— Один Максим, а как зовут второго?

— Александр, — шепнула.

— А девочек?

— Люда назвала Олей и Юлей, — сказала уже громче.

— Понятно.

Он тяжело смотрел на Таню, а она так мяла пальцы, что казалось, вот-вот сломает. Дима не выдержал, взял обе её руки в свои ладони. Сжал крепко.

— Рассказывай.

— Что?

— Как Вы жили и живёте, где, с кем.

Таня рассказала как есть. Быстро, сбивчиво, правдиво. Как они с Людой выживают, растят детей и в конце тоненько так, жалобно попросила:

— Только не забирай их, прошу. Зачем тебе мои дети? Твои красавицы тебе сколько хочешь нарожают. А у меня, кроме тебя, никого никогда не будет. Мне, после тебя, просто никто больше не нужен. Мальчики — теперь вся моя жизнь, единственное счастье, что у меня есть. Спасибо тебе за них. Всю жизнь буду благодарить. Не забирай…

Дима смотрел в прозрачные, кристально чистые зелёные глаза, слушал эти слова и таял.

Его губы стали нежно ласкать её лицо. Таня не отталкивала, затихла под лаской, чуть прикрыв глаза. Потом последовал глубокий поцелуй, кружащий голову, мужская рука привычно легла на грудь и тут же соскользнула. Дети рядом… Впрочем, мальчишки смотрели на окрестности, их взрослые не интересовали.

— Таня… Я заберу Вас всех вместе. Мы с тобой поженимся, — тихо и ласково проговорил он и снова стал целовать её.

Девушка отвечала на ласки, и Дима даже не сразу понял, что в перерыве между поцелуями она твёрдо сказала:

— Нет.

Когда до него дошло, резко остановился.

— Что — нет?

— Прости меня, Дима. Прошу, просто улетай, как и планировал. Забудь о нас, — печально, глядя на него любящими глазами, но, тем не менее решительно, попросила Таня.

— Но почему? — растерянно спросил.

— Я очень сильно люблю тебя, Дима. Попробую объяснить. Понимаешь, всякое со мной случалось: и ударялась, и обижали, и рожала. Только самая сильная боль ко мне пришла, когда любимого увидела с двумя красивыми девушками на кровати, где он меня совсем недавно ласкал, женщиной своей сделал. Больно было смотреть, как ты, Дима, так же ласкаешь их, а они тебя. Так сильно больно, что чем терпеть, показалось легче умереть, чтобы не мучиться. Я ушла тогда не из гордости, не из ревности. Просто думала уйду подальше и станет полегче. А не становилось! И терпеть эту боль не было никаких сил… Может быть, даже и предпочла бы, в конце концов, умереть, кто знает… Но тут беременность… Ты у меня очень красивый, Дима, сильный, мужественный, необыкновенный, а я тебе не пара. Поэтому, просто не смогу жить рядом с тобой. Погибну, корчась в душе, от этой боли. А мне теперь нельзя. У меня же дети! Я мальчикам моим очень нужна. Они любят меня без оглядки, всей своей маленькой ангельской душою. Поэтому, ты уезжай, любимый. Так будет лучше для всех нас. И прошу — не надо меня уговаривать. Я не кокетничаю, не торгуюсь, не пытаюсь мстить. Ещё раз повторю: я очень люблю тебя, но жить с тобой никогда не смогу. Ясно поняла это в тот чёрный день на даче. Уезжай. Прошу, не появляйся больше в нашей жизни, не толкай нас на глупости или в новые трудности. Нам только-только стало полегче. Я желаю тебе счастья, Дим! Уходи…

Таня отстранилась и в прозрачной зелени её глаз светилась воля и упрямство. Она явно приняла твёрдое решение и не собиралась его менять ни при каких обстоятельствах.

Внезапно паровозик остановился и с первого вагончика выскочил Олег.

Дима тоже вышел и подошёл к нему. Музыка замолчала и стало слышно, что в первом вагончике плачут девочки.

Братья понимающе невесело переглянулись.

— Облом? — горько уточнил Дима.

— Ни в какую. Плакать начала. Малышки за ней. На меня похожи, а глазки мамины. Когда эти карие вишни у всех троих слезами налились, губки задрожали, слёзы покатилась… Невозможно выдержать, б…ть …

Из вагончика выскочили мальчишки и кинулись на Олега с кулачками.

За ними появилась испуганная Таня.

— А ну остановитесь! Как вам не стыдно?

— Он наших сестричек обидел и тётю Люду! Мама, они плачут!

— Может они плачут, потому что дядя ушёл! Разве можно, не разобравшись, кулаками махать. Пошли к ним и всё узнаем.

Таня увела мальчишек и влезла вместе с ними в первый вагончик к Люде с девочками.

— Что будем делать? — Братья растерянно следили за компанией.

Ещё час назад они принимали трудное решение жениться и смирялись с ним. И вдруг их жертву решительно отбросили. И, неожиданно, это принятое под некоторым гнётом обстоятельств решение, превратилось в невыполнимое желание.

— Чёрт! Надо как-то успокоить их и самим поостыть. Сейчас все на эмоциях, — Олег встревоженно косился на вагончик.

— Брат, мне реально страшно Таню отпускать. Упёрлась, как ослица. Ещё натворит дел, — нервно сказал Дима.

— Ладно. Сделаем так: сейчас денег им дадим. Кстати, что там у нас с наличными? Потом уедем. На последний рейс ещё успеваем. Девчонки пусть угомонятся пока. Люда мне говорила, что она на работе недельный отпуск взяла. Девочки с детьми завтра собираются к родителям ехать. Договоримся с тем таксистом, который нас сейчас возле парка ждёт, он их и отвезёт. Пусть дома расслабятся, отдохнут и в себя придут, — предложил Олег.

— Наличных достаточно. Как раз, снял на всякий случай утром с банкомата. Я так понимаю, когда наши будут у родителей мы, тем временем, порешаем дела с новым контрактом. Кстати, пока мы будем заняты бизнесом, давай-ка дадим задание собрать на наших упрямых малышек инфу. Надо знать на какой козе к ним лучше подъехать. Как тебе план?

— Приемлемо. Пошли к ним.

Братья подошли и встали по обеим сторонам голубого вагончика, положив локти на пластмассовые дверцы. На одном сидении, рядышком, прижимались друг к другу зарёванные Таня с Людой, а напротив, вперемешку, сидели напуганные дети, глядя на взрослых тревожными непонимающими глазёнками.

Картина удручала. Ещё час назад вся эта дружная компания счастливо смеялась у фонтана. В груди Олега шевельнулось иррациональное чувство непонятной вины. Дмитрий с сожалением смотрел на Таню.

— Мы решили уехать, — сказал Олег и недовольно скривился от ясно читаемого на лице Люды чувства облегчения.

— Но при условии, что вы возьмёте у нас денег и к родителям завтра поедете на такси, — добавил Дима.

Девушки переглянулись и молча согласно кивнули.

— Тогда пошли.

— Куда?

— С таксистом договариваться. Он нас на выходе из парка ждёт. Имейте в виду, он же нам завтра и доложит, что Вас отвёз. Да, кстати, и сейчас домой на такси поедете. Нечего маленьких детей по общественному транспорту лишний раз таскать.

— Не знаю, Люд, хорошо ли это, что мы деньги у них взяли.

Девушки обрывали груши в Танином саду. Дети самозабвенно возились в огромной куче песка за домом.

— Таня! Не говори ерунды! Детям надо зимние куртки купить и обувь. И у тебя между прочим зимние сапоги дырявые. Выбрось из головы эти книжные реверансы. Отныне мы живём по принципу «дают-бери, бьют-беги». У моего отца в последнее время сердце стало барахлить. Обследоваться бы ему, прокапаться чем-то, может. А он каждую заработанную копеечку нам старается отдать…

Всю прошедшую неделю, по молчаливому уговору, девушки прямо не упоминали в разговорах отцов своих детей. Так девчонкам было легче.

События в парке, словно землетрясение, сокрушили их с трудом налаженную жизнь, встряхнули задавленные чувства, поневоле породили мечты о любви.

Да и кто же о ней не мечтает, даже с двумя маленькими детьми? Пока жива женщина тлеет в её душе огонёк надежды на любовь и счастье, несмотря на действительность и обстоятельства.

А сейчас в этот огонёк девчонкам столько дров подбросили, замуж позвали… Только им теперь сгореть страшно, обожглись уже.

На следующий день был выходной, суббота. В гости к отцу приехала его сестра со своей Светкой. Точнее, тётке с дочкой понадобилось в городок по своим делам, и они зашли, заодно, проведать неблагополучных родственников.