. Пыльные улицы, дымящиеся трубы комбината… Никаких особых природных красот в родных местах не наблюдалось, а они всё равно чувствовали, что соскучились за два года отсутствия. Подружки бродили по родным местам, встречались со школьными друзьями. Было приятно рассказывать о себе и студенческой жизни, пусть они поступили в университет не сразу после школы, но всё-таки поступили и теперь неплохо учились. Это была их маленькая победа, которая вызывала уважение у окружающих.

После каникул, на второй курс, вернулось на две девочки меньше. Лена и Оля взяли академотпуска. В конце сентября вся группа с разницей в два дня орала им поздравления под окнами роддома.

Сашка таки уговорил Ольгу выйти за него замуж, и они с начала учебного года жили в отдельной комнате студенческого общежития. Туда и дочь свою из роддома принесли. Тест на отцовство Сашка делать категорически отказался.

Лена же жила у Олега, вместе с его родителями. Он был местным и выбить, как Сашка, отдельную комнату в общаге не смог. Её подружка Маринка рассказывала, что бойкая Ленка в новом доме даже разговаривать боится, всю домашнюю работу одна делает и огребает от свекрови по полной. Маринка говорила, якобы Олег считает, что осчастливил девочку, женившись, и теперь сел ей на шею и ноги свесил.

Второй и третий курс у Люды с Таней пролетели без заметных событий в жизни. Один день был как две капли воды похож на другой. Девочки продолжали работать в салоне красоты на первом этаже их дома и старательно учились. Люда, после несчастливой первой любви, а потом некрасивого поведения Серёжи, который, имея девушку, лениво подкатывал ещё и к ней, пресекала любые попытки флирта.

— Вот в фильмах часто женщины говорят, что все мужики козлы. Скажи, Тань, разве неправда? Или все, которые козлы ко мне сбежались? Не хочу никаких отношений! Выучусь вот и буду карьерой заниматься. Ну что ты ржёшь, как лошадь? Нет, как жираф… а жирафы, кстати, ржут? Ой!! Тань! Мамочки! Только не мокрым полотенцем! Мне же выходить сейчас! Я же опоздаю! — Люда выскочила в подъезд, оставив на тумбочке сумочку.

— Вот и посидит смену без игрушек на телефоне, — сердито пробурчала Таня, вешая полотенце сушиться.

А после третьего курса, летом, подруги впервые поехали вместе отдохнуть. Хозяйка салона подарила две путёвки в областной дом отдыха, расположенный у озера, в качестве премии к отпуску.

Девушкам понравилось старинное здание с белыми колонами, неплохая столовая, уютный номер на двоих. Всё было хорошо, кроме отдыхающих, точнее, возраста отдыхающих. Дом отдыха был заполнен мамочками с детьми, почтенными пенсионерами или людьми предпенсионного возраста. Люда и Таня были единственными, так сказать, молодыми-холостыми, на весь контингент отдыхающих в пансионате. Через пару дней подружкам стало казаться, что их не премировали, а наказали, настолько скучно им отдыхалось.