— Нерациональный расход ресура,- буркнул Дон, глядя в иллюминатор. — Они слишком многое делают просто для красоты, понимаете? Это неэффективно.

— Что-то немного красоты я на Жмыхе заметил, — резонно прокомментировал черный медвед.

— Так то коммерческий проект, для извлечения прибыли. А это — Рованион! Родина! — объяснил Таир. — Не думал, что когда-то увижу ее снова… Жаль, что свидание это будет недолгим…

— Это с хрена ли — недолгим? — рыкнул дядя Миша. — Ты что-то знаешь? Что нас ждет?

— Испытание!- пожал плечами Таир. — Потом — арена.

Больше из эльфа так ничего и не вытянули.

— Вы можете подобрать себе одежду по вкусу, — раздался за их спинами голос княжны Кайнэ Аркуэнэ. — Постарайтесь выглядеть прилично, когда будете проходить испытание. Нелепо будет умереть в старом затасканном комбинезоне из Разлома!

Гай обернулся и увидел, что княжна движением фокусника распахнула двери одного из помещений.

— Прошу, господа!

Каторжане толпой ринулись внутрь — осточертевшие оранжевые комбинезоны хотелось поскорее снять. Гай задержался немного, гадая — в чем была необходимость княжне лично работать гардеробщицей? Она выжидательно посмотрела на него, подняв бровь.

— Чего же вы ждете? Вам не по-душе выбор одежды?

— Я бы предпочел бронескаф, если честно… — мрачно ухмыльнулся Кормак.

Княжна обозначила улыбку, дав понять, что оценила шутку.

— Думаю, у вас всё получится, ваше величество, — сказала она. — Я не сомневаюсь в вашей невиновности — уже. Но согласно канону вы должны предстать перед Древом.

Челнок мчал их сквозь золотые облака, каменные лица эльфийской стражи в голубых чешуйчатых доспехах не выражали ни единой эмоции, бывшие узники Жмыха разместились на мягких сиденьях и пытались не думать о том, что в самое ближайшее время их судьба решится.

В обновках они теперь выглядели почти нормальными людьми — насколько вообще модификантов, киборгов и генетиков можно считать нормальными. Гай пошаркал подошвами тяжелых ботинок и довольно хмыкнул. Обувь — решает. О чем думали эльфы, когда предоставляли им настолько широкий выбор экипировки — он не знал, но такую обувку вполне можно было причислить к дробящему оружию. Металлические вставки на носках и пятках, тонкая бронепластина внутри подошвы — всё это предназначалось для защиты от противопехотных мин. Или для нанесения мощных ударов нижними конечностями.

Уверенности придавала и плотная куртка из материала, похожего на дубленную кожу — такая может служить легким доспехом, защитить от царапин и ссадин… Ну и штаны- с карманами, конечно. Карманы постепенно наполнялись разными полезными мелочами, которые можно было найти в каюте, столовой, гардеробе и техническом отсеке.

— Клептомания — говорили они. Барахольщик- говорили они… Из чего я сделаю пращу, или куботан, если не оставлю себе вот этот ремешок и этот болт — вот что я спрашиваю! — парню не хватало нормального ножа, и спрятанное за голенищем керамическое убожество из столовой вовсе не решало этот насущный вопрос.

— Что ты там бормочешь, Гай? — дядя Миша блаженно растянулся в кресле. — Посмотри — красота-то какая! Лепота-а-а!

— «Лепота-а-а!» — передразнил рашена Кормак. — Мне бы до гала-связи добраться — вот то была бы настоящая лепота!

Челнок дернулся, останавливаясь. Раздались резкие команды на эльфийском и каторжанам недвусмысленно указали на открывшийся шлюз. Выстроившись в цепочку, они один за одним покидали шаттл. Шагнув наружу, Гай вдруг почувствовал, что совершенно оправился от последствий Жмыха. Да и гравитация на Рованионе была очень близка к стандартной — так сворачивать горы парень был готов теперь в самом что ни на есть буквальном смысле.

— Следуйте за мной! — проговорила княжна, вновь явившаяся из ниоткуда.

Теперь на ней не было чешуйчатой брони — и два десятка пар глаз просто пожирали взглядами изгибы точеной фигуры, которую скрывало легкое летящее платье из тончайшего шелка. Затейливо уложенные волосы удерживались диадемой из самоцветов, в которых Гай с удивлением узнал гессельгадолины с Горго.

«Для сложных оптических приборов, значит!» — подумал он, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не пялиться на пятую точку ее светлости. Наверняка никто из каторжан не запомнил дороги — так все они были увлечены зрелищем, которого были лишены во время жалкого существования в Разломе.

А Гай думал о том, что всё это может быть частью хитрого плана — их покормили, дали отдохнуть, приодели — и перевели на другой уровень потребностей, о которых свора одичавших мужиков и думать не думала до этого, сосредоточившись на выживании и проблемах сиюминутных. Что это за психологические игры — он понятия не имел, но играть в них точно не собирался. Обойдутся ушастые мозгоправы…

Вдоль тропинки, по которой княжна Кайнэ вела гостей (пленников?) Рованиона, тянулась живая изгородь из густого жестколистного кустарника. Гай в просветах между ветвями замечал тени в голубых доспехах — стражи были тут, неподалеку. Свобода была мнимой.

Над головами нависали кроны деревьев — зеленых лиственных исполинов, сквозь которые едва-едва проникали лучи солнца — вокруг царил полумрак.

— Пришли!- внезапно сказала эльфийка и исчезла.

Только что была — и р-раз — пропала! Каторжане загудели, а дядя Миша, принюхавшись, заявил:

— Никакого колдовства или телепортации. Я чую ее запах — она совсем близко. Спряталась.

Они высыпали на поляну и осмотрелись. В самом ее центре располагался круг из огромных замшелых валунов, создающих как бы ограду вокруг странного на вид дерева — белого, лишенного коры и листьев.

— Вы должны подойти к дереву, коснуться его рукой и сказать, почему считаете, что ваше пребывание в Разломе — это ошибка,- раздался глубокий и выразительный голос.

Из-за дерева шагнул высокий эльф в длинном церемониальном одеянии, с золотистым посохом и золотой же диадемой на белых, в цвет дерева волосах. Увидев, что люди не решаются, он взглянул на Таира и кивнул:

— Ты знаешь, зачем ты здесь, Таир Тамбаро. Сделай то, зачем пришел!

Таир шагнул вперед. Он весь трясся, но, перебарывая себя, шагал к дереву. Прислонив руку к его гладкой поверхности, он сказал:

— Я виновен, многократно виновен. Я хотел лишь увидеть родные леса еще один раз — и умереть.

В ту же секунду он рухнул на траву, как подкошенный, выдохнул и замер.

— Охренеть! — сказал дядя Миша. — И что бы это значило?

— Умер! — сказал Дон.

— Да ладно⁈- глянул на него рашен.

— Кто из вас желает быть следующим? — седовласый эльф повел рукой. — Таир недостоин сражаться на арене — и он знал это заранее. Потому он лежит сейчас здесь, а душа его — далеко в чертогах Манве.

Дядя Миша тряхнул головой, рявкнул что-то вроде «абанамат» и «дахусим» и в несколько шагов пересек поляну:

— Я невиновен! Они хотели отравить меня и забрать мое имущество, а я убил их — это было честно! В традициях моего народа есть печенку — и я съел печенку, и они были уже мертвы в тот момент, когда я ел их печенку и не страдали! Полиция не стала разговаривать со мной, а стала стрелять в меня — и я стал сражаться с полицией! Я невиновен, тысячу раз невиновен, и готов отстаивать своё видение с оружием в руках, или без оружия — мне всё равно! А? А, деревяшка?

Ничего не происходило. Эльф кивнул и указал дяде Мише на открывшийся в живой изгороди проход. Старый медвед всё порыкивал и стучал кулаками себе в грудь — его колотило от нервного напряжения. Следующим был Дон. Он просто подошел к дереву, прислонил к нему обе ладони и сказал:

— Это была месть. Месть за самых дорогих и любимых мне людей. Я не знал, что там была его семья, но я не жалею, что сделал это. Я хочу умереть — и встретиться с моими любимыми, но не могу покончить с собой — хотя пробовал уже восемнадцать раз. Можно считать — сейчас девятнадцатый.

Он постоял еще немного — потом хлопнул по дереву и отошел, покачав головой. Повинуясь жесту эльфа, он исчез во вновь открывшемся проходе.