Я получил девять из десяти. Куртизанка с красной лицензией высоко оценила мои способности.

Красную лицензию получали те куртизанки, которые оказывали услуги только в государственных банях, не совершали выезды на дом и обслуживались в клиниках синтетической медицины с эмблемой Солнцеграда. Такие представительницы древнейшей профессии имели серебряный уровень доступа, имели квоты на замену почек, желудка и сисек. Могли также по льготе выбрать максимально возможную комбинацию цветов кожи – четырёхчастную. Луиза Кентерберийская, моя партнёрша по первому опыту, была трехцветной. Всё, что ниже пояса, у неё было красным, живот, грудь и руки шоколадного цвета, шея и лицо были белоснежными. Ещё одна привилегия была у «красных» куртизанок. Раз в год в департаменте вразумления они могли совершенно бесплатно выписать любую книгу в бумаге.

Мой отец мог не заморачиваться, не тратить нули на мой первый опыт. Он мог просто обратиться в департамент социальной поддержки, и мне бы для прохождения первого опыта назначили штатную куртизанку с синей лицензией. Тогда бы мой первый секс случился с девушкой по вызову. Это не плохо. И на оценке это бы никак не отразилось. Но само осознание того, что я трахался с одной из лучших проституток Нового Эдема, давало мне определённые бонусы. Отец это хорошо понимал. Он искренне желал, чтобы я был счастливым и успешным. Во всех сферах жизни.

С девятью баллами от самой Луизы Кентерберийской я мог рассчитывать на серьезные отношения с серьезной девушкой.

Если бы я прошел испытание на казни предателя, стал бы самым молодым из когда-либо его проходивших. Прошедший испытание перворядец получал золотой уровень доступа и автоматически становился членом Солнцеграда. Перворядцы как правило занимали самые высокие должности и имели статус особо приближенных к телу Солнцеликого. Каждый эдемец желал бы оказаться в числе перворядцев. Перворядцам завидовали. Мне завидовали все, кого я знал. Даже родители. А я не справился. Всего лишь надо было удерживать взгляд на точке, которая была нарисована на боковине эшафота. У каждого перворядца была своя такая точка. В момент произнесения дирижёром вердикта «достоин смерти» приводился в действие механизм квартета (так называлось орудие казни). Камеры были наведены на лица перворядцев. Все жители Нового Эдема смотрели на нас, смотрели на меня. Видели реакцию каждого из нас. Видели и мою реакцию.

Я отвёл глаза от точки и посмотрел на лицо предателя.

Через четыре секунды голова предателя скатывалась по специальному желобу в руки дирижёра и демонстрировалась им на камеру. Каждый эдемец видел эту голову, все эллипсы государства крупным планом транслировали предсмертную мимику преступника.

Не знаю, какое выражение лица показывали эллипсы, но что лицо выражало за четыре секунды до смерти, я помню отчётливо. Оно выражало абсолютную отрешённость от всего, что происходило вокруг. За четыре секунды на лице предателя не пришла в движение ни одна мускула. Глаза его были потухшими, словно уже умершими. Только губы его двигались – предатель что-то произнес перед смертью. Он будто почувствовал на себе мой взгляд и решил поделиться со мной своими предсмертными мыслями.

Верхние воздушные потоки шерудили пышные кроны деревьев. Многоцветие под ними колыхалось от нижних потоков. Дрессированные птицы чирикали непонятные песни. Насекомые суетились над клумбами, будто не могли определиться, с какой стороны приблизиться к цветам.

На клумбах работали синтетики: вырывали сорняки, взрыхляли и поливали землю, увлажняли лепестки цветов. Я сидел на двухместной скамье и ждал своего друга – Гриню.

Гриня – единственный однокашник, который продолжил общаться со мной после моего отчисления из школы охранителей. Только он, полноватый блондин с ямочкой на подбородке, с выпуклыми карими глазищами, антимодными очками на носу и по непонятной причине ассиметрично торчащими ушами, к тому же сноб, педант и ботаник, подошёл ко мне и сказал: «Когда вернёшься в сектор Солнца, встретимся».

Пока я жил в секторе «Э», мы связывались по эллипсфону, переписывались. Гриня сдержал слово, и мы встретились в первый же день моего возвращения в сектор Солнца. Человек, который ненавидел меня всем своим существом, не раз подставлял меня, чинил пакости исподтишка, стал самым близким другом. Мне поначалу было непонятно, зачем он общался со мной. Но через какое-то время я понял, нас по большому счёту связывали всего два обстоятельства.

Первое заключалось в том, что Гриня всякий раз при встрече любил меня пожурить. Мол, если бы он прошел отбор в перворядцы, то точно бы справился с испытанием. Гриня смотрел на меня с видом несомненного превосходства и всегда после сказанного в течение нескольких минут заливался безудержным смехом. Потом, когда смех прекращался, Гриня по-дружески хватал меня за плечо и просил не воспринимать всё им сказанное всерьёз.

Второе обстоятельство было куда более основательным. Оно послужило поводом для нашей очередной встречи. Я сообщил Грине, что наша встреча будет касаться последних слов предателя.

В зелёную зону я пришёл раньше условленного времени. Гриня должен был подойти, если с его педантизмом ничего не случится, ровно через двадцать минут. Пока что я сидел один и наблюдал за работой синтетиков. Контактировать с землёй можно было только синтетическим робомашинам. Человеку прикасаться к земле запрещалось под страхом смертной казни. От соприкосновения с черной субстанцией человек заражался землеедством, страшным вирусом, который превратил почти всё человечество в чудовищ. Вирус, как нам рассказывали на уроках истории землеедства, поражал организм за две минуты сорок две секунды.

В первые две минуты вирус никак себя не проявляет. После же тело начинает покрываться черными пятнами, кожа начинает пузыриться, волосы выпадают, глаза вылезают из орбит. Человек превращается в черный безобразный сгусток из плоти и крови. Заражённый начинает безудержно поглощать грунт, нападать на других людей с целью обмазать их землёй и тем самым передать вирус.

Однажды мне довелось быть свидетелем приступа землеедства. Это произошло в зелёной зоне. Я также сидел напротив клумбы, в нескольких шагах от неё. Недалеко от меня, непосредственно у клумбы, на одноместной скамье сидел человек – ничем особо не примечательный эдемец. Я даже не помню во что он был одет – настолько он был непримечателен. Помню только его уровень доступа – золотой, соответствующим блеском переливался его указательный палец.

Сначала он просто сидел: смотрел и дышал. Впрочем как и все остальные, кто приходил в зелёную зону один. Одному можно было только смотреть и дышать, дышать и смотреть. Даже читать запрещалось. Согласно исследованиям Высшего института медицины, чтение сопровождаемое вдыханием зелени плохо влияет на мозг. Прогуливаться по зелёной зоне тоже запрещалось. Разрешалось только дойти от входа до забронированной скамьи и обратно.

Через непродолжительное время гражданин стал являть странные телодвижения. Сначала он медленно запрокинул голову. Потом резко опустил её и подался тазом вперёд. Потом встал на ноги и тут же плюхнулся обратно на скамью. Его глаза выражали решимость и отчаяние. На пару минут гражданин успокоился, пришёл в норму. Дальнейшие его действия стали для меня неожиданностью. Мужчина неторопливо встал, вальяжно подошёл к клумбе, сложился вдвое, воткнулся коленями в грунт. Погрузил в землю руки. Потом большими порциями начал брать грунт и обмазывать им своё лицо. Меня поразило спокойствие, с которым он всё это проделывал.

Наказание несчастного последовало незамедлительно. Двое ближайших синтетиков подбежали к преступнику, схватили его, оттащили на ближайший квадрат. Квадрат открылся и поглотил новоявленного землееда.

Под квадратом преступник попадал в капсулу, где перемалывался до состояния однородного месива. В получившийся фарш добавляли присадку усвояемости и отправляли на колбасный завод. Маленькие колбаски из человечины подавались на завтрак в высоких кабинетах Солнцеграда. Хоть какая-то польза от этих тварей. Мудрость Солнцеликого не могла не вызывать восхищение.